Горечь войны - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 129

Бремя инфляции в этой странье сильнее всего ощущал средний класс. Как красноречиво сокрушался другой послевоенный автор:

Защитники интересов среднего класса также жаловались на возникший за время войны “корпоративистский” союз капитала и рабочих. Позднее историки подтвердили это наблюдение ³.

Речь идет не о Германии – как простительно было бы предположить читателю, – но о послевоенной Великобритании, которая вроде бы считается страной-победительницей. Потерянная территория – это 26 графств Южной Ирландии, в которой из искры, зажженной в 1916 году в Дублине Пасхальным восстанием, в 1920-х годах разгорелся пожар гражданской войны. Фактически Ирландия разделилась в 1922 году, а в 1938 году, с принятием новой конституции, Ирландская Республика отделилась от Британии и юридически ⁴. Держателями британского внешнего долга были в основном бывшие союзники, причем львиная доля обязательств (на сумму чуть больше 1 миллиарда фунтов в марте 1919 года) принадлежала США. К ноябрю 1920 года стоимость жизни выросла почти втрое по сравнению с довоенным уровнем. Годовая инфляция достигла 22%. В следующем году безработица составила 11,3%. Это был худший показатель за всю историю – хуже, чем в 1930 году. В 1919 году в забастовках приняли участие 2,4 миллиона британцев – на 300 тысяч больше, чем в революционной Германии. В 1921 году из-за трудовых споров были потеряны 86 миллионов рабочих дней (в Германии всего 22,6 миллиона) ⁵. Электорат вырос с 7,7 миллиона человек до 21,4 миллиона благодаря Закону о народном представительстве, введшему в 1918 году в Великобритании всеобщее избирательное право для мужчин, которое существовало в Германии с 1871 года ⁶. Ллойд Джордж, пришедший к власти в 1916 году в результате закулисной коалиционной договоренности, назначил досрочные выборы через три дня после того, как было подписано соглашение о перемирии. Его коалиция победила, но в октябре 1922 года он лишился своего поста, потому что консервативные члены парламента, собравшись в клубе “Карлтон”, решили отказать премьер-министру в поддержке. Недаром писатели Гарольд Бегби и Чарльз Мастерман – авторы приведенных выше пассажей – считали, что, несмотря на свою победу, Англия тяжело больна.

Рисунок 18. Годовая инфляция в Германии (прожиточный минимум; логарифмическая шкала) в 1918–1923 гг.

источник: Statistisches Reichsamt, Zahlen zur Geldentwertung.

При этом у многих парадоксальным образом существовала и продолжает существовать убежденность в том, что проигравшей Германии пришлось еще хуже. Несомненно, так должно было получиться, но даже в этом случае сочувствие англичан к проигравшему врагу было бы трудно объяснить. Однако во многих отношениях Германия вышла из войны не в худшем состоянии, чем Великобритания, а в чем-то даже и в лучшем. Единственным аспектом, с которым в послевоенной Германии дела обстояли намного хуже, была инфляция. Она полностью вырвалась из-под контроля, и к концу 1923 года рейхсмарка не стоила практически ничего (см. рис. 18). В декабре 1923 года, на пике инфляции, индекс стоимости жизни вырос в 1,25 триллиона (1 247 000 000 000) раз по сравнению с довоенным уровнем. Буханка хлеба стоила 428 миллиардов марок, доллар – 11,7 триллиона. Хотя с инфляцией в той или иной степени столкнулось большинство воевавших стран и лишь немногие из них сумели вернуться к довоенному золотому стандарту, это был крайний случай. Ситуация в Польше была лучше, даже несмотря на войну: цены в ней выросли всего в 1,8 миллиона раз. Даже в России цены до денежной реформы успели вырасти по сравнению с довоенным уровнем не более чем в 50 миллионов раз ⁷. Как мы увидим, немцы винили в своих финансовых трудностях навязанные Германии жесткие условия мира. Как ни странно, большинство образованных англичан в то время были с этим согласны. В марте 1920 года Оксфордский союз обсуждал тезис о том, что “мирный договор означает для Европы экономическую катастрофу”: он был принят с перевесом в 20% голосов. Три месяца спустя тот же Оксфордский союз поддержал 80 голосами против 70-ти “немедленное восстановление сердечных отношений” с Германией. Внешнеполитические дискуссии Союза за этот период как будто предвосхищают политику умиротворения. В феврале 1923 года Союз 192 голосами против 72-х “осудил” оккупацию Рура, предпринятую Францией в ответ на невыполнение Германией обязательств по репарациям. В марте им был поддержан тезис, провозглашавший “сокрушительное поражение Германии несчастьем для Европы и для Великобритании”. Спустя еще два месяца большинство – с перевесом в 25% – участников очередной дискуссии согласились с тем, что “эгоизм политического курса, который Франция проводит с 1918 года, обрекает человечество на новую войну” ⁸.

В действительности условия мира совсем не были беспрецедентно тяжкими, а германская гиперинфляция была в основном порождена безответственной бюджетной и денежно-кредитной политикой германских властей. Они думали, что смогут добиться мира экономическими средствами, – и у них получилось склонить на свою сторону британское общественное мнение. Германия также с большим, чем прочие страны, успехом сумела уклониться от выполнения обязательств по долгам, в том числе по выплатам репараций. Однако победа оказалась пирровой: демократически избранным политикам, одержавшим ее, пришлось ради этого пожертвовать и демократией, и собственной властью.

В Германии в 1919 году практически никто не сомневался в том, что условия Версальского договора были слишком жесткими. Однако за пределами Германии эта идея не получила бы популярности, если бы не Джон Мейнард Кейнс, брошюра которого “Экономические последствия Версальского мирного договора” стала в 1919 году бестселлером (наряду с “Выдающимися викторианцами” Литтона Стрейчи).

Как мы видели, зловещие пророчества о воздействии войны на британские финансы сделали Кейнса влиятельной фигурой в Казначействе. Как и следовало ожидать, когда стало ясно, что Германия хочет перемирия, его привлекли к подготовке условий мирного договора. Спор о будущих репарациях начался еще до конца войны ⁹. Кейнс быстро стал одним из главных сторонников относительно небольших выплат. Уже в октябре 1918 года он доказывал, что 20 миллиардов золотых марок – это приемлемая общая сумма репараций ¹⁰. В подготовленном им в декабре 1918 года проекте меморандума “о возможных выплатах вражеских держав по репарациям и иным требованиям” он удвоил эту сумму, однако не преминул подчеркнуть, что такой подход может обернуться серьезными проблемами. В меморандуме с самого начала отмечалось, что “даже если бы каждый дом, каждую фабрику, каждое возделанное поле, каждое шоссе и железную дорогу, каждый канал, каждую шахту, каждый лес в Германской империи можно было экспроприировать и сразу же продать за хорошую цену, это не покрыло бы даже половину стоимости войны и не компенсировало бы даже половину ущерба” ¹¹. Еще важнее, что в своем меморандуме Кейнс предвосхитил центральный вопрос будущей дискуссии о репарациях, обрисовав два возможных варианта развития событий: