До и после смерти Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 74

В политбюро не хотели выпускать ее за границу, словно что-то предчувствовали! Но ее покойный муж был коммунистом, Индия — более чем дружественная страна, и оснований отказать не нашлось. Светлану, скрепя сердце, отпустили, правда, в сопровождении двух чекистов. Но те не уследили.

7 марта 1967 года, когда в Москве готовились достойно отметить день международной солидарности женщин, дочь Сталина пришла в американское посольство в Дели и попросила политического убежища. Ее вывезли в Италию, потом в Швейцарию, а оттуда уже доставили в Соединенные Штаты.

Бежав на Запад, Светлана Аллилуева засела за книгу воспоминаний «Двадцать писем к другу». Она нарисовала портрет отца, который повсюду видел врагов: «Это было уже патологией, это была мания преследования от опустошения, от одиночества… Он был предельно ожесточен против всего мира».

Светлана писала не столько об отце-преступнике, сколько о своей никчемной, дурацкой, двойной, бесполезной и бесперспективной жизни, полной жесточайших потерь и горчайших разочарований и утрат. Близость к власти может дать человеку комфорт, почести, показное уважение, но не делает человека счастливым. В 80-е годы она вернулась в СССР, но не смогла здесь обосноваться и вновь покинула родину — на сей раз навсегда.

В тот мартовский день, у тела вождя, Василий Сталин первым закричал, что отца убили. Детей Сталина, Светлану и Василия, привезли на ближнюю дачу 2 марта.

Василий был сильно пьян. Он ушел в помещение охраны, еще выпил и кричал, что «отца убили». Так думал не он один. «Врачей-вредителей» арестовали, а вождя не уберегли. Значит, не всех взяли?

Министерство государственной безопасности в те мартовские дни составляло отчеты о настроениях в связи с болезнью Сталина. Отчет о настроениях в армии, датированный 5 марта 1953 года, рассекречен:

«В тяжелой болезни т. Сталина виновны те же врачи-убийцы. Они дали т. Сталину отравляющие лекарства замедленного действия».

«У т. Сталина повышенное давление, а его враги направляли на юг лечиться. Это тоже, видимо, делали врачи».

«Возможно, т. Сталин тоже отравлен. Настала тяжелая жизнь, всех травят, а правду сказать нельзя. Если не выздоровеет т. Сталин, то нам надо пойти на Израиль и громить евреев».

Ходили зловещие слухи. Одни утверждали, что Сталина сразил инфаркт, другие — что его разбил паралич, а третьи были уверены: вождя отравили.

Кто мог это сделать? Чаще всего звучит имя Берии. Он чувствовал, что Сталин готовится его устранить, и опередил вождя. Убрал всех преданных Сталину людей, в частности начальника охраны Власика, и окружил вождя своими людьми. А в нужный момент Лаврентий Павлович приказал сотруднику управления охраны Министерства госбезопасности сделать Сталину укол.

Подобрать смертельный яд было несложно — в токсикологической спецлаборатории, входившей в состав Министерства госбезопасности. Берия только начинал работу в НКВД, когда в конце 1938 года к нему обратился руководитель спецлаборатории Григорий Майрановский: препараты необходимо проверять на живых людях. Иначе как гарантировать эффективность создаваемого ими оружия уничтожения врагов советской власти?

Берия распорядился передавать пытливым ученым приговоренных к расстрелу. Знал, что спецлаборатория создана с личного разрешения Сталина.

Григория Майрановского вместе с его сотрудниками-токсикологами взяли в аппарат госбезопасности в августе 1937 года — еще до прихода на Лубянку Лаврентия Павловича — из Всесоюзного института экспериментальной медицины, основанного до революции принцем Александром Ольденбургским, правнуком императора Павла Первого.

Работая в НКВД, Майрановский защитил докторскую диссертацию и стал профессором. Его лаборатория в войну входила в состав 4-го управления НКВД (террор и диверсии в тылу противника), которым руководил человек, вошедший в историю спецслужб, — Павел Анатольевич Судоплатов. После войны лабораторию подчинили отделу оперативной техники Министерства госбезопасности.

Помимо токсикологической лаборатории существовала и бактериологическая — под руководством известного микробиолога доктора биологических наук Сергея Николаевича Муромцева. Когда готовили убийство Троцкого, возникла идея — заразить книгу бактериями туберкулеза или легочной чумы и отослать бывшему председателю Реввоенсовета республики. Лев Давидович начнет читать книгу и заразится. Об этом рассказал на допросе бывший начальник 4-го спецотдела майор госбезопасности Михаил Сергеевич Алехин, которому подчинялись обе лаборатории.

Существовали словно два Муромцева. Один — директор Научно-исследовательского института эпидемиологии и микробиологии имени Н.Ф. Гамалеи Академии медицинских наук, лауреат сталинской премии 2-й степени, академик ВАСХНИЛ, которого коллеги называли «выдающимся ученым в области медицинской и ветеринарной микробиологии». А второй — полковник, тайно трудившийся в бактериологической лаборатории ведомства госбезопасности до 1951 года. На допросе в 1954 году он признал, что произвел восемь «опытов». Люди были убиты. Уголовное дело против него возбуждать не стали.

Задача состояла в том, чтобы не только убить, но и скрыть реальную причину смерти. Профессор Майрановский и его помощники опробовали все методы. Подмешивали яд в пищу. Делали инъекции. Кололи зонтиком и тростью, этот метод впоследствии возьмут на вооружение. Иногда в людей, превращенных в подопытных кроликов, стреляли отравленными пулями. Или вводили яд в подушку, чтобы человек умер во сне.

В некоторых случаях люди умирали долго и мучительно. Иногда агония продолжалась двое суток. Григорий Майрановский рассказывал, что хуже всего пришлось тем десяти людям, которых он отравил аконитином (парализующий препарат растительного происхождения):

— Мне самому становится жутко, когда я это вспоминаю…

Комендант Лубянки генерал Василий Блохин рассказывал:

— При умерщвлении доставленных арестованных путем введения различных ядов присутствовал я или дежурные. Но во всех случаях, когда умерщвление уже было произведено, я приходил, чтобы закончить всю операцию.

Генерал Блохин записывал фамилии отравленных в тетрадку, которую потом сжег. Но сохранились полторы сотни протоколов об испытаниях ядов на живых людях…

Работа шла на первом этаже здания НКВД в Варсонофьевском переулке или в подвале. Допуск в лабораторию из оперативного состава имел только генерал-лейтенант Судоплатов и его помощник. Иногда Судоплатов сам просил испытать тот или иной яд. Сотрудникам лаборатории объясняли, что смертельные препараты необходимы для операций за кордоном. Но яды были востребованы и дома. Разрешение на применение яда давали Берия или его заместитель Меркулов.

Кроме того, испытывали на арестованных различные наркотические вещества для получения правдивых показаний — искали сыворотку правды.

Майрановского посадили в декабре 1951 года по делу Абакумова.

В 1953 году, уже после ареста Берии, полковник медицинской службы и орденоносец Майрановский показал на допросе, что по заданию генерала Судоплатова участвовал в убийстве неизвестных ему людей на конспиративных квартирах в Москве. Яд подмешивали к пище или выпивке. Если не действовал, делали укол. Майрановский с гордостью писал: «Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов Советской власти».