Чужие души - читать онлайн книгу. Автор: Алла Демченко cтр.№ 23

Лагунов не принял ее игры и говорил вполне серьезно, пытаясь побыстрее закончить весь этот спектакль.

— Но Ольгу Эдуардовну тоже можно понять. Какая мать добровольно отдаст единственного сына в лапки такой серенькой мышке.

— Лера, давай прекратим этот разговор.

— Рома, твоя девушка действительно — серенькая, — утвердительно сказала Лера. — Хотя мы выбираем то, что нам больше подходит. Возможно, в серости тоже есть своя прелесть. Правда? Кстати, букет девочке мог бы купить и подороже.

Лагунов не успел ей ответить. Лера неспешной походкой направилась к выходу. Дожив до тридцати семи лет, он так и не понял, почему красота, созданная для спасения несовершенного мира, часто сама его разрушает.

В зал вошла экскурсионная группа и остановилась прямо у двери, мешая ему пройти.

— …Традиция классиков Пиранези, Булле и Леду получила в XX веке мощное продолжение в утопиях футуристов и конструктивистов, а также в антиутопиях постмодернистов второй половины столетия, — напомнила слушателям экскурсовод. — Чтобы проследить, как развивается жанр в наши дни, мы с вами и обратимся к представителям различных творческих течений — от параметризма до неоклассики. Пройдемте в следующий зал.

Группа молодежи, скорее всего, студентов, не спеша направилась за экскурсоводом. Лагунов тоже двинулся вслед за ними, но в зале, где неоклассики предлагали переосмыслить грядущее, Татьяны уже не было. Догонять ее он не стал. «Так даже лучше, — подумал Лагунов. — И никаких объяснений не потребовалось. Все решилось само собой. Пусть думает, что у меня есть Лера».

Радости от простого решения он не ощутил, но проснувшийся в его душе адвокат поступок одобрил.

Ключ сделал два оборота, и дверь открылась. Саша на правах хозяйки переступила порог квартиры на Владимирской улице. Бросив сумку на пол, не снимая обувь — в пустой квартире каблуки стучали особенно гулко, — она обошла комнаты и зажгла свет.

Не верилось, что вот в этой квартире она начала узнавать мир. И в том мире были отец и мать, и даже бабка с дедом — их она совсем не помнила. Трудно представить, что в этой квартире жили, радовались, готовили, стирали, убирали. В полной тишине Саша устало опустилась на диван. Целлофан противно зашелестел. Надо срочно его собрать и выбросить.

— Как хорошо, что ты приехала. Только ты одна можешь ему помочь. У тебя все получится.

Саша повернула голову и удивленно отметила, как преобразилась гостиная: противно шуршащего целлофана нигде не было, и мебель стояла иначе. От этого квартира приобрела жилой вид. Напротив нее сидела пожилая женщина с красиво уложенными седыми волосами. Саша ее узнала — она приходила в ее сны.

— Кому нужна моя помощь? Чем я могу вам помочь? — Говорить Саше было трудно, словно рот забился ватой.

— Помощь нужна…

Телефон завибрировал рядом, целлофан непривычно зашелестел, и женщина мгновенно исчезла. Саша потянулась за телефоном.

— Что стряслось? С тобой все в порядке?

— Да.

— А с голосом что? Ты простыла? — обеспокоенно спросила Елизавета.

— Со мной все нормально, — попыталась успокоить подругу Саша. — Я только задержусь здесь на неделю, а ты напиши вместо меня заявление на отпуск за свой счет. Владимиру Ивановичу я завтра позвоню.

— Ты мне наконец-то можешь объяснить, что случилось?

Она принялась подробно рассказывать все события последних дней. На конце трубки повисло молчание.

— Я хочу отца пригласить к себе и проконсультировать. Здесь я никого не знаю. И еще одна проблема. У отца есть медицинский центр. Это отдельная история. И вот он встретил там подругу моей покойной бабушки, такую, знаешь, благообразную старушку. А та ему рассказала, что в коридоре смерть ходит и им всем дают специальные капли. Правда, она их выливает в раковину, чтобы не умереть, — Саша представила, с каким выражением лица ее слушает Елизавета.

— Правильно делает бабушка. Нечего пить всякую гадость.

— Мне тоже было бы смешно. Только отец никуда не поедет, пока не выяснит, что да как в том центре. Поэтому сама туда съезжу, посмотрю и развею все его страхи. И еще отец говорит, что его травят, — на одном дыхании выговорила Саша.

— Маниакальные синдромы часто и начинаются с мании преследования или причинения вреда, — серьезно, без тени улыбки, проговорила Елизавета.

— Только очень тебя прошу, не говори о моих планах насчет центра Стрельникову. А то он завтра будет здесь.

— Ладно, тебе виднее, — нехотя согласилась Елизавета. — И, если что, сразу звони — мы все приедем.

Она слонялась по квартире, не представляя, чем занять свободное время. Вначале она посидела на кухне, молча уставившись на кухонную плиту, потом начала методично, начиная с холла, снимать шуршащий целлофан. Как она ни старалась, квартира упорно не превращалась в жилую, хотя и не была такой музейной, как раньше. Не хватало чего-то важного, как лица у человека. Как узнать человека, если лицо закрыто?

Мебель не на своем месте! Она вдруг вспомнила, как выглядела квартира, когда с ней разговаривала женщина из ее снов.

Спустя некоторое время квартира приобрела прежний, десятилетиями устоявшийся вид. А в результате тщательной ревизии шкафов в спальне появилась горка постельного белья. Осталось найти одеяло или, на худой конец, плед. Пришлось принести из кухни стул и начать обследовать антресоли. Саша на ощупь провела рукой по полке и наткнулась на бархатистый край книги.

Находка оказалась старым альбомом. Скорее всего, Иван Андреевич после смерти родителей забрал фотографии себе, а его оставил за ненадобностью. Саша пролистала пару страниц. Из растрепанного альбома на пол, кружась, упала небольшая фотография женщины из ее снов. С глянцевой глади фотографии на Сашу смотрела бабушка — Маргарита Акимовна Савицкая.

В это утро Иван Андреевич нарушил привычный распорядок: после ванны, не заходя в столовую, направился прямо в гардеробную. Не беспокоясь, что потревожит утренний сон жены, он со стуком открывал дверцы шкафов, всматриваясь в их содержимое. Костюм со всем подбором, приготовленный Людмилой с вечера, он не стал надевать. Вместо этого достал темные синие джинсы, футболку, перебрал стопку свитеров и, раздражаясь беспомощностью при выборе одежды, натянул на себя серый шерстяной пуловер. Виной нарушения распорядка был поздний звонок дочери. Он еще долго не мог сообразить, был ли действительно тот звонок, но перезванивать не стал. Даже если звонок — только плод воображения его больного мозга, то пусть надежда останется с ним до утра. Дочь говорила о том, что ему необходимо обследование и лечение, и он готов был с ней согласиться. Но в какой-то момент опять накатила слабость, и он только пообещал заехать к ней утром. Голова отказывалась соображать, и он отключил телефон.

И только полностью собравшись к выходу, Иван Андреевич прошел в столовую. Среди сияющей чистоты чашка с давно остывшим чаем на столе смотрелась не к месту. Надо отдать должное, Людмила всегда была отменной хозяйкой — единственное, чему не пришлось Ивану обучать молодую жену. Аккуратностью Людмила была в мать. Тещу Иван не любил.