Закат северных крестоносцев. «Война коадъюторов» и борьба за Прибалтику в 1550-е гг. - читать онлайн книгу. Автор: Александр Филюшкин cтр.№ 16

Перечень этих запретов можно значительно расширить, но необходимо сказать, что они выполнялись с трудом ^[89]. Слишком велико было противоречие данной идеологемы с коммерческими интересами как крупного прибалтийского купечества (и русского, и ливонского, да и заморского ганзейского), так и — и это, наверное, главное — с устремлениями пограничных контрабандистов. А ими были почти все пограничные жители с обеих сторон. Торговля оружием не прекращалась даже в годы русской войны в Прибалтике во второй половине XVI века. Поэтому к данным запретам надо относиться как к выражению определенной идеологической позиции, но помнить, что экономическая реальность была иной.

Запрет на пропуск специалистов, особенно военных, диктовался простым соображением, что сегодня этот гость из Европы пересечет русско-ливонскую границу, а завтра он окажется наемником русского государя и пересечет границу в обратную сторону, но уже с недобрыми намерениями. Одним из первых корсаров на русской службе, видимо, был некий Севрин Нарбин, в 1527 г. прибывший в Иван город с собственной яхтой, несущей артиллерийское вооружение, и отрядом вооруженных наемников. На Балтике у него была репутация пирата, специализирующегося как раз по охоте на ганзейские суда ^[90]. Ливонцы пытались не пустить его на Русь ^[91].

Тема «блокады Московии» породила в историографии мнение, что поводом к нападению на Ливонию выступала нужда России в «цивилизаторе», которую она готова удовлетворить даже военным путем. Наиболее оригинальна здесь точка зрения С. Ф. Платонова, который писал, что особую роль в притоке с Запада на Русь культурных людей сыграла Ливонская война, а именно — массовые переселения пленных немцев в глубь России. В Поволжье «литва и немцы» обжились и обратно уже не стремились ^[92].

Таким образом, Грозному приписывается весьма оригинальный подход: я тебя пленил, поработил и сослал в земли незнаемые, а ты меня теперь цивилизуй! Впрочем, эта концепция была поддержана и западными историками, в частности В. Урбаном, который вообще считал захват ливонского населения одной из главных целей Ивана IV в войну: царь хотел таким образом заполучить для России как можно больше специалистов-цивилизаторов ^[93].

Происхождение данной идеи связано с бытовавшей в Европе в первой четверти XVI в. убежденности в готовности и, главное, желании России приобщиться к духовным и культурным ценностям Запада. Эта убежденность основывалась на действительно довольно широких культурных контактах, охотном приглашении в Россию европейских специалистов. В Европе ходили слухи, будто бы Иван IV ищет покровительства императора в обмен на право приглашать германские войска в Московию. В связи с этим якобы уже начался набор ремесленников и мастеров разных специальностей. В Пруссии даже были убеждены, что если император откажет пропустить нанятых людей, они прорвутся в Россию силой.

Обычно в доказательство существования «блокады Московии» историки ссылаются на два комплекса документов, связанных с так называемыми делами Ганса Шлитте 1547 г. и Фейта Зенга 1582 г. Документы о миссии Шлитте хранились в Ватиканском архиве ^[94], а Зенга — в Венском ^[95].

Первый персонаж получил в историографии большую известность. По С.Ф. Платонову, «благодаря интригам Шлитте пред Европой впервые конкретно стал вопрос о «русской опасности» и о необходимости вести в отношении Московии политику изоляции и репрессий» ^[96]. Краткая история этого авантюриста такова. 21 июня 1546 г. немец из г. Гослара Ганс Шлитте выехал в Россию. Он решил использовать конъюнктуру момента и выехал ко двору Ивана IV с рекомендацией прусского герцога Альбрехта ^[97].

В 1547 г. Шлитте вернулся в Европу и там объявил себя эмиссаром Ивана Грозного, которому поручено вербовать в Европе специалистов в области техники, медицины и культуры. Госларец, по словам И. И. Полосина, начал свою миссию «с необычайной смелостью и блеском». Он явился на заседание Аугсбургского рейхстага, добился аудиенции у императора Карла V и предъявил ему верительную грамоту Ивана IV. Согласно этому документу, царь хотел нанять людей, «с помощью которых он мог просветить и украсить свою страну» ^[98]. 31 января 1548 г. он получил императорскую грамоту на свободный набор мастеров и ученых и вывоз их в Россию. Текст содержал лишь одно ограничение: недопущение попадания этих специалистов через Московию в Турцию или Татарию.