Время героев - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Соболь cтр.№ 8

Дон Хуан снова взорвался быстрой картавящей речью, и Новицкий передавал его слова без промедления:

— Майор говорит, что, к сожалению, только в стычках он и участвовал. Последняя была именно день назад. Но опять лишь обменялись выстрелами без ущерба для обеих сторон... Жаль, не знали, что с ними девочка, — добавил Новицкий. — А то бы гнались усерднее. Может быть, и отбили.

— Нет, — отрезал Мадатов. — Если бы вдруг начали догонять, они её кинжалом по горлу и бросили у дороги.

Он так жёстко и коротко показал убийственное движение большим пальцем, что Мадатова, и Новицкий, и Ван-Гален замерли на секунду.

— А так, может, и выживет. В горах или Турции, но будет жива... Софья! Я поручаю тебе дона Хуана. Пока майор ещё не мой подчинённый, я хочу, чтобы он оценил гостеприимство дома Мадатовых. А ты, Новицкий, пройди со мной, хочу тебя кое о чём спросить. A plus tard, monsieur Juan! ^[12]

Он коротко кивнул Ван-Галену, снова поцеловал жену и направился к двери. Сергей в нескольких словах обрисовал майору содержание ближайшего часа и кинулся следом за генералом...

За дверью Мадатова ждали солдаты, но он нетерпеливым жестом отослал поручика и мушкетёров прочь. Сам же, ещё более убыстрив шаги, повёл Новицкого по каким-то переходам, лестницам и впустил в узкую комнату, единственным украшением которой было висевшее по стенам оружие. Среди шашек, кинжалов, мушкетонов и пистолетов Сергей углядел памятные ему ещё с гусарских времён золотые шпагу и саблю.

Пожилой солдат, лет пятидесяти, с русским круглым лицом и усами, светлыми, как пшеничное поле, принял от князя шашку и бесшумно исчез.

— Садись, Новицкий.

Мадатов показал Сергею на узкую тахту, аккуратно накрытую расправленной солдатской шинелью, а сам опустился на стул с высокой спинкой. Из мебели в комнате был ещё один грубо сколоченный стол, стоявший у окна. Узкий пучок света падал на столешницу, которая была, впрочем, совершенно пуста; только у правого края лежала невысокая стопка бумаг, исписанных затейливым писарским почерком.

Князь перехватил взгляд Новицкого.

— Не люблю! Принесут, прочитаю и подпишу. Самому же возиться — лучше под ядра. Ты-то, знаю, каждый листок до последней строчки выучиваешь. Я бы тебя к себе перетянул, да Алексей Петрович никогда не отдаст.

— Я же, вы знаете, князь, служу в канцелярии, у Андрея Ивановича Рыхлевского...

Мадатов коротким жестом, ребром широкой ладони отбросил ненужные совершенно слова.

— Давай о деле, Новицкий. Времени мало. Ты же знаешь — на Сурхая иду. Совсем распустился разбойник. Здесь, впрочем, тоже не очень спокойно. Не хочется Софью одну оставлять. Тем более, в её положении. Понимаешь, Новицкий, сына ведь ждём!

Он погладил бакенбарды одну за другой и вдруг улыбнулся и губами, и глазами почти одновременно. Сергей никогда ещё не видел такого Мадатова. Смеющегося — иногда, хмурящегося — весьма часто, но беззащитно-доверчивым князь ему ещё не показывался ни разу. Впрочем, улыбка тотчас исчезла, и генерал сделался серьёзен по-прежнему.

— Думаю, Петрос управится. Я нагнал людей за ограду и в дом, ты видел, и муштрую их постоянно. Открыть, закрыть, пройти, встретить лишь по сигналу, по слову, и те меняются каждый день. Хорошо обучил. Теперь хоть и Ахмед-хан спустится из Шуши — всё равно отобьются.

— Не доверяете Ахмед-хану?

— Нет.

Мадатов ответил коротко и замолчал. Сергей спокойно ждал продолжения разговора, разглядывая тем временем собеседника. Тот уже никак не походил на молодого армянина, которого Новицкий помнил поручиком в Преображенском полку. Полтора десятка лет пролетело, прошло три войны, и четвёртая, начавшись, ещё тянется, тянется, тянется... Князь заметно сделался шире в груди и плечах, но добавленный вес был, очевидно, не лишним. Тонкую талию, подчёркнутую бешметом и черкеской, стягивал узкий наборный ремешок с серебряной пряжкой. Лицо только сделалось много мясистей; густые чёрные бакенбарды ещё его уширяли. Жёсткие волосы на голове не хотели редеть, вились привольно, спускаясь на затылок и лоб; длинный, горбатый нос нависал над закрученными усами. Во всей фигуре генерал-майора, князя Мадатова, военного правителя ханств Карабахского, Шекинского, Ширванского, ощущалась завидная сила, основательность, уверенность, приправленные лихостью и отвагой. «Из нас двоих, — подумал Сергей, пытаясь усмирить ревнивую зависть, — она, безусловно, выбрала лучшего...»

— Что за человек твой майор?

Сергей очнулся.

— Дон Хуан Ван-Гален. Подполковник испанской армии. Сражался с Наполеоном. Потом оказался замешан в большую политику там, в Мадриде.

— Не дело это для военного человека.

— Такого же мнения был и тамошний суд. Из тюрьмы Ван-Гален бежал, пробрался в Россию. Пытался поступить в гвардию, но вмешался испанский посланник. Тогда кто-то посоветовал дону Хуану Кавказ. Алексею Петровичу он понравился. Принят в Нижегородский, месяцев семь назад, капитаном. Уже получил производство и эскадрон. Но фазанов стрелять ему скучно, попросился в настоящее дело. Его направили к вам.

— Видел его под огнём?

— Умён, храбр, напорист. Отлично стреляет, в седле держится ещё лучше. Излишне самоуверен, гор наших не знает, но не хочет в этом признаться даже себе. Под чужим началом офицер будет отменный.

— Посмотрим.

Мадатов переменил позу, показывая, что и тему эту тоже можно оставить.

— Драгуны останутся с ним?

— Нет, полвзвода с вахмистром — мой конвой. Завтра утром я уеду в Пуху. Сделал крюк, проводить Ван-Галена и навестить вас. И Софью Александровну, — добавил он честно.

Но Мадатова занимали совершенно иные мысли.

— Какое у тебя поручение к Измаил-хану? — спросил он резко, вскинув чёрные брови и глядя прямо в глаза Новицкому.

Тот замедлил с ответом.

— Шекинское ханство в моём управлении, — настаивал Валериан. — Я должен знать всё, что там происходит.

Сергей понимал, что спрашивает он и досадует не только потому, что задето самолюбие, но не решался ответить прямо. Тем более что Ермолов, на которого ему придётся ссылаться, не так уже много знал об истинной, конечной цели его поездки.

— Алексей Петрович хочет последний раз предупредить Измаил-хана...

— О чём? — Валериан продолжал упираться взглядом в лицо Новицкого, не давая тому увести глаза в сторону.

— Что подданный Российской империи обязан выполнять её законы неукоснительно.

— Он рассмеётся тебе в лицо. Он привык, что его слово — последнее. Чаще всего — единственное. А Белого царя он не видел и не увидит.

— Тогда ему придётся отвечать за свои бесчинства. Как любому чиновнику. И генерал-губернаторы в тюрьмы шли.