Кошмар Золотой Орды  - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Грачев cтр.№ 47

Битва на поле Куликовом потребовала конных лучников, и князь Дмитрий вместе с Боброком-Волынским тщательно подготовили отряд из служилых татар.

Сторожевым полком командовали знаменитые воеводы: князь Семён Мелик, ведущий родословную из немецких знатных воинов, и князь Иван Оболенский-Тарусский, в жилах которого текла кровь половецких ханов.

Мамай бросил в бой своих лучших конных лучников:

— Засыпьте стрелами этих русских собак, уничтожьте их, мои нукеры! Вас ждёт богатая добыча!

Он свято верил в «девятую атаку» Чингисхана: конные лучники должны восемь раз покружиться около врага, осыпая его стрелами, деморализовать его, не вступая в контактный бой, и лишь девятая, ураганная конная атака основного войска должна смести обезумевшего от потерь и ужаса противника.

Лучники Мамая, на ходу вынимая стрелы, бросились на Сторожевой полк. Но что это? За триста-четыреста шагов они вдруг начали падать один за другим! Мамай был неприятно поражён.

— Мой повелитель, — сказал один из полководцев, — русские применяют самострелы!

Действительно, Сторожевой полк, состоящий из конных воинов, обстреливал татар из арбалетов, находясь на недосягаемом расстоянии для стрел вражеских лучников. Причём одни заряжали арбалет и передавали другим — часть из них спешилась. Конечно, из арбалета можно выпустить гораздо меньше стрел, чем из лука, однако психологический эффект был налицо: атака татарских конных лучников захлебнулась.

— Ну я им покажу! — воскликнул Мамай и двинул своё основное войско: впереди пехоту — по бокам конницу.

Однако он был неприятно удивлён, увидев, что дружинники Сторожевого полка, вместо того чтобы бежать в панике от грозной татарской силы, рассыпавшись, стали обстреливать его пеших воинов из луков! Отдельные сшибки московских и мамаевых лучников заканчивались поражением последних, и всё это — на виду у главной татарской рати!

Пока Мамай вне себя срочно перестраивал боевой порядок, выпуская вперёд конных лучников, русичи, перестрелявшие не одну сотню татаро-монголов, повернули назад и соединились с основным войском князя Дмитрия.

Первый бой был выигран Московским князем почти без потерь, при этом не только нанеся врагу большой урон, но и произведя неприятный психологический эффект на всё татаро-монгольское войско и в первую очередь на его военачальников, которые задумались: какие ещё сюрпризы подготовили им урусы?

Страшный удар тяжелой татарской конницы с ходу пробил первый и второй ряды русских полков, но на третьем завяз! И началась сеча. Монахи Христовым именем подбадривали ратников и сами показывали чудеса храбрости. Их презрение к смерти устрашало татар.

Изяслав с двумя длинными мечами, выкованными русским умельцем из крепчайшей стали, в монашеской одежде, под которой была его ушкуйническая броня, встал в первые ряды Большого полка. Его мечи сверкали как молнии, около него выросла целая гора вражеских трупов, а он, как заговорённый исполин, стоял даже не раненый. Казалось, русский богатырь и мечи — одно целое. Суровое лицо Изяслава не выражало никаких чувств, он не ободрял себя криком, не уклонялся от боя. Мимо него, обтекая его, татары рвались вперёд, на Большой полк. Многие багатуры пытались с ним помериться силой, но все были повергнуты в первые же секунды боя.

Наконец копьё, со страшной силой пущенное в него татарским великаном, пробило броню, и богатырь упал. Торжествующий татарин бросился его добивать, но в роковой для себя час. Молниеносный удар меча лишил татарина сразу двух ног, и обрубок тела рухнул на землю. Изяслав, чувствуя, что слабеет от потери крови, бросился вперёд, сшиб мечом ещё одного противника, но его последний час уже пробил. Изнемогающего от раны, обессилевшего от долгой битвы, татары начали сечь саблями богатыря со всех сторон, как шакалы, набросившиеся на умирающего льва...

Триста отборных воинов, в основном ушкуйников, или, как их называли, отпетых, Дмитрий Донской спрятал глубоко в тылу у татаро-монголов, наказав их командирам ударить в тыл через пять минут, после того как заревут трубы Запасного полка. Каждому из рядовых воинов Дмитрий обещал большое жалованье и назначение десятником, а в случае смерти — оберегать их родных. Они были спешены, разделены на полусотни, а последние — на десятки и спрятаны либо в глубоких оврагах, либо в специальных землянках в лесу. Их целью было посеять панику во вражеском войске.

— В любом случае, — учил их Боброк, — вы должны произвести сумятицу, даже если, не попусти Господи, удар Засадного полка захлебнётся. И постарайтесь убить Мамая — без полководца-то татары ничто!

Полусотники во главе с Кистенём ещё долго обдумывали задачу. По возможности нужно завладеть конями татар и на них мчаться хоть впятером против целого тумена.

— А, где наша не пропадала! — говорили отпетые. — Отвага, она и мёд пьёт, и кандалы трёт!

Все они причастились у священников, которые отпустили им грехи, пообещав райскую жизнь на том свете за други своя. От каждой полусотни по два воя сидели высоко на дубах и зорко наблюдали за боем. Утренний туман и дубовая листва надёжно скрывали их, одетых к тому же в зелёные кафтаны.

Татарские отряды несли жестокие потери. Однако, не считаясь с ними, Мамай всё гнал и гнал вперёд тумен за туменом, но русские выстояли.

«Нужен охват! сердито думал монгольский военачальник. — У меня больше войска, но я не смогу развернуться».

Наконец татары нашли щель между Большим и Левым полками русских, и Мамай бросил туда половину запасного отряда, который расширил эту брешь и начал было охват, но Запасной полк задержал манёвр, восстановив целостность обороны. Тогда Мамай отдал приказ всем оставшимся в запасном отряде туменам атаковать. Прорыв был стремителен: Левый полк русичей был смят, и начался его быстрый отход к реке Непрядве.

Звуки трубы, слышные за несколько километров в этот погожий ясный день, были сигналом к атаке, и Мамай прекрасно в них разбирался.

— Последние русские вой хотят умереть героями? — самодовольно усмехнулся он в свои жиденькие усы.

Погрязнув в поклёпах и интригах, Мамай был чужд всякого благородства и патриотического порыва, думая, что только страх, покорность и жажда денег могут управлять человеком, но в этом он просчитался. Через пять минут ему было не до смеха.

Засадный русский полк, как острый нож, разрезал татарское войско надвое, и передовые конники, сметая всё на своём пути, рванулись по направлению к его ставке! Какое-то время татары ещё яростно сопротивлялись, но переход от уверенности в победе к полному отчаянию был недолгим. Их начальники почувствовали, что это конец. Началась паника.

Мамай уже слышал растерянные крики: «Русские оживают!» Самозваный хан всё понял, но у него оставалось ещё несколько минут, чтобы остановить общую панику и переломить ход сражения. Он мог бы бросить в бой свой последний, личный отборный тумен (известно, что все монгольские полководцы до последнего не вводили его в битву). Мамай не был исключением. Он медлил.