Поклонники Сильвии - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Гаскелл cтр.№ 111

К ней подползла малышка, и Сильвии пришлось придерживать и оберегать обеих – мать и дочку. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышались приглушенные голоса и тяжелые шаги: это Фиби поднималась по лестнице вместе с доктором, а Нэнси тихонько шла сзади, чтобы узнать его заключение.

Доктор задал всего несколько вопросов, и Фиби отвечала чаще, чем Сильвия, а та, не плача, смотрела ему в лицо с немым отчаянием, что встревожило его сильнее, чем вид ее умирающей матери.

Долгое увядание сил и здоровья миссис Робсон, о чем он, разумеется, знал, так или иначе подготовило доктора к такому моменту внезапного конца ее жизни, продлевать которую едва ли стоило, тем не менее он дал несколько указаний по лечению больной, но бледное, перекошенное лицо, большие расширенные зрачки молодой женщины, постепенное осознание неизбежного, отражавшееся ее в глазах, – все это глубоко обеспокоило доктора, и он продолжал детально расспрашивать Сильвию о состоянии больной, главным образом для того, чтобы всколыхнуть ее, пусть хоть поплачет, а не с целью выяснить новые подробности, от которых, в общем-то, ничего не зависело.

– Лучше подложите ей подушки, ей уже недолго осталось. Она не сознает, что вы держите ее голову, так что зря вы себя изнуряете!

Сильвия не сводила с доктора пугающего взгляда, и он сам принялся исполнять свою рекомендацию, пытаясь осторожно разжать ее руки, бережно поддерживавшие голову матери. Но Сильвия воспротивилась, прижавшись щекой к бесчувственному лицу умирающей.

– А где же Хепберн? – спросил доктор. – Ему следует быть здесь!

Фиби взглянула на Нэнси, Нэнси – на Фиби. Ответила Фиби:

– Его нет ни в доме, ни в магазине. Я видела, как он проходил мимо окна кухни больше часа назад, но ни Уильям Кулсон, ни Эстер Роуз не знают, куда он пошел.

Доктор Морган вытянул губы, словно собирался присвистнуть, но не издал ни звука.

– Дайте мне ребенка! – внезапно сказал он.

Нэнси взяла малышку с кровати, где та сидела рядом с Сильвией, обнимавшей дочь одной рукой, и передала ее доктору. Он следил за глазами матери, они смотрели на девочку, и это обрадовало доктора Моргана. Он слегка ущипнул малышку, она жалобно вскрикнула; он еще раз ее ущипнул с тем же результатом. Сильвия опустила голову матери на подушку, протянула руки к дочке, стала успокаивать ее и стонать над ней.

– Все не так уж плохо! – сказал себе доктор. – И все же где муж? Он должен быть здесь.

Он спустился вниз, чтобы узнать, где Филипп. Здоровье этой несчастной молодой женщины не вполне его удовлетворяло с тех самых пор, как у нее случилась послеродовая лихорадка, а сейчас оно и вовсе вызывало опасения, тем более что впереди ее неизбежно ждало еще одно потрясение. Необходимо, чтобы муж был рядом с Сильвией и помог ей пережить несчастье.

Доктор Морган вошел в магазин. Там была только Эстер. Кулсон отправился обедать в свой благополучный дом, к своей невзрачной жене. Если его и встревожили странный вид Филиппа и его необъяснимое исчезновение, он сумел убедить себя, что его это не касается.

В магазине, кроме Эстер, был только посыльный: в Монксхейвене все обедали примерно в одно и то же время, и в этот час покупатели заходили редко. Эстер сидела, подперев ладонью голову, и размышляла. Ее многое озадачивало и расстраивало – обстоятельства, ставшие причиной ссоры между Филиппом и Сильвией накануне вечером, которая, вероятно, имела последствия. Этим и объясняется его несчастный, отрешенный вид и странное поведение, когда он появился сегодня. О! Как легко Эстер могла бы сделать его счастливым! И не только легко, – каким счастьем было бы для нее подчинить все свои желания одной большой цели – исполнять его волю. Для нее, стороннего наблюдателя, было совершенно очевидно, что семейная жизнь должна приносить полное счастье! Но увы! Такие повороты, как этот, случаются нередко! И противодействующие силы, из-за которых гармония и блаженство становятся невозможными, посторонним не понятны, даже и самим участникам семейных взаимоотношений они понятны не всегда. Эти силы могут носить поверхностный или сущностный характер, но они выполняют необходимую регулирующую функцию и не обязательно оказывают негативное влияние на любовь, а любовь все исправляет.

Проблески этой утешительной истины время от времени проливали свет на тревожные размышления Эстер. Но все же как легко она сама прошла бы по лабиринту, который привел бы к счастью Филиппа, и как это оказалось трудно для его избранницы!

От раздумий ее пробудил голос доктора Моргана:

– Значит, и Кулсон, и Хепберн оставили магазин на ваше попечение, Эстер. Вообще-то мне нужен Хепберн; состояние его жены вызывает опасение. Где он? Можете мне сказать?

– Опасение? Сегодня я ее не видела, а вчера вечером она была вполне здорова.

– Да, но за двадцать четыре часа много чего произошло. Ее мать при смерти, может, уже умерла, и ее муж должен быть рядом с ней. Вы можете кого-нибудь за ним послать?

– Я не знаю, где он, – ответила Эстер. – Он внезапно куда-то ушел, причем в такое время, когда в магазине было много народу, после рынка все заходят. Я думала, может, он пошел к Фостеру по поводу денег, ведь они выплачивают им значительные суммы. Пошлю кого-нибудь туда, пусть спросят.

Но нет! Вернувшийся посыльный сообщил, что сегодня утром Хепберн в банк не заходил. Не на шутку обеспокоенная Эстер, доктор и Кулсон стали всюду спрашивать о нем. Выяснить удалось немного: Фиби видела, как Филипп прошел мимо окна кухни примерно в одиннадцать часов утра, когда она чистила картошку для обеда; да еще двое ребят, игравшие на набережной, сказали, что вроде бы видели его с группой моряков, но моряки, если это были те самые, ничего не знали о том, что Хепберн был среди них.

К вечеру весь город был встревожен исчезновением Хепберна. К вечеру Белл Робсон отошла в вечный дом свой ^[111]. А Сильвия по-прежнему лежала притихшая, без слез, внешне как будто меньше, чем остальные, обеспокоенная событиями этого дня и странным исчезновением мужа.

Единственное, к чему она проявляла интерес, – это ее дочь. Она крепко сжимала малышку в объятиях, и доктор Морган посоветовал не забирать у нее ребенка: возможно, прикосновение девочки наконец-то заставит Сильвию излить желанные слезы, которые изгонят выражение мучительной боли из ее усталых, измученных бессонницей глаз.

Все боялись, что она спросит о муже, отсутствие которого в эти часы тяжелой скорби для его жены должно (как все думали) казаться ей странным. На протяжении вечера все пребывали в этом состоянии. Когда Сильвию попросили перейти в свою комнату, она, не говоря ни слова, ушла с дочкой на руках, а в своей комнате, глубоко вздохнув, опустилась на ближайший стул, словно это малое усилие очень утомило ее. Присутствовавшие в доме заметили, как Сильвия смотрела на дверь каждый раз, когда та открывалась, и все думали, что она с нетерпением ждет того, кого никак не могли найти, хотя искали везде, где он мог бы оказаться.