Как Советский Союз победил в войне - читать онлайн книгу. Автор: Марк Солонин cтр.№ 14

Типовому самолету-истребителю начала 40-х гг. требовалось 6–7 минут для того, чтобы забраться на высоту 5 км. Очень хорошему, такому как советский И-153 или немецкий Bf-109F, хватало 5,3 минуты. Дальше – хуже, с ростом высоты полета скороподъемность поршневых истребителей падает, и для подъема на 8 км может потребоваться минут 10. Но даже одна минута – это 60 секунд, за которые разведчик типа Ме-110 может, отнюдь не насилуя моторы, удалиться на 8 км. За пять минут – на 40 км. После этого и при отсутствии системы радиолокационного наблюдения и наведения истребителя на цель перехват становится практически невозможным.

А если командиру эскадрильи 123 ИАП капитану Савченко удалось догнать Ме-110, да еще и на высоте 8600 метров – так ведь это не простой полк и не простой капитан. Сформированный в марте 1940 г. 123 ИАП еще в довоенное время стал одним из лучших в составе ВВС Западного ОВО, а его летчики к моменту начала боевых действий успели налетать 7600 часов. В первый день войны 123 ИАП стал самым результативным истребительным полком во всей группировке советских ВВС – реально сбито или повреждено 8–10 самолетов противника. Результат тем более невероятный, что на своих действительной устаревших «Чайках» истребители 123 ИАП сражались с элитной эскадрой Мельдерса (JG-51), перевооруженной к тому времени на новейшие «мессершмитты» Bf-109 серии F. После того как в полдень 22 июня командир полка майор Сурин погиб на четвертом боевом вылете, командование уцелевшими остатками 123-го и 33-го истребительных полков взял на себя тот самый капитан Савченко. 22 июня он сбил (скажем аккуратнее – заявил) два самолета противника, 23 июня – еще два. Увы, судьба была к нему немилосердна – через несколько дней капитан Савченко погибнет при штурмовке немецкой мехколонны в районе Бобруйска…

Вернемся, однако, к событиям последних предвоенных дней. У Советского Союза была еще одна «горячая граница», дальневосточная. И не случайно развернутые там войска уже в мирное время были сведены в Дальневосточный фронт. Именно там и произошел первый (из выявленных мною в документах) случай реального уничтожения самолета-нарушителя. По странной иронии судьбы самолет был немецкого производства – четырехместный Bf-108A «Тайфун».

Перейти (перелететь) границу у реки самураям удалось – но только в одну сторону. 9 июня 1941 г. начальник штаба Дальневосточного фронта генерал-лейтенант Смородинов докладывает начальнику Генштаба генералу армии Жукову:

«…После того как японский самолет, несмотря на требования летчика о посадке и предупредительной очереди, перешел на бреющий полет и на большой скорости начал уходить, летчик мл. лейтенант Кондик дал одну очередь по самолету и японский самолет упал в районе Чернянино. Летчика Кондик в Ворошиловске опрашивал лично комвойсками фронта тов. Апанасенко. Кондик доложил, что он, с риском для себя, подлетал вплотную к японскому самолету и предупреждал о посадке, но японский самолет, несмотря ни на какие предупреждения, продолжал уходить. После предупредительных очередей мл. лейтенант Кондик, на основе инструкции командира полка майора Субботина, принял решение открыть огонь по самолету…

В инструкции дежурным звеньям, утвержденной командиром 40 ИАП майором Субботиным, в п. 7 имеется такое указание: «Все самолеты иностранной авиации, летящие над нашей территорией, немедленно эволюцией принуждать сажаться, а в крайнем случае, при попытке уйти на свою территорию – уничтожить». Майор Субботин включение этого пункта в свою инструкцию объясняет тем, что он так понял и понимает пункт 1 приказа наркома обороны, в котором указано: «При нарушении границы японскими самолетами или воздухоплавательными аппаратами огонь открывать только в крайних случаях – залет в запретную зону в глубине территории округа».

Японский самолет углубился на нашу территорию до Галенки – 40 км от границы, и находился над Укрепрайоном, являющимся запретной зоной. Комвойсками фронта считает летчика Кондик невиновным».

Этот доклад примечателен по меньшей мере двумя обстоятельствами. Во-первых, в нем, наконец-то, появляется приказ. Не мифический «приказ Сталина, который запретил сбивать», а вполне реальный приказ наркома обороны СССР, в котором была указана ситуация, в которой сбивать самолеты-нарушители было не только можно, но и нужно. Во-вторых, документ позволяет понять – из каких подлинных фактов вырос позднейший миф. Да, эпизод со сбитым японским самолетом рассматривался как происшествие совершенно чрезвычайное, и для «разбора полетов» младшего лейтенанта прибыл лично командующий ДВФ в звании генерала армии. Тем не менее при условии твердой позиции вышестоящих командиров, которые не стали сваливать ответственность на подчиненного, ничего плохого со столь метко стреляющим летчиком («Кондик дал одну очередь по самолету») не случилось.

Во второй половине июня резко обострилась воздушная обстановка на северном фланге будущего фронта – немцы готовились к наступлению на Мурманск и лихорадочно наверстывали упущенное ранее время. 18 июня 1941 г. четыре самолета нарушили границу, были обстреляны нашей зенитной артиллерией, но ушли в целости и невредимости на север. Начальник штаба Ленинградского ВО генерал-майор Никишев в своем докладе Жукову сообщает: «Даны указания частям о повышении бдительности; при появлении неизвестных самолетов, нарушающих границу, сбивать их». 19 июня 1941 г. аналогичный приказ («уничтожать неизвестные самолеты, нарушающие госграницу») отдал своим подчиненным и командующий Северной зоны ПВО генерал-майор Крюков.

Приказы, даже самые однозначные, не помогли, однако же, решить главную тактико-техническую проблему – низкая скорость и скороподъемность истребителей не позволяли обеспечить перехват из положения «дежурство на земле». Обстоятельства заставили перейти к крайне затратному дежурству в воздухе. 19 июня 1941 г. в 14–15 генерал-майор Никишев отправляет в Генштаб очередную тревожную телеграмму: «Докладываю: 19 июня в 12–55 самолет Ме-110 на высоте Н=1500 нарушил госграницу и дошел до аэродромов Шонгуй и Мурмаши (Мурманская область). Наши шесть истребителей догнать не смогли. Приказано в районе аэродромов патрулировать дежурным звеньям в воздухе и сбивать при всяком нарушении границы».

20 июня Никишев передал телеграфом в Генштаб подробный доклад «О нарушениях госграницы иностранными самолетами в районах Кандалакша и Мурманск в период 1–19 июня». Описано 13 случаев нарушения, в том числе и группами по 2 и 3 самолета. Увы, ни истребителям, ни зенитной артиллерии никого сбить не удалось. Последняя фраза доклада звучит так: «Все самолеты, нарушающие госграницу, дано указание сбивать всеми средствами безо всякого предупреждения».

К сожалению, «авиационная тема» в довоенных документах июня 41-го не ограничивается сообщениями о неудавшихся попытках перехвата немецких самолетов-разведчиков. 8 июня в 10–00 командующий ВВС Ленинградского ВО генерал-майор Никишев отправляет наркому обороны СССР предельно лаконичную телеграмму: «Докладываю, [что в] 15 часов 7 июня арестован начальником 3-го отдела генерал-майор Левин Александр Алексеевич». И точка. Никаких вопросов или комментариев. Так набирала силу начавшаяся в конце мая волна арестов высшего командного состава советской авиации (генерал Левин на момент ареста занимал должность зам. командующего ВВС ЛенВО). В тот же день, 8 июня 1941 г. будет арестован генерал-инспектор ВВС КА, помощник начальника ГШ по ВВС, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант Смушкевич.