Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций] - читать онлайн книгу. Автор: Герхард Шредер cтр.№ 69

В 2004 году критике частенько подвергался официальный представитель моего правительства Бела Анда — за сбои в связях с общественностью. Мне много раз приходилось защищать его перед руководящими органами СДПГ, когда те дезавуировали действия Федерального ведомства печати. Я и сегодня считаю эти упреки несправедливыми. Проблемы в связях с общественностью произрастали совсем на другой почве: множество противоречащих друг другу высказываний шло из министерств, фракций, партий, зачастую журналистам передавали проекты и черновики документов, не дошедших даже до уровня министерств, а журналисты, с места в карьер, превращали все это в политические сенсации. Анда имел массу поводов для обид и раздражения, но он не терял самообладания, постоянно держал себя в руках и трудился, словно Сизиф, пытаясь наладить согласованность действий между представителями министерств, фракций и партий. Непростая задача в накаленной обстановке 2004 года. Во всяком случае ему удалось превратить Федеральное ведомство печати в современное учреждение услуг связи и информационный центр «быстрого реагирования». Для Анды «картинка» была важна в такой же степени, как и слово. Поэтому он уделял особое внимание фотожурналистам, а вместе с тем и региональной прессе, представителям которой зачастую бывает нелегко пробиться в столице, конкурируя с так называемыми золотыми перьями. Однако никакие усилия представителя правительства не будут оценены, если его работа перечеркивается разноголосицей из собственных рядов.

В том самом 2004 году я получил очень важный для себя урок в политике реформ. До тех пор пока реформы остаются абстракцией, готовность людей к ним чрезвычайно высока: при опросах значительное большинство населения постоянно утверждает, что страна нуждается в реформах. Но как только граждане сталкиваются с последствиями лично, их согласие превращается в категорическое несогласие. Наглядно это проявилось в начале 2004 года, когда в ходе реформы здравоохранения был введен сбор за посещение практикующих врачей — 10 евро в квартал. В январе и феврале реакция общественности, а заодно и реакция прессы, была прямо-таки истерической. Сегодня этот инструмент реформы воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и уже появились ожидаемые результаты: пациенты стали более взвешенно и ответственно относиться к посещениям врача, внося тем самым свой вклад в уменьшение расходов на здравоохранение.

Другое, не менее важное для меня наблюдение заключается в том, что существуют неизбежные разрывы во времени между довольно болезненным началом реформ и их положительным эффектом, который обнаруживается гораздо позднее. Однако политическая жизнь в Германии протекает без учета подобных закономерностей: политик обязан оправдывать свои действия быстрыми результатами — иначе ему грозит скорая расправа избирателей. Хотя и это наказание также растянуто во времени: сначала на муниципальных выборах, затем на выборах в ландтаги по всем шестнадцати федеральным землям. Вот в такой провал во времени, когда проходило множество региональных выборов, и рухнула моя политика в 2004 году. Я очень болезненно переживал эти тяжкие поражения, которые вместе со мной вынуждена была терпеть СДПГ. Особенно горько мне было вовсе не из-за уничижительных комментариев, которые каждую неделю после очередных проигранных выборов расточались в адрес моей программы, а потому, что я понимал: вот сейчас, в это самое время, многие уважаемые и достойные социал-демократические политики муниципального уровня теряют свои посты, невзирая на то, сколько важного и полезного эти люди сделали для своих городов и поселков.

И тем не менее по избранному пути надо было идти вперед. Если бы в тот момент я сдался, свернул реформы или ушел в отставку с поста федерального канцлера, то это принесло бы куда больше вреда — и не только СДПГ. Способность партии управлять страной была бы поставлена под сомнение, и доверие людей к социал-демократам было бы утеряно на долгие десятилетия. Но самое главное: это имело бы разрушительные последствия для будущего нашей страны. Политика реформ на годы вперед оказалась бы дискредитированной — а вместе с ней и сама возможность коренных изменений в нашем социальном государстве.

Пытаясь воспользоваться низким рейтингом СДПГ в опросах общественного мнения, некоторые профсоюзные лидеры систематически добивались моего падения. Председатель IG Metall Юрген Петерс и председатель Ver.di Франк Бзирске теперь уже не ограничивались требованиями внести отдельные изменения в Agenda‑2010, теперь они хотели провалить программу реформ целиком и соответственно сместить меня с поста канцлера. Конечно, я понимаю, что СДПГ и профсоюзы стоят на разных исходных позициях: одно дело — политическая партия, обязанная заботиться об общем благе, даже вопреки интересам мощных объединений, и совсем другое — профсоюзы, которые должны представлять интересы тех, кто нанимается на работу.

И все же социал-демократов и профсоюзы объединяют общие цели и идеалы, восходящие к истории рабочего движения. Те и другие всегда выступали за улучшение условий жизни и осуществление основных жизненных ценностей: свободы, солидарности, справедливости. Именно в таком духе я старался сотрудничать с профсоюзами. Хорошие отношения связывали меня с Дитером Шульте — он был председателем ОНП до 2002 года. Я ценил его за надежность и добросовестность. Плодотворно складывалось сотрудничество и с большинством председателей отраслевых профсоюзов. Свою роль они видят в том, чтобы конструктивно участвовать в решении социальных задач, они понимают, что на стыке эпох, в обществе, которое постоянно изменяется, профсоюзы могут существовать только как активно действующий созидающий фактор. Это тем более верно, поскольку в Германии уровень членства в профсоюзах серьезно понизился, а в тарифных соглашениях обнаруживается все больше дыр.

Стратегическая линия на обострение конфронтации проявилась в действиях профсоюзов в начале апреля 2004 года на манифестации в Берлине, в День акций против сокращения социальных завоеваний, когда председатель ОНП Михаэль Зоммер упрекнул меня в проведении «асоциальной политики». Меня впервые не пригласили на Первомай, на традиционные майские митинги и демонстрации ОНП. Это был сознательный выпад против социал-демократического федерального канцлера. Параллельно два крупных профсоюза IG Metall и Ver.di предоставили свои инфраструктуры для создания и становления новой левой группировки под названием «Избирательная инициатива «Труд и социальная справедливость». Юрген Петерс, через два дня после европейских выборов, открыто провозгласил на заседании совета IG Metall: «Мы призваны воспрепятствовать тому, чтобы люди замыкались в своей частной жизни, мы должны преобразовать эту тенденцию в активные политические выступления за труд и социальную справедливость. Короче говоря, от нас требуется создать широкое гражданское движение, которое вынудит социал-демократов образумиться». Профсоюз IG Metall начал на предприятиях кампанию по сбору подписей против политики реформ федерального правительства. А в начале августа при поддержке ПДС и части профсоюзов начались демонстрации против реформирования рынка труда. Организаторы назвали их «понедельничными демонстрациями» и утверждали, что они продолжают традицию протестного движения в бывшей ГДР. На самом деле это была дерзкая попытка поживиться за чужой счет, поскольку в 1989 году речь шла о свободе и демократии, тогда как в 2004‑м выдвигались только материальные требования.