Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью - читать онлайн книгу. Автор: Астрид Холледер cтр.№ 108

ЛВ: Да деньги вообще не проблема, так он говорит. Шестьдесят тысяч, семьдесят тысяч, это ведь куча денег, так? Он столько платит за убийства.

Вим предложил по тридцать пять тысяч за сестру.

ЛВ: Тридцать пять тысяч, говорит. Значит, семьдесят тысяч. Это очень хорошие цифры. Вот это он хотел платить.

Чтобы запустить процесс оплаты, он передал инструкции человеку, которого собирались переводить в тюрьму общего режима: ему нужно будет позвонить по телефону, который даст Вим; ответившему он скажет кодовое слово, чтобы тот понял, что это доверенный человек от Вима, и сделал все необходимое.

Хм, подумала я, о деньгах ему придется договариваться. Я даже догадываюсь, с кем.

ЛВ: Он конкретно хочет… Ну это… чтобы его сестер убили и все такое. И он конкретно предлагает за это заплатить.

Это мы предвидели. Но тем не менее очень неприятно слушать, как посторонний человек говорит о заказе на твое убийстве так, как будто речь идет о заказе на мытье полов.

ЛВ: Ну он хочет, чтобы мы ему людей нашли. Для чего люди понадобились? Ну это… ему нужен этот, понимаете… киллер. Вот кто ему нужен.

Из показаний Лиомара В. следовало, что сделать это согласился один из боссов СБ.

Как нам уже говорили, у Вима был список очередности. Первой в этом списке значилась я. Неудивительно. Я тоже захотела бы убить его, поступи он со мной так же, как я с ним.

Но убить нужно было не только сестер. Он говорил и о других.

ЛВ: Я что знаю из важного, это сестры точно, Питер Де Врис, ага, он тоже хочет его того, говорит, он ему сильно по делам досаждает. Говорит, хочу этого козла… так и говорит… надо их всех. Эти трое, я понимаю, самые главные, так он мне и корешу моему сказал.

Бедный Питер. Про это Вим уже говорил:

— Если я хоть на один денек сяду, позабочусь, что бы с ним случилось то же, что с Томасом.

Его тюремные дружки пообещали ему заняться этим, и аванс был переведен и получен.

ЛВ: Если честно, да. Мы сказали ему, что это сможем. И деньги получили, но не столько. Пять тысяч евро на двоих. Через посредника.

О причинах, по которым нас нужно убить, он сказал так:

ЛВ: Хочет, чтобы они умерли, чтобы не стало их… Ну, наверное, чтобы не выступили против него в суде.

Так я и знала, мои догадки подтверждаются! Вим тянет время. Он готов рискнуть и нанять чужаков, которые заставят нас замолчать прежде, чем мы подтвердим в суде свои показания и опровергнем его собственные.

Все это для нас с Соней не сюрприз, мы такого ожидали. Но все равно задело нас сильно. Особенно его наглость, ведь он пытается организовать убийства, находясь в тюрьме с самым строгим режимом изоляции в стране. И что же нас ждет, когда его переведут на общий режим?

Ранним утром меня разбудил звонок Мильюшки.

— Сегодня день для родных и близких, мама. Сегодня День Матери.

— Спасибо, милая. Давай погуляем? Прямо сейчас — утро, погода хорошая.

— Чудесно. Я уже еду, — сказала Мил и через пятнадцать минут была у меня.

— Дойти до леса — десять минут, там очень хорошо гулять.

Было похоже, что днем будет очень жарко, но ранним утром еще довольно прохладно. Мы шли вдоль роскошного луга, на траве еще блестела роса.

— Изумительно, правда? — громко порадовалась я. — Как хорошо жить.

— Это ты так шутишь? — спросила Мильюшка.

— Нет, вовсе нет, я серьезно. Просто мы с тобой так хорошо здесь гуляем. Не считая всего этого дурдома с Вимом, у нас же все хорошо, правда? Нам всегда хорошо всем вместе. У меня нет причин для недовольства.

— Все равно все очень непросто. Я вот не могу отделаться от мысли, что в один прекрасный момент мне надо будет тебя по косточкам собирать, — сказала Мильюшка, и я рассмеялась в ответ на ее неожиданно забавно прозвучавшую реплику. Похоже, она так и воспринимает мое нынешнее положение.

— Да, тебе смешно, а меня это действительно очень напрягает. Последние два месяца я из-за этого сама не своя, — сказала она очень серьезно. — Ты не жалеешь о том, как поступила?

— Нет, я не жалею. Но я должна извиниться за то, что сделала с тобой. Ужасно, что тебе приходится жить с постоянной мыслью о смерти, и страшно думать, как ты будешь без меня. Совсем одна. Что я не смогу тебя поддержать, помочь с детишками, что ты не сможешь со мной просто поболтать или спросить у меня совета. Да, вот такие мысли… Был бы у тебя отец, было бы по-другому. Ты, наверное, не общаешься с ним из-за меня. Ты решила принять мою сторону и, чтобы меня не огорчать, отказалась с ним контактировать. Я никогда не хотела вовлекать тебя в наши конфликты, всегда старалась разделить свои неприятности и твое общение с отцом. Но, наверное, у меня не получилось, я невольно перегрузила тебя своими проблемами, а в результате ты отступилась от отца.

— Мамуль, я тебя очень хорошо понимаю. Конечно, я видела, как ты опечалена. Но я замечала, что ты хотела, чтобы у нас с ним были хорошие отношения. Ты никогда не удерживала меня от контактов с ним, наоборот, заставляла видеться, даже когда мне этого не хотелось. Но в какой-то момент я просто поняла, что это мне больше не нужно.

— Но ведь сколько тебе тогда было? Двенадцать? Не уверена, что в этом возрасте можно принимать столь серьезные решения. Может быть, по прошествии времени ты сможешь взглянуть на это иначе.

— Мамуль, ты это уже говорила, когда мне стукнуло восемнадцать, и еще раз, когда я забеременела. Ты тогда тоже думала, что наше общение не заладилось из-за твоих проблем и что, может быть, сейчас удачный момент, чтобы возобновить мои контакты с Яапом. Помнишь, как ты меня в его галерею водила, когда мне было восемнадцать? Когда ты пыталась заставить нас завести разговор? Типа, мы теперь должны общаться между собой, как два взрослых человека? Без толку, потому это было не нужно ни мне, ни ему.

— Мил, но это же давно было, может быть, сейчас ты по-другому посмотришь на вещи!

— Мне эти контакты ни к чему. Не хочу к этому возвращаться. Помнишь, как я ездила в этот летний яхтенный лагерь, перед началом старших классов? Ты звонила мне ежедневно, и я себя ужасно неудобно чувствовала, поскольку никто из других матерей этого не делал. Я рассказала Ги — ты его знаешь, у нас потом отношения были, — что ты хочешь, чтобы я позвонила отцу, а я отказываюсь. А Ги сказал: нечего мне звонить, отец и сам мог бы это сделать. И я подумала, он ведь прав. Я ему не звонила, он мне тоже не звонил, на этом контакты и закончились. Вот так. Я была рада избавиться от него.

Молча выслушав Мильюшку, я испытала огромное облегчение. Причина того, что они с отцом не общаются, не во мне. Причина — в нем.

— Вот видишь! И у этой ситуации есть своя хорошая сторона. Не будь ее, у нас и этого разговора не случилось бы.