Дикие цветы - читать онлайн книгу. Автор: Хэрриет Эванс cтр.№ 44

Эти упражнения в письме могут скоро закончиться, потому что они меня нашли. Все кончено, и это, наверное, последний раз, когда я пишу в тебя, Дневник.

Я нарисовала ручкой букву М на руке. Я обвожу ее несколько раз в день. Она растет день ото дня.

Господи, как же я ненавижу себя.

М – Мадлен. Мрак, мерзость, молчание.

Когда я вернусь в школу, я возьму нож и выцарапаю букву как следует. Тогда останется шрам, на который я буду смотреть и произносить, снова и снова: «Ты наказана за ошибку».

Все разрушено.

Тони сошел с ума – думаю, у него болезнь мозга. Бен был груб с ним, но Тони схватил его за руку и ударил, а ведь Бен теперь едва ли не больше его. (Он качался в школе. Сказал мне об этом накануне вечером в пляжном домике. Сказал, что это потому, что в прошлом его толкали те, кто старше, и он больше этого не хочет.)

Бен прихватил немного виски. Я уже пробовала виски – одна из девчонок в школе пронесла немного в бутылке из-под косметики. Бен поднялся в гостиную ночью, когда все уже спали, и выпил огромный стакан, опьянев вдрызг, и его рвало на крыльце. Тони услышал шум, поднялся и нашел его. Думаю, Тони и правда вел себя с ним ужасно. Он разбудил всех – так орал на него. Говорил, что он слабак и посмешище и никогда не превратится из жалкого мальчишки в настоящего мужчину. И все в таком духе – множество ужасных вещей, которые мы слышали от него впервые. Алтея кричала на Тони, Тони кричал на Алтею и оскорблял ее. Корд кричала на них двоих, а Бен просто стоял рядом, сложив руки, пошатывающийся, бледный, жалкий. Пахнущий рвотой (не очень-то приятно). Но Тони, конечно, был просто в ярости. Красное лицо, налитые кровью глаза, желваки ходят ходуном. После этого я его больше не люблю. Бен сказал, что он просто попробовал что-то новое и извиняться не собирается. Он сказал, что Тони даже ни разу не поинтересовался, каково ему было после побега, что ему просто плевать на всех, кроме собственной персоны.

А потом он показал на отца и сказал:

– Жду не дождусь того момента, когда мне не придется больше притворяться.

– О чем, черт возьми, ты говоришь? – спросил Тони и вытаращился на него.

– Ты знаешь, о чем, Тони, – сказал Бен.

Тони прикрыл лицо рукой, словно защищался от Бена.

– Дорогой, прекрати. Прошу, прекрати, – сказала Алтея, но я не поняла, к кому она обращается.

Тони принялся орать, мол, все это ему уже осточертело. Мол, никаких гостей больше этим летом, никаких людей, шарахающихся вокруг, это его дом, и он не потерпит, что она выставляет его дураком…

На следующий день мы с Корд и Беном ускользнули из дома пораньше – отправились на холмы, чтобы устроить пикник. Алтея уехала в Лондон на прослушивания для пьесы. А вечером, когда мы втроем сидели в пляжном домике, Бен сказал мне, что вскочил посреди ночи из-за того, что плохо спит по ночам. Он сказал, что ненавидит спать один и мучается кошмарами, и поэтому больше не возражает против пансионата, где делит комнату с двумя другими парнями. (Так что теперь я еще и причина его кошмаров, ведь если бы я не осталась с ними, он спал бы в одной комнате с Корд. Когда она рядом, он всегда в полном порядке.)

Другая причина, по которой я ухожу рано и помечаю себя, намного хуже. Это 2) Корд застала нас. Она оставила меня и Бена одних покурить в пляжном домике (странно, но наказания для Бена не последовало, словно Тони понимал, что зашел слишком далеко), а потом, видимо, подождала за домом, чтобы через пять минут ворваться и поймать нас с поличным.

В этот раз я наслаждалась, что случалось со мной все чаще. Днем я фантазировала о том, как он прикасается ко мне, как целует меня все жарче и жарче, и наконец дни стали тянуться невыносимо медленно в ожидании темноты, когда мы снова будем вместе. Той ночью мое отношение к нему переменилось. Я впервые увидела, что передо мной совсем другой человек. Не мальчишка, с которым я когда-то играла. Я так хотела, чтобы он меня целовал – мы оба хотели. Я хотела прижиматься к нему, вжиматься в его тело, гладить его кожу, чтобы чувствовать, понимать, как далеко мы могли бы зайти.

Его рука была у меня под юбкой, и я позволила ему погрузить один палец внутрь меня. (Было о,кей, но мне больше нравятся поцелуи и прикосновения, чем игры с пальцами.)

Итак, Корд не то чтобы в полном смысле ворвалась к нам – все было не так драматично. Она просто открыла дверь, и мы полулежали на кушетке. Я увидела ее первой. Через плечо. Я увидела выражение на ее лице, и теперь я буду помнить его всю жизнь. Она выглядела так, будто не понимает, что происходит. Будто не может поверить собственным глазам. Две маленькие морщинки пролегли между ее бровями. Она спросила:

– Что тут такое? Чем вы занимаетесь?

А я расхохоталась. И, если я о чем-то и буду жалеть до конца своей жизни, так это об этом смехе. Но я была так напугана выражением ее лица и тем, как она посмотрела тогда на меня. И я ответила:

– Ничем.

– Вы – пара?

Я сказала, что нет, одновременно с Беном, который сказал «ДА», очень громко. (Думаю, нам следовало бы предварительно обсудить все это.)

Я сказала:

– Корд, ничего не изменилось.

Но она просто ответила:

– Нет, изменилось. Вы все разрушили. – И она повернулась и вышла.

После этого она не говорит со мной уже два дня. Притворяется спящей, когда я ложусь в постель. Игнорирует мои вопросы, когда мы собираемся за завтраком. Идет напролом, будто не видя меня, толкает локтем так, что я ударяюсь о стену коридора. Никто не заметил этого, и я ничего не скажу, ведь я все равно не одна из них, и я никогда не забуду об этом в благодарность за их доброту все эти годы.

Так или иначе, я рано ушла домой. А две ночи назад я пришла спать и обнаружила на подушке записку. Вот она:

Дорогая Мадлен,

Я пишу это письмо, дабы попросить тебя оставить Бена в покое и покинуть Боски. Я больше не желаю быть твоей подругой. Папа сказал как-то, что быть соседом твоего отца и твоей тети Джулз во время войны было странно, потому что они совсем не похожи на него и, сколько он ни старался, он не мог понять их. Я думала, это хорошо, что мы с тобой такие разные, но теперь вижу: мы слишком непохожи, и это плохо.

Раньше мы были счастливы, а теперь нет, и жаль, что никто не замечает, что во всем виновата ты. Прости, что это случилось.

Корделия Уайлд

Я наврала Алтее и Тони и сказала, что в школе будет научный конкурс и мне надо готовиться, поэтому я уезжаю на неделю раньше срока. Тони не проявил особого интереса к моим словам, и это было ужасно, но Алтея мне поверила. Она даже расстроилась, что я уезжаю. И вот теперь я на крыльце, пишу все это. Скоро начнется дождь. В кресле тепло, оно чуть проседает под моим весом, и я чувствую запах цветов, и сухой жар, и металлический привкус приближающегося дождя. Подставка для ног, то и дело цепляющаяся за половицы. Волны внизу. Сверчки. Шум радио. Все родные для меня звуки.