Убийство в Тауэре - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 76

– Я всегда ненавидела сельскую жизнь, – сказала Франсис.

– Значит, ты должна научиться ее любить, – огрызнулся Роберт.

Он не был так недоволен, как она. Роберт ненавидел свою жену, но у него было кому отдать свою любовь. В последние годы он стал преданным отцом своей маленькой дочери.

* * *

«Все дни так похожи друг на друга», – думала Франсис. Она считала, что скоро умрет от скуки.

Как она устала от этих зеленых полей! Как скучала по Уайтхоллу! Ей снилось, что сидит за королевским столом, что играют менестрели и вот-вот начнутся танцы. Все ищут ее благосклонности не только потому, что она жена Роберта Карра, графа Сомерсета, который имеет влияние на короля, какого никто никогда не имел, а потому что она самая красивая женщина при дворе.

Тут Франсис просыпалась от звуков ветра, проносившегося по лугам, или от птичьего пения и с горечью вспоминала, что Уайтхолл так далеко и ее отделяют от него не только многие мили.

– Я умру, – постоянно твердила она, – если никогда больше не увижу Уайтхолл!

Франсис плакала в подушку или бранила слуг в надежде найти утешение хоть в какой-то деятельности. Но утешения она не находила – одни лишь сожаления.

Каждый день Франсис вынуждена проводить с человеком, который не в состоянии скрывать своей неприязни к ней. Роберт не мог видеть жену, не вспомнив о ее прошлых преступных деяниях, не мог забыть, что обязан ей своим падением. Единственной его радостью было выбросить из головы все мысли о ней.

Месяцами они жили в раздорах, боясь остаться наедине друг с другом, однако не в состоянии избежать этого. С каждым днем презрение Роберта становилось сильнее, с каждым днем ее злоба на него становилась все горше.

Но Роберт нашел выход из своего отчаяния. Иногда Франсис наблюдала из своего окна за двумя фигурами в огороженном выгуле – крепкой маленькой девочки и высокого, все еще красивого мужчины. Роберт учил дочь верховой езде. Высокий детский смех достигал ушей Франсис, а иногда к нему присоединялся и смех Роберта.

Они всегда вместе, эти двое. Франсис не находила в этом радости. Она никогда не хотела иметь детей – только власть, лесть и то, что она называла любовью, но это не включало материнской любви.

Франсис продолжала терзаться, в то время как Роберт учился жить ради своей дочери.

* * *

Иногда до них доходили случайные вести из внешнего мира. «Это все равно, – в отчаянии думала Франсис, – что смотреть через запотевшее стекло на спектакль, в котором тебе не позволяют играть роль». Это не жизнь, а балансирование между жизнью и смертью.

Жизнь была при дворе, где люди соперничают за власть и богатство, но Франсис больше не принадлежит к этому миру и не может пробиться в него. Ей предстоит влачить жалкие годы в забвении, на грани мертвой жизни и живой смерти.

Они все еще пребывали в ссылке, когда Рэли вернулся из своего неудачного путешествия и вскоре сложил голову на плахе во дворе Старого дворца. А когда Франсис узнала, что ее отца и мать вызвали в Звездную палату [7] и приговорили к заключению в Тауэре за присвоение чужого имущества, ее это почти не тронуло. Теперь та жизнь казалась ей такой далекой.

Когда королева Анна умерла от водянки, никто не удивился. Она была уже на сорок шестом году жизни и долгое время болела. Некий доктор Харви открыл кровообращение и подтвердил свое открытие экспериментами; на небе появилась комета, грозившая большими несчастьями, но даже это не вызывало у Франсис никакого интереса.

Иногда Роберт с тоской вспоминал старые времена. Он размышлял, устроят ли Карлу в конце концов испанский брак или же труды хитрого Гондомара пропали даром. Как было бы здорово находиться в гуще придворных интриг!

В своем воображении Роберт с гордостью представлял королю девушку, которая выросла такой же прекрасной, как и ее мать, но красивую другой красотой.

«Моя дочь, ваше величество».

Он почти видел улыбку Якова, почти слышал его ласковый голос: «Так у тебя есть дочка, Робби. И прехорошенькая!»

Роберт попросил бы королевского покровительства для Анны. Как ему хотелось, чтобы он мог дать ей состояние и титулы! Но нужны ли они ей? У нее есть лошади, и она уже хорошая наездница. У нее есть отец, который составляет ей компанию. Она не просит большего, так зачем это ему?

* * *

Роберт и Франсис редко разговаривали и даже избегали смотреть друг другу в глаза. Они оба хотели все забыть, но служили друг другу постоянным напоминанием о прошлом.

Однажды Франсис не сдержалась:

– Милорд Бакингем, я слышала, собирается в Испанию с принцем.

– И что с того?

– Милорд Бакингем – этот выскочка Вильерс. Герцог, ни больше ни меньше!

Роберт пожал плечами. Но он ясно представил себе сцену при дворе: Яков, постаревший, но не менее любвеобильный, а у его ног красивый мужчина, сидящий на табурете, который он сам когда-то занимал.

– Говорят, нет конца почестям, которые этот человек оказывает самому себе.

– Вполне возможно.

– И тебе все равно?

– Меня это не трогает.

– А меня трогает! Я никогда не успокоюсь!

– Это твои проблемы.

Франсис резко повернулась к нему. Его спокойствие бесило ее; сознание того, что Роберт смог выстроить себе жизнь на этих руинах, в то время как она не в состоянии этого сделать, было для нее просто невыносимо.

– Этого могло бы и не случиться. Ты мог бы убедить Якова. Тебе следовало бы быть чуть хитрее – наподобие его нового дружка, милорда Бакингема.

– А вам, мадам, – огрызнулся Роберт, – не следовало бы обагрять руки в крови моего друга!

Франсис повернулась и убежала в свою спальню, где заперлась на ключ и плакала, пока у нее не закончились слезы. Слезы гнева и отчаяния.

– Лучше бы меня отвели в Тайберн! [8] – рыдала она. – Лучше бы меня повесили, как бедняжку Анну Тернер! Все лучше, чем эта проклятая жизнь!

После этого они избегали друг друга. Так было спокойнее.

* * *

В одном из своих любимых дворцов – дворце Теобальда в приходе Чезхант – король лежал на смертном одре.

Яков не питал никаких иллюзий: он знал – это конец. Ему шел пятьдесят девятый год, и он пробыл на троне почти всю свою жизнь – Яковом VI Шотландским почти с младенческого возраста, когда враги его матери заставили ее отречься от короны в его пользу, и Яковом I Английским последние двадцать три года.

– Неплохой промежуток времени, – пробормотал он, – когда человек страдает от лихорадки и подагры, настало время распрощаться с земными удовольствиями. Возможно, я слишком любил вино, но что плохого в том, чтобы любить то, что может предложить жизнь?