Машины как я  - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Макьюэн cтр.№ 35

– Ты меня даже не слушаешь.

– Слушаю, слушаю. Ты сказала, у Адама шарики за ролики заехали.

– Я не это сказала. Идиот. Но с днем рождения.

Мы снова подняли бокалы. Это вино разлили в бутылки, когда Миранде было два года, а мой отец перешел от свинга к бибопу.

Мы были довольны едой, но устали ждать, когда принесут счет, и решили выпить коньяку на дорожку. Официант принес нам двойные порции за счет заведения. Миранда снова заговорила о болезнях отца. Ему поставили новый диагноз – вялотекущая лимфома. Но вероятность того, что он от нее умрет, была невелика. У него имелось достаточно других недугов, чтобы умереть от них. Однако теперь отец принимал новые таблетки, от которых делался жизнерадостным и самоуверенным, даже сумасбродным. Он строил абсурдные планы. Он хотел продать дом в Солсбери и купить квартиру в Нью-Йорке, в Ист-Виллидж, только Миранда подозревала, что в сознании отца это был Ист-Виллидж его молодости. В приливе самоуверенности он подписал контракт на написание подарочной книги-альбома о птицах в британском фольклоре – громадный проект, который он ни за что не осилит, даже имея в команде постоянного научного консультанта. По нелепой прихоти он вступил в радикальную политическую группировку, ставившую целью выход Британии из Евросоюза. И подал свою кандидатуру на пост казначея в своем лондонском клубе, «Атенеуме». ^[32] Каждый день отец названивал Миранде и сообщал ей о новых планах. И чем больше я слушал, тем мрачнее мне виделся предстоящий визит. Но я ничего не сказал.

Наконец мы встали и накинули куртки. Миранда направилась к выходу первой. Пробираясь между столами, мы прошли мимо Тьюринга. Я заметил, что из еды перед именитыми гостями было лишь блюдо с орехами, почти полное. Они пришли за выпивкой и общением. В ведерке со льдом виднелась начатая бутылка голландского женевера, а на столе стояло серебряное блюдо с кубиками льда и два высоких хрустальных бокала. Я был впечатлен. Буду ли я в семьдесят таким щеголем? Тьюринг смотрел прямо на меня. Возраст вытянул его лицо и подчеркнул скулы, обозначив в нем какое-то звериное проворство. Через много лет мне встретится его призрак в фигуре художника Люсьена Фрейда. Как-то раз я увидел его поздним вечером, выходящим из ресторана «Уолсли» на Пиккадилли. Та же легкость и подтянутость в пожилые годы, причина которой была, казалось, не столько в здоровом образе жизни, сколько в творческом голоде.

Решение за меня принял коньяк. Я приблизился, как приближались миллионы до меня, к знаменитости в общественном месте, с подчеркнутой почтительностью, скрывающей самовлюбленность, пробуждаемую подлинным восхищением. Тьюринг взглянул на меня и отвел взгляд. Общением с поклонниками занимался Ри. Я был недостаточно пьян, чтобы преодолеть смущение, и пробормотал шаблонное обращение.

– Мне, правда, неловко встревать. Я только хотел выразить огромное восхищение вашей работой.

– Это очень мило, – сказал Ри. – Как вас зовут?

– Чарли Фрэнд.

– Очень приятно с вами познакомиться, Чарли.

В воздухе висело напряжение, и я не стал дальше тянуть.

– Я прочитал, что у вас имеется один из Адамов или Ев. У меня тоже. Мне интересно, не возникало ли у вас каких-то проблем с…

Я замер, поскольку Ри посмотрел на Тьюринга, и тот уверенно качнул головой.

Я вынул свою визитку и положил на стол. Ни один из них на нее не взглянул. И я отчалил, пробормотав извинение. Миранда была рядом. Когда мы вышли на улицу, она взяла меня за руку и с чувством сжала ладонь.

* * *

Это было первое из стихотворений Адама, которое он мне прочитал. Однажды, часов в одиннадцать утра, он без стука вошел ко мне в спальню, когда я сидел за компьютером, надеясь извлечь выгоду из нестабильности на валютном рынке. Как я заметил, на Адаме была одна из моих водолазок. Должно быть, взял из гардероба. Он встал в квадрат света, падавший на коврик из окна, и заявил, что сочинил стихотворение, которое должен немедленно прочитать мне. Я повернулся к нему на стуле в ожидании.

Когда он закончил, я сказал довольно холодно:

– Хотя бы короткое.

Он скривился.

– Это хайку.

– А. Девятнадцать слогов?

– Семнадцать. Пять, потом семь и снова пять. А вот еще.

Он сделал паузу и поднял взгляд к потолку.

– Пространство-время? – сказал я.

– Да!

– О’кей. Еще одно. И мне надо работать.

– У меня их сотни. Но погоди…

Он вышел из квадрата света и, подойдя к моему столу, взял в руку мышку.

– Эти два ряда цифр, – сказал он. – Разве ты не видишь? Пересечения кривых Фибоначчи. Высока вероятность, что если ты купишь здесь и подождешь… А потом продашь. Смотри. Ты сделал тридцать один фунт.

– Ну-ка повтори.

– Лучше подождать.

– Тогда озвучь мне еще одно хайку и уходи.

Он вернулся в квадрат света.

– Я не хочу это слушать.

– Мне не следует показывать ей это?

Я испустил вздох, и он пошел из комнаты. Когда он был у двери, я сказал:

– Вымой кухню и ванную, будь добр. Трудновато делать это одной рукой.

Он кивнул и удалился. Несмотря на приближавшееся освобождение Горринджа, в нашем домашнем хозяйстве установился некоторый мир, или стабильность. Я относительно расслабился. Адам не оставался наедине с Мирандой, а я проводил с ней каждую ночь. Я был уверен, что он будет держать обещание. Несколько раз он говорил мне о своей любви к ней, но я не возражал против такого целомудренного проявления чувства. Он сочинял в уме стихи и там же хранил их. Ему хотелось говорить со мной о Миранде, но обычно я обрывал его. Я не решался пытаться отключить Адама, да в этом и не было необходимости. Я отказался от идеи вернуть его в магазин. Любовь как будто смягчила его. И по неведомой мне причине он стал нуждаться в моем одобрении. Возможно, вследствие чувства вины. Но в целом он стал покладистым и послушным. Я вел себя осторожно из-за руки и сохранял бдительность, но напрасно. Я напоминал себе, что Адам по-прежнему представлял собой мой эксперимент, мое приключение. И этот эксперимент не должен был проходить без сучка без задоринки.

Вместе с любовью в Адаме вспыхнула интеллектуальная одержимость. Он непременно делился со мной своими новыми идеями, теориями, афоризмами и мыслями о прочитанном. В какой-то момент он решил освоить квантовую механику. Всю ночь во время зарядки он размышлял над математическими трактовками квантовых феноменов и основными трудами в этой области. Он прочитал дублинские лекции Шредингера «Что такое жизнь?» и решил для себя, что он живой организм. Он прочитал материалы знаменитого Сольвеевского конгресса 1927 года, когда светила физики собрались, чтобы обсудить фотоны и электроны ^[33].