Держу тебя - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Романова cтр.№ 28

— Ты торопишься, — Маша нахмурилась, смотря на Сергея, что-то ища в его лице, когда он посмотрел на неё в упор.

— Я едва не опоздал на половину жизни. Давай вторую проведём вдвоём? С пятницы и начнём.

— Сегодня вторник.

— С прошлой пятницы, — Сергея пробила дрожь, он был серьёзен как никогда, в то же время, простреливающее желание не давало говорить и мыслить чётко. Он хотел Машу в своей жизни, хотел на своём диване, просто хотел, остро, жадно, жгуче.

— А как же конфетно-букетный период? — как понарошку, проговорила Маша, кажется, больше её занимали губы напротив, чем ответ на вопрос.

— Клянусь носить тебе букеты и кормить конфетами. Будем ходить в кино, хочешь, съездим в Финку на HIM или на балет, как ты относишься к балету? — Серёге было всё равно, если Маша любит балет, он его тоже полюбит, хотя бы научится делать вид, что парни в трико — это интересно.

— Не очень, — признала Маша, запустив пятерню в волосы Сергея, потянув на себя.

— А опера? Любишь оперу? Мазепа, например.

— У меня нет слуха, — с улыбкой, тихонечко ответила Маша. — Я и к оперетте не очень. А вот фильмы Марвел люблю. Дэдпул, ум-м-м-м.

— Мне ревновать? — Сергей нырнул под одеяло, ладонь скользнула по гладкому бедру вверх, не дойдя совсем немного до края белья, опустилась вниз, огладила коленку, приподнимая и сгибая её.

Вопрос остался без ответа, Сергей прижался губами, вдыхая запах шоколада, слизывая его кончиком языка, встречая юркий язычок мягким поглаживанием. Как же ему нравилось целовать Машу, смаковать её вкус, запах, мягкость податливых губ, он сходил с ума от колотящегося, сжатого, как пружина, желания, граничащего с похотью, но целовал неспешно, дурея от откровенного ответа.

Они так и не переступили эту самую черту, сначала было не до этого, а единственный, долгий, умопомрачительный поцелуй пришлось прервать, Маша была явно не в себе, не хотелось ещё раз пользоваться её беззащитностью и растерянностью.

В паху немилосердно давило, болезненно простреливало, не железный же он, в конце концов. Если с самого начала о сексе думать было кощунством, то последний день мысль свербела безостановочно, превращая Сергея в похотливый клубок нервов.

Он скользнул под одеяло, укрыв себя им, прижимая Машу к себе, чувствуя, насколько она худенькая, маленькая, при этом чудовищно женственная. Грудью он чувствовал небольшие холмики грудей, под рукой — упругие ягодицы и гладкие округлые бёдра, а другой — тонкую талию и дрожь женского тела, желанного, совершенного для него. Губами ощущал горячее дыхание и сладость шоколада, цветов, любви.

Голова нещадно кружилась, кажется, все жизненные силы, устремления, желания переместились ниже пояса Сергея, а он с упрямством носорога не давал им волю, неспешно подводя Машу к черте, которую мысленно перешёл миллион раз, морально готовый отступить и в этот. Четыре дня — слишком рано.

Маша тяжело дышала, отвечала на поцелуи, пропустила руки под футболку Сергея, потяну наверх. Он покорно снял её одним движением и тут же отбросил, смотря, как путаются женские руки в широченной футболке, пытаясь стащить её. Помог, отбросив куда-то, и невольно облизнулся.

Господи, если ты существуешь, спасибо за совершенство, что вытянулось по струнке рядом! Миниатюрная копия женщины, улучшенная, безупречная. Тонкие запястья, тонкие щиколотки, тонкая талия, идеальная форма груди, вся идеальная, от макушки до косточек, очертив которые, ведёшь ладонью по тонкому, подрагивающему животу, по самой кромке трусиков, заскакивая мизинцем под резинку. Если сейчас она скажет «Нет», или он прочитает во взгляде сомнения — Сергей просто разлетится на миллиарды кусков и больше никогда не будет существовать во вселенной.

Маша вскрикнула от лёгкой ласки, порывисто прижалась, пришлось выпустить из губ твёрдый сосок, вцепилась в плечи, скользя всем телом, вдавливаясь как кошка, срывая последние оплоты здравомыслия. Она закинула ногу на Сергея, и даже сквозь ткань он почувствовал её возбуждение, словно ему недостаточно было блеска глаз, румянца, дыхания, приглушённого стона.

— Маш, — он что-то пытался сказать, что-то важное, вылетевшее из головы, когда юркая, горячая ладошка нырнула ему прямо под бельё. Он только и сумел, что зашипеть, и еле разобрал сбивчивое:

— У тебя же есть?..

— Презервативы? — он понял её, но зачем-то уточнил.

— Да, — кивнула, встряхнув взлохмаченной чёлкой.

Он молча кивнул, потянулся к тумбочке, быстро нашёл открытую пачку. Кажется, Машу это не смутило, она обхватила рукой ствол и полностью сосредоточилась на этом занятии, двигая при этом бёдрами, пребывая в какой-то прострации, лишь губы выдавали её нетерпение, да беззащитно откинутая шея.

Кажется, Сергей перекатился, подмяв под себя Машу, накрыл собой, дёрнув женские бёдра выше, подняв колени. Он помнил, что её бельё никак не хотело сниматься, оставшись болтаться на одной ноге, а со своим он расправился мгновенно. Он помнил, что Маша взорвалась от нескольких движений пальцев между её разведённых ног, а потом языка, для чего пришлось удерживать её бёдра силой. Он помнил, как она нетерпеливо ёрзала и смотрела во все глаза на раскатывающийся латекс, а потом задержала дыхание, как и он.

Это было тесно. Это было жарко. Это было как в первый раз. Как откровение. Хреново перерождение, рождение пресловутой сверхновой. Это была сама любовь.

Маша закрыла дверь за Сергеем, и совершенно оглушённая уселась на диван. Казалось бы, что такого? Она занялась сексом с Сергеем, или он с ней, неважно. Этот раз был вторым с ним. Всё шло к этому, Маша не планировала так скоро, но и долгие платонические отношение её бы не устроили. И всё же она была ошарашена. Настолько хорошо не бывает, о таком ни в книгах не пишут, ни в кино не показывают. Другой уровень восприятия, чувственности, обескураживший её. Дело не в количестве оргазмов, не в умении партнёра и не в разнообразии поз, а во взлетевших на другую высоту, практически недосягаемую, эмоциях.

В том, что случилось после секса. Сергей не вскочил, чтобы сбегать в ванную, покурить, отдышаться. Он прижал к себе Машу сильно-сильно, казалось, у неё хрустнут косточки, и сказал:

— Какая же ты, Машенька!

Удивили Машу вовсе не слова, а интонация, тон, которым было сказано. Искренний, даже детский, и от того искрящийся. Так дети восхищаются мыльными пузырями или связкой воздушных шаров.

— Я люблю тебя, — выдохнул Сергей и Маша опешила. Любит? Но такого не бывает, или всё же?.. — Люблю, — уверенно повторил Сергей.

— Что значит «люблю»? — Маша выкарабкалась из недовольно разъятых объятий. — Как ты понимаешь это слово «люблю»?

Маша на собственном опыте знала, что «люблю» может носить сто цветов, тысячи оттенков, может не стоить ровным счётом ничего. Быть удобством, надоевшей привычкой, грустью, прихотью, удобством.