Моя пятнадцатая сказка - читать онлайн книгу. Автор: Елена Свительская cтр.№ 26

О, попадись мне этот хакер! Шкуру спущу! Живьем! И плевать, что я брезгливая!

Что обидно, я боялась, что и запах стала забывать. Тот едва уловимый запах от обворованного… эхм, как там у людей? А, взломанного главного компьютера академии. Нигде мне этот запах не попадался! А если… выдумала я его? Если в действительности его и не было, этого запаха? И что, я три года моей жизни убила вот так, ни на что?

Обойдя и исколесив на девятых парах роликов все поселения Хоккайдо и даже заглянув на те острова, из-за которых люди Нихон и северной страны спорили, я решилась вернуться на Хонсю и внимательно обнюхать население крупных городов. Может, я в прошлый обход страны не различила запах в какой-то толпе?

В общем, очередное путешествие на корабле — морская болезнь на сей раз заробела и не явилась, видимо, я уже окрепла от ходьбы и езды — и я опять ступила на главный остров Нихон. Прикупила карт, подробных карт самых крупных городов, вооружилась пачкой зеленых фломастеров — от красных и синих меня уже тошнило, почище, чем от морской болезни, а фиолетовых в том мелком магазине не оказалось. И пошла покрывать улицы, дома и земли городов Нихон треугольниками. Кстати, красиво звучит: я покрывала землю родной страны треугольниками!

Дни потянулись тяжелой длинной цепью… С каждым новым закатом она мрачно звенела над моей душой, а с каждым рассветом все туже обертывалась на моей шее…

Это был седьмой день седьмого месяца. Праздник Пастуха и Ткачихи, Танабата. В одном из крайних районов Токио. Развевались ленточки белой бумаги со стихами и пожеланиями людей, прикрепленные к веткам. Всюду глаза мозолили парочки, а девчонки и девицы ходили мечтательные-мечтательные. Еще бы, праздник Танабата!

Когда-то небесный Пастух полюбил дочку небесного императора, ткавшую ясное небо над миром людей, а та полюбила его. Влюбленные поженились и позабросили дела. Бродили, вытаптывая прекрасные небесные сады, коровы Пастуха. Затянулось тьмой небо в мире людей, поскольку некому стало прясть голубизну неба, свет рассвета и пламя заката, некому стало вышивать лучи и свет солнца — и пугались, и роптали люди, погрязшие во тьме.

Разозлилась, узнав, богиня солнца Аматэрасу — и разлучила влюбленных, пустив между ними великую небесную реку, широкую и глубокую. В мире людей ее назвали Млечным путем и видели как тропу из звезд.

Загрустили разлученные влюбленные. И увидела как-то раз слезы Ткачихи сорока. И была та сорока очень добросердечной. Позвала подруг-сорок — и выстроили они своими телами и распахнутыми крыльями мост. По мосту перешла Ткачиха к своему любимому, и смеялась, и плакала от счастья, и обнимала его, и целовала…

И что-то екнуло у Аматэрасу в груди, когда она увидела их слезы счастья от столь желанной встречи — и жаль ей стало несчастных влюбленных. И повелела она сорокам раз в году, в седьмой день седьмого месяца снова строить мост из их тел и крыльев, позволяя влюбленным встретиться всего на одну ночь.

Только не каждую ночь эту небо бывает ясным: иногда дождь и ветер сбивают сорок и не дают им построить новый мост. И грустно ждут нового года двое влюбленных, лелея надежду о новой встрече. Уже не одну сотню лет ждут. А люди любуются Млечным путем и не всем даже из них известно, какой глубокий и горький след оставила звездная дорога в двух любящих сердцах. Но и не понять им всей теплоты надежды, согревающей Пастуха и Ткачиху. Не понять им, что ясное небо вышивает Ткачиха, когда с улыбкой вспоминает о любимом, а дождь идет, когда она плачет в разлуке…

Я смотрела на парочки влюбленных в день праздника и завидовала им: мое сердце еще не знало сладости взаимной любви.

Вдруг меня привлек шум. Шумели за много улиц. Кричали, ругались. Несколько человек ругались. Но вскрикивал только один. Упала, звякнула об асфальт тонкая полоска металла… и разбилось маленькое стекло…

Когда я доехала, избиваемый мальчишка уже лежал, скрючившись, на асфальте. И его били ногами. Судя по школьной форме, они все из одной школы. Мне-то дела никакого не было. Да случайно поймала отчаянный взгляд мальчишки. Тогда я отъехала чуток, разогналась… И тихо помчалась на хулиганов-школьников, без воплей. Хотя они все равно приметили: нашелся зоркий, испуганно осматривавшийся, чтобы полицию или взрослых не пропустить. Он завопил, все заметили меня, завопили, шарахнулись. И потому первый удар вышел терпимым, только с ног сшиб самого громкого.

Я носилась по скверу, крутясь, перелетая через ограду, клумбы и цветы, молча сшибая хулиганов ударами правой ноги в ролике.

Потом подхватила пострадавшего, перекинула через спину, наклонилась на ходу, приподняв и его сумку, разогналась еще чуток, перемахнула через кусты — в полете бедолага отчаянно взвизгнул — пролетела в волоске от потрясенно выпучившегося полицейского и погнала вперед. Полицейский кинулся за мной. Удирая от него, выскользнула на широкую дорогу, погнала между машин и стаи хулиганов на мотоциклах.

Передо мной некстати замаячил грузовик, и я, разогнавшись, подпрыгнула, прокатилась по чьей-то легковой машине, с разгону перелетела через грузовик.

Сзади последовал единодушный потрясенно-восхищенно-приветствующий вопль стаи хулиганов на мотоциклах. Спасенный уже даже не кричал, судорожно вцепившись в мой рюкзак и обмякнув на моем плече…

— Оторвались? — спросила я через час или больше.

Он промычал что-то утвердительное. Тогда я решилась притормозить и свалиться на скамейку другого сквера. Мальчишка мешком размяк по скамейке, едва выпустила.

Уже луна вышла на небо, а он только-только смог заговорить и первыми словами его были слова благодарности. Полиции не было видно и потому мы просто наслаждались ясным небом и видом Млечного пути.

— А можно переночую у тебя? — спросила и тут же смутилась, вспомнив, что у людей не принято пускать незнакомых девиц к школьникам.

— Можно, — он слегка улыбнулся, но тут же помрачнел, — Я сейчас один.

— А что так? — спросила чисто из вежливости. Так устала и проголодалась, что говорить уже не хотелось.

Смутившись, он признался, что мать где-то работает, а отец пьет или играет, добывая новые долги. В общем, он сейчас один дома. И, оказывается, ему уже пятнадцать, просто он очень низкий и худой, короче, парня я в нем не разглядела. И зовут его Кин: иероглиф в имени со смыслом «золото, золотой».

И мы отправились к нему. Он проворно накрыл мне вторую, пустующую кровать в своей комнате, и исчез на кухне, обещав угостить спасительницу. Хотя и предупредил, что повар из него не ахти какой.

Мне вдруг позвонил Синдзиро-сэмпай. Их отряд недавно оторвался от полиции. Они проверили еще пару сумасшедших домов, в одном полиция устроила засаду, была жаркая схватка, погоня… Синдзиро, несмотря на усталость, живописал свои подвиги очень красочно и долго. Эхм, я ему приглянулась или ему так нужна спасительная порция женского восхищения, что уже все равно, кому что говорить? Хакера, кстати, до сих пор так и не нашли ни Синдзиро, ни Харуко, ни хакеры из кланов других нелюдей. Уже и к ками обращались, пока, правда, мягко намекая. Но божества почему-то особого интереса не проявили. Эх, если всерьез потребуется их помощь, то ведь и взамен потребуется что-то очень ценное отдать. Словом, очередная проблема для общества нелюдей будет.