Опрометчивость королевы - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 75

Однако настроение народа и вызывающее поведение Каролины заставили регента принять решение. Он созвал комитет, предложив ему единственный вопрос, какими должны быть отношения принцессы Уэльской и ее дочери. Он также попросил вновь изучить все бумаги, собранные в деле Дугласа, в надежде доказать народу Англии, что Каролина – не подходящая компания для наследницы трона.

* * *

Каролина была не без друзей. Теперь, когда она потеряла Персиваля, у нее появились два новых надежных сторонника – барон Брогэм и барон Во, выдающийся законник и политик, а также Сэмюэль Витбред, член парламента от Бедфорда, сделавший состояние на пивном деле. Витбред, честный идеалист, даже видел в Каролине преследуемую героиню. Брогэм был, в общем-то, оппортунистом, в деле Каролины он видел возможность прославиться.

Они навестили ее порознь и выразили восхищение силой духа, проявляемой ею в обрушившихся на нее несчастьях, затем предложили свою помощь.

В избытке чувств, как обычно, она приняла их предложение.

Надо сказать, вовремя она обрела поддержку этих людей, потому что сторонники принца требовали, чтобы Дугласы вновь выдвинули против нее обвинения.

Витбред, зная об этом, упредил врагов принцессы, послав запрос в Палату Общин об отдаче под суд леди Дуглас за клевету.

* * *

Взаимоотношения регента с женой обсуждали повсюду. Не было сомнения, на чьей стороне простые люди.

Однажды по дороге на Конститьюшн-хилл карета Каролины поравнялась с каретой Шарлотты. Молодая принцесса приказала кучеру развернуться и догнать экипаж матери.

Когда кареты были рядом, принцессы обнялись и стали оживленно переговариваться через окна экипажей.

Собралась толпа.

– Да здравствует принцесса Шарлотта! – кричала толпа. – Да здравствует принцесса Уэльская!

Обе дамы ласково улыбались людям и махали рукой в знак приветствия.

Из толпы неслись возгласы одобрения и ворчание:

– Что это толстый Георг встревает между матерью и дочерью? Мы что ж, будем терпеть и позволим свершиться несправедливости?

Мать с дочерью пожелали одна другой доброго пути, а когда их кареты разъехались, они долго смотрели вслед друг другу и махали руками.

На глазах людей были слезы, многие негодовали.

– Этого нельзя допускать, – говорили в толпе. – Кто-нибудь должен положить этому конец.

* * *

Никто не знал общественного мнения лучше, чем Брогэм, поэтому он со всей страстью был на стороне Каролины.

В это время Дугласы встревожились из-за возможности наказания за дачу ложных показаний. Сэр Джон написал письмо в Палату Общин, от имени своей жены он объяснял, что показания, данные ими под присягой, были сделаны в Комиссии лордов, а не в суде, что могло бы привести к преследованию по закону за дачу ложных показаний. Но они так уверены в своих показаниях, что могут их повторить снова перед трибуналом и даже поклясться. Однако речь о присяге может идти лишь в том случае, если дело будет рассматриваться не в суде.

Услышав все это, Брогэм громко расхохотался.

– А, – кричал он Каролине, – вы же понимаете, они блефуют! Они знают, чем это пахнет. Они согласны присягнуть только в открытом суде, где должен будет появиться принц-регент.

– Они рискуют, – предположила Каролина.

– Да, они рискуют… но немногим. Они делают ставку на невозможность открытого суда, на котором обязан появиться принц-регент и где он будет выглядеть не в лучшем свете. Кроме того, их шпионы готовы присягать перед Комиссией лордов. А сделают ли они это в суде? Учтите, что наказание за лжесвидетельство весьма строгое, мадам! Нет, это хорошо, суда не будет. Они не обманут людей, разбирающихся в деле.

Он оказался прав. Пришла новость, что герцог Сассекский отправил сэра Дугласа в отставку. Это было воспринято как месть Каролины. На улицах жгли костры, сжигали чучела сэра Джона и леди Дуглас.

* * *

В это время скончалась герцогиня Брунсвикская. Каролина была опечалена, хотя поведение матушки любви не внушало. Принц, получив регентство, предложил ей апартаменты в Карлтон-хаузе. Каролина полагала, что сделал он это, чтобы досадить ей. Старая леди была рада приглашению и приняла бы его, если бы не противодействие ее сына. Она отклонила предложение и продолжала давать приемы в темном мрачном доме на Нью-стрит в Спринг-гарденз. Ей доставляли удовольствие унижения, сыпавшиеся на ее дочь, и она не упускала возможности заявить, что ее дорогой племянник, принц-регент, с ней всегда бывает очарователен.

Каролину, естественно, беспокоила судьба преданной компаньонки ее матери, леди Финлэйтер, которая после смерти герцогини осталась в стесненных обстоятельствах и была бы рада получать пенсион, фунтов пятьсот в год.

Каролина видела, что регент становится слишком могущественным. У нее всегда будут неприятности, а так как он почти король, у нее не было шансов одолеть его.

Шарлотта должна была быть помолвлена с принцем Оранским. К этому союзу Шарлотта относилась с отвращением, и Каролина хотела быть рядом с ней, посочувствовать ей, отговорить от вступления в несчастный брак, подобный ее собственному.

Но Шарлотта обладала силой воли, и отец немного опасался ее из-за любви, которую к ней питали люди. Чем больше ее любили, тем больше он понимал, что ссора между ними могла стать катастрофой для его популярности в народе.

Он стонал и проклинал свою дочь и жену. Не было человека, кто бы больше него любил женщин, и не было другого такого отца и мужа, который бы больше страдал от них.

Он винил во всем Каролину, он ее ненавидел, ему противна сама мысль о ней. Ее манеры вызывали у него отвращение. Она была вульгарна, у нее совершенно отсутствовало чувство приличия. Она была иной, нежели он. Думать о том, что она мать наследницы трона, было для него необычайно тягостно.

Когда Англию посетил русский царь, Георг был полон решимости держать Каролину подальше от него. Ему была невыносима мысль, что царь увидит ее, узнает, что она его жена.

Когда Каролина узнала, что предстоит визит королевских гостей в оперу, она намеренно решила нарушить планы принца.

– Меня могут не пускать в гостиную, но уж в оперу мне нельзя помешать поехать, – объявила она с триумфом.

И пока ее одевали, она ворчливо говорила леди Шарлотте и другим дамам, каким образом ее лишили доступа в гостиную королевы. «Регент сказал, что не желает вас видеть, а могу ли я отказать регенту бывать в моей гостиной? – передразнивала она королеву. – Боюсь, в данных обстоятельствах я не смогу больше приглашать вас». Старая ведьма! У нас в Монтэгю-хаузе за пять минут можно получить больше удовольствия, чем за целый год у нее, в ее обшарпанной гостиной».

Она задорно рассмеялась и посмотрела с удовольствием на свое отражение в зеркале, а леди Шарлотта внутренне содрогнулась. Разве можно в таком виде ехать в оперу? Она была одета в черный бархат, на голове тщательно завитый парик, резко контрастировавший с ее набеленным и нарумяненным сверх меры лицом.