Третий Георг - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Холт cтр.№ 69

– Я непрестанно думаю о том, как нам с тобой повезло, а? Как только представлю себе, как живет моя сестра в Дании… и Августе не лучше в Брауншвейге. Нам повезло, а? Что?

Шарлотта согласилась с ним. Она вновь ждала ребенка и в тот год родила девочку, которую назвали Августой Софией.

Теперь у нее было шестеро детей после семи лет замужества. Как приятно видеть детскую, полную малышей, но она начала чувствовать, что ей необходима передышка, хотя бы небольшая.

Тем временем закоренелому смутьяну Джону Уилкису изгнание начало немного надоедать, и он с ностальгией вспоминал о доме.

Прибыв в Париж, он нашел крайне занимательным то, как его встретили литературные круги этого города. В отеле де Сакс он устроил свой маленький двор, и когда позднее он переехал на улицу Сен-Никез, с ним поселилась потрясающая и столь желанная для многих куртизанка Коррадини, пожелавшая скрасить его изгнание.

Такая жизнь пришлась ему вполне по вкусу, и после непродолжительного пребывания в Париже, парочка отправилась в Рим и Неаполь. В Неаполе он повстречался со своим земляком Джеймсом Босвеллом. У них оказались общие пристрастия, особенно к женщинам и литературе, и по сему они получали огромное удовольствие от общения друг с другом.

Уилкис строил планы написать «Историю Англии», но когда Коррадини бросила его и ушла к другому любовнику, он потерял интерес к своей работе и вернулся в Париж и поселился на улице Сен-Пер.

Он еще больше начал тосковать по дому. Все было бы иначе, если бы он мог зарабатывать деньги своим литературным трудом и… если бы его не оставила Коррадини. Эти два факта заставили его прийти к выводу, что у него нет больше желания жить среди французов. Он тосковал по лондонским улицам, кофейням и закусочным, по своим друзьям в литературных кругах. Он хотел быть в гуще борьбы, жить полной опасностей жизнью, выпускать свои скандальные листки и ждать реакции общества… и, конечно же, денег. Необходимо было дать образование своей горячо любимой дочери Мэри – единственному на свете человеку, о котором он заботился. Он хотел дать ей все, что она, по его мнению, заслуживала, а это было достаточно много.

С мрачным видом Уилкис бродил по улицам Парижа и мечтал о Лондоне. Его уродливое лицо нельзя было назвать комичным; на нем лежала печать уныния, это делало его косящий взгляд еще более тревожным, и не озорным, а зловещим.

– Я должен вернуться, – говорил он себе. – Я умру здесь от тоски.

Он с жадностью ждал новостей из Лондона. Питт вернулся в правительство… теперь он стал лордом Чатемом. Боже, что он за глупец, если думает, что титул графа даст ему большее величие, чем просто фамилия Питт. А с ним к власти пришел Графтон, человек, который мог бы протянуть ему, Уилкису, руку помощи. Уилкис не доверял Чатему, ведь тот умыл руки, когда Уилкис попал в беду. Он и теперь не собирался просить благодеяния у этого человека. А вот Графтон – другое дело. Графтон мог бы что-нибудь сделать для него.

Уилкис вернулся в Лондон и написал Графтону письмо. Графтон тут же отправился к Чатему. Это случилось еще до того, как Чатем изолировался от всех и заболел той загадочной болезнью, которая лишила его умственных способностей. Чатем посоветовал Графтону не связываться с мистером Уилкисом.

Удрученный Уилкис вернулся в Париж, но в том же году вновь приехал в Лондон и арендовал дом на углу Принсез-корт в Вестминстере.

Георг разволновался, получив письмо от Джона Уилкиса. Король нередко оставался в Букингемском дворце, если ему не удавалось уехать в Кью или Ричмонд. Но спокойной жизни в Букингемском дворце пришел конец, когда там появился слуга Уилкиса с письмом от него.

– Что нужно этому человеку, а? – бормотал Георг. – Неприятностей, а? Что? Приедет, чтобы морочить нам голову… Пусть бы сидел себе во Франции. Лучше пусть убирается туда поскорей. Он еще просит прощения! А после захочет компенсации за причиненный ущерб!

Возможно, Уилкис и желал вернуться в Лондон, но Лондон не хотел его принимать, по крайней мере, король и большая часть министров.

Георг сжег письмо и попытался выбросить из головы этого смутьяна. Но Уилкис не из тех, кто мог позволить забыть о себе.

Он вел себя тихо до того, как началась кампания по выборам в парламент, и тогда он неожиданно появился на трибуне одного из предвыборных митингов и попросил лондонцев избрать его своим представителем в парламенте. В Лондоне этот маневр не удался, но зато он сумел проскочить в парламент от Миддлсекса.

Тут-то и начались все беды. Новый член парламента от Миддлсекса оказался человеком вне закона, приговоренным к ссылке. Он вернулся в Англию без разрешения, но благородно сдался королевским судьям и был заключен в тюрьму.

Когда его везли в тюрьму, на улицах собрались толпы людей, чтобы посмотреть на него. Уилкис, со своим дьявольским лицом, зловеще косящим глазом и со своими криками о свободе, снова был в центре внимания и чувствовал себя в своей стихии.

– Такие люди, как он, – негодовал король, – способны нарушить покой целых государств.

Сити бурлил. Люди разгуливали по улицам, выкрикивая: «Свободу Уилкису! Уилкис – борец за свободу!» Они вполне могли бы освободить его по пути в тюрьму, но он сам того не захотел. Уилкис стремился в тюрьму, так как понял, что пока он там, на его стороне будут симпатии народа. Он будет героем, заключенным в тюрьму за то, что откровенно высказывает свое мнение.

Тюрьма находилась в районе Сент-Джордж-Филдз. Целыми днями возле нее толпились люди, чтобы поговорить об Уилкисе и потребовать его освобождения.

Разогнать эту толпу смогли только войска, и Уилкис, узнав об этом, расхохотался от удовольствия. Ничто не могло бы его обрадовать больше.

После месяца пребывания в тюрьме, его приговорили к году и десяти месяцам лишения свободы и штрафу. Он обжаловал этот приговор и в Палате общин, и в Палате лордов.

«Уилкис! Уилкис! Уилкис!», – только и слышалось вокруг. Он завладел умами. Все дискутировали о том, что справедливо и что несправедливо в его деле. Серьезная полемика развернулась в печати. В одном журнале, поддерживаемом вигами, печатались статьи под псевдонимом «Джуниус», а доктор Сэмюел Джонсон выступил с несколькими невразумительными извинениями за действия правительства.

Победителем из этого конфликта выходил Уилкис. Он возбудил дело против лорда Галифакса, выиграл его и получил большую компенсацию за причиненный ему ущерб. Таким образом, попав в тюрьму, он не имел за душой ни гроша, а выходил оттуда вполне обеспеченным человеком.

Короля до глубины души огорчали эти события. Ему казалось, что все идет не так, как следует. Он хотел быть хорошим королем, которого окружали бы довольные им подданные. В течение всего этого томительного года возникали неприятности не только с министрами и споры вокруг Уилкиса. С каждым месяцем становились напряженнее отношения между Англией и американскими колониями.

Скрыться от Уилкиса ему не удавалось даже в Кью. Нет, он не обсуждал дело Уилкиса с Шарлоттой. Жизнь здесь текла так, как он того хотел, в полной изоляции от внешнего мира. Королева, естественно, была беременна, и следующим летом должна родить их седьмого ребенка, а поскольку ей исполнилось только двадцать с небольшим, то вряд ли можно было ожидать, что она остановится на этом.