Семь камней - читать онлайн книгу. Автор: Диана Гэблдон cтр.№ 38

– О, угу, я помню! Так назвал ее Джейми. Она временами оказывалась без него в опасных местах – ты сам знаешь, какие бывают негодяи и что могло случиться, – и он пустил слух, что она La Dame Blanche. Ты знаешь ведь про Белую Леди, да?

Майкл торопливо перекрестился, Джаред последовал его примеру и кивнул:

– Угу, вот так. Чтобы какой-нибудь мерзавец, задумавший нехорошее, дважды подумал. Белая Леди может лишить зрения или сделать пустой мошонку, да и еще много чего, если захочет. И я буду последним, кто скажет, что Клэр Фрэзер не могла бы это сделать, если бы захотела. – Джаред, задумавшись, поднес к губам бокал, сделал слишком большой глоток и закашлялся, прыснув каплями мемориального виски на пол.

Майкл засмеялся, к собственному ужасу.

Джаред вытер губы, все еще откашливаясь, потом выпрямился и поднял бокал, где еще осталось немного.

– За твоего отца. Slainte mhath! Будем здоровы!

– Slainte! Будем! – эхом отозвался Майкл и допил остаток. Потом решительно поставил пустой бокал и встал. Сегодня он больше не будет пить.

– Oidhche mhath, mo brathair-athar no mathar. Доброй ночи, кузен!

– Доброй ночи, парень, – сказал Джаред. Дрова в камине уже догорали, но все еще отбрасывали теплый, красноватый свет на лицо старика. – До свидания.

Майкл несколько раз ронял ключ, прежде чем наконец сумел повернуть его в старинном замке. Он не был пьян, после ужина с бокалом вина он больше не выпил ни капли. Вместо этого он прогулялся по всему городу в обществе лишь своих собственных мыслей. Все его тело дрожало от усталости, но зато он был уверен, что сможет заснуть. По его приказу Жан-Батист не закрыл дверь на засов, но один из лакеев растянулся на кушетке в вестибюле и храпел. Майкл слабо улыбнулся.

– Закрой дверь на засов и ступай к себе, Альфонс, – прошептал он, наклонившись, и потряс парня за плечо. Лакей пошевелился и всхрапнул, но Майкл не стал ждать, когда тот проснется. На лестничной площадке горела крошечная масляная лампа, круглый стеклянный шар в ярких красках Мурано. Лампа стояла там уже много лет, с первого дня, когда он приехал из Шотландии к Джареду, ее вид успокоил его, и он устремил свое усталое тело к широкой, темной лестнице.

По ночам, как это водится во всех старых домах, их дом потрескивал и разговаривал сам с собой. Хотя сегодня он молчал: тяжелая крыша с медными швами остыла, массивные стропила уснули.

Майкл снял с себя одежду и голый забрался в постель. Кружилась голова. Несмотря на усталость, его тело пульсировало, ноги дергались как у насаженной на вертел лягушки. Наконец он расслабился и нырнул в кипящий котел ожидавших его сновидений.

Конечно, она была там. Смеялась, играла со своей смешной собачкой. Гладила его по лицу, шее, ладонью, полной желания, прижималась всем телом ближе и ближе. Потом они оказались в постели, холодный ветер шевелил легкие занавески, слишком холодный, он замерз, но потом ее тепло приблизилось, прижалось к нему. Он страшно хотел ее, но одновременно боялся. Она была ужасно знакомой и ужасно чужой – и такая смесь вызывала в нем восторг.

Он потянулся к ней, но понял, что не мог поднять руку, не мог пошевелиться. И все-таки она была рядом, медленно извиваясь от желания, жадная и соблазнительная. Как водится в снах, он был одновременно перед ней, за ней, дотрагивался до нее и смотрел издали. Отсвет свечи на обнаженной груди, тени на пышных ягодицах, на откинутой белой простыне, одна нога, округлая и крепкая, выдвинулась вперед, мягко раздвинув его ноги. Мягко и требовательно.

Она свернулась за его спиной, целовала затылок, шею, и он потянулся, желая потрогать ее, но руки были тяжелые, неловкие, они беспомощно скользили по ней. Зато ее руки были решительные, более чем решительные – она взяла его за член и ласкала его. Ее рука работала быстро и жестко. Он брыкался, выгибал спину и внезапно освободился из трясины сна. Она ослабила хватку, пыталась отодвинуться, но он накрыл своей рукой ее руку и с радостной свирепостью быстро двигал их вверх и вниз, исходя конвульсиями, выбрасывая горячие, густые струи на свой живот, на сцепленные пальцы.

Она фыркнула от отвращения, он открыл глаза и увидел жуткую, как у горгульи, пасть, полную крошечных, острых зубов, и пару огромных выпученных глаз. Он взвизгнул.

Мопс соскочил на пол и стал с истеричным лаем носиться по комнате. За ним лежало чье-то тело. Майкл соскочил с кровати, запутался во влажных, липких простынях, споткнулся и в панике упал.

– Господи, господи, господи!

Стоя на коленях, он задыхался, тер ладонями лицо, тряс головой. И никак не мог понять, что все это значило. Не мог.

– Лили, – причитал он. – Лили!

Но заливавшаяся слезами женщина в его постели была не Лили. Он понял это и застонал от мучительного страдания новой потери.

– О, господи!

– Майкл, Майкл, пожалуйста, пожалуйста, прости меня!

– Ты… что… ради бога…

Леония бурно рыдала, протягивая к нему руки.

– Я не могла сдержаться. Я так одинока. Я так хотела тебя!

Плонплон перестал лаять и теперь подбежал к Майклу и нюхал его голую спину, обдавая ее взрывами горячего, влажного дыхания.

– Va-t’en! Уходи!

Песик попятился и снова залаял, выпучив глаза от обиды.

Не в силах найти слова, подходящие к ситуации, он схватил Плонплона и закутал его в простыню, чтобы не слышать его лая. Потом, пошатываясь, встал на ноги, все еще держа извивавшуюся собаку.

– Я… – начал он. – Ты… я имел в виду… о Господи Иисусе! – Он наклонился и осторожно поставил собачку на кровать. Плонплон мгновенно выпутался из простыни, бросился к Леонии и трепетно лизнул ее. Майкл уже думал о том, что надо отдать ей песика после смерти Лили, но почему-то это казалось ему предательством по отношению к прежней его хозяйке. При мысли об этом он был готов разрыдаться.

– Я не могу, – сказал он просто. – Никак не могу. Ты ступай спать, дева. Мы поговорим об этом позже, ладно?

Он вышел, осторожно ступая, словно очень пьяный, и осторожно закрыл за собой дверь. Прошел по коридору к главной лестнице и лишь там сообразил, что он голый. Он остановился там, ничего не соображая, и глядел, как меркли цвета муранской лампы с наступлением рассвета. Наконец его увидел Роберт и, прибежав, закутал в плащ и уложил в постель в одной из гостевых комнат.

Любимым игорным клубом Ракоши был «Золотой Петушок». Стена в главном салоне была покрыта гобеленом с изображением петуха. Вытканный золотой нитью, с распростертыми крыльями и распушенным горлом, он с триумфом кукарекал над разложенными перед ним выигрышными картами. Место было веселое, там встречались богатые торговцы и аристократы средней руки, а воздух был пряным от запахов свечного воска, пудры, парфюма и денег.

Ракоши собирался зайти в контору «Фрэзер et Cie», поговорить под каким-нибудь предлогом с Майклом Мюрреем и как-нибудь вывести разговор на тетку молодого человека. Впрочем, поразмыслив, решил, что это может насторожить Мюррея – и, не исключено, как-нибудь дойдет до женщины, если она где-то здесь, в Париже. А этого ему хотелось меньше всего.