Глаза колдуна - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Хан cтр.№ 30

«Филлип убил Веру Фарлонг».

У Веры были бледные скулы и большие испуганные глаза… Неправильно, мальчик. Вера была единственной, кого удалось спасти.

Все остальные погибли.

Теодор шагает вдоль набережной, не замечая промозглого ветра с берега, и только больные ребра не дают ему ускориться, перейти на бег. Прочь, прочь, подальше от Палмера с его хохотом, от недоуменного Бенджамина, которому следует все объяснить. Теодор по косой пересекает Вудлейн – выезжающий к набережной автомобиль сердито сигналит ему вслед – и спешит вверх по улице.

– Виски, двойную порцию!

В пабе в это время суток почти нет людей, и оттого требовательный тон мужчины кажется неуместным, оглушающе громким. Саймон выглядывает из подсобки со стопкой стаканов в руках и, видя Теодора, удивленно вскидывает кустистую бровь.

– Рановато, мой друг, глушить Джирван, – замечает он. Атлас на него не смотрит, и ирландцу приходится только вздохнуть. – Тяжелое утро выдалось?

– Сначала налей, – хрипит Теодор, – потом задавай вопросы.

Саймон хмыкает и уходит в подсобку, к холодильникам, чтобы вынести нагрянувшему внезапно посетителю початую бутылку янтарного алкоголя. Намекать Теодору Атласу на то, что сейчас только первый час дня, бессмысленно, и бармен молча откупоривает бутылку.

Граненый стакан с отколотым краешком оказывается перед Теодором уже через пару мгновений. Он залпом выпивает эту порцию.

Растекается по стеклянным стенкам лицо Веры, оседает на дне стакана. В тягучих мыслях всплывают образы всех женщин, которых Теодор знал.

«Янус. Вы – двуликий Янус».

– Налей еще, – просит Атлас, подставляя Саймону пустой стакан.

Вера Фарлонг растворяется в пряном послевкусии новой порции виски.

***

Телефонная трубка в руке Теодора терпеливо гудит, ожидая, когда мужчина наберется смелости. Ну же, это просто. Всего несколько цифр и короткая просьба – с таким он справится без помощи Бена.

Теодор уже выпил кофе, чтобы заглушить протяжный, на одной ноте, вопль у себя в голове – с утра он был гораздо невыносимее и в который раз проклял силу, удерживающую его в этом мире всеми правдами и неправдами, но никак не защищающую от похмелья. Теодор уже выкурил сигарету – одну из тех дешевых, что прячутся в его прикроватной тумбочке от вездесущего Бена и ждут своего часа, подобного сегодняшнему, когда сама мысль о предстоящих делах неподъемна и неизбежна. О сигарете он почти в тот же миг пожалел: с обреченностью вспомнил прошедший день и Филлипа, что курил назло Вере, молясь, чтобы табак когда-нибудь его прикончил.

Ничего из утренних процедур не спасло Теодора от ясной, как солнечный день, мысли: он слишком долго откладывал один телефонный звонок.

Один звонок. Одна просьба. Одна встреча.

Он знает, что на другом конце провода его ожидает не только это. Там будет тягучий и требовательный женский голос. Там будут проникновенные взгляды и кривой изгиб пухлых губ. Там будет женщина, от которой он сбежал двадцать лет назад и от которой готов был сбегать еще и еще.

Теодор глубоко вздыхает и набирает номер. Диск с тихим «тр-р» прокручивается девять раз, прежде чем длинные гудки сменяются прерывистым и требовательным «слушаю».

– Элиз? – спрашивает мужчина и почти видит, как миссис Давернпорт надменно улыбается ему в трубку. Он вздыхает снова – точь-в-точь тот неуверенный юноша из-за океана, которого она в нем видела. – Приглашение на чашку чая все еще в силе?

Женщина хмыкает.

– Мистер Атлас? Приятно удивлена. Как насчет обеда? Завтра в полдень? Мой муж и я с радостью примем вас в нашем доме.

***

– Неужели ты пойдешь к ней сейчас?

Бен следит за перемещениями Теодора по крохотной комнате – тот ходит от встроенного в стену шкафа к кровати, на спинке которой висят плечики с пиджаком, и обратно, и хотя его шаги выбивают размеренный ритм, движения рук и повороты головы выглядят нервными и напряженными.

– Я задолжал ей визит, – резко выдыхает Теодор, поворачиваясь к зеркалу на стене, крохотному, вмещающему лицо от лба до подбородка. В его отражении мелькает седина на виске и бугристый шрам, жилка бьется рядом с ним, дрожит бровь.

Его пугает встреча с Элоизой. Не столько из-за того, что он теперь о ней знает – потомок она леди из Шалотт или нет, не имеет значения, – сколько из-за неизбежного столкновения. Элоиза никогда не была легкой по характеру. С ней в свое время было и трудно, и невыносимо, и интересно. Боже, как интересно было прожигать с ней жизнь, многослойную во всем этом блеске ее безудержной молодости.

Он и тогда был стар, и сейчас, несмотря на то что Элиз старше на двадцать лет, не пытается казаться моложе, чем он есть на самом деле. Двести сорок с чем-то лет. Эту цифру не стереть с лица и из памяти, когда все года заполнены призраками умерших друзей, и соратников, и всех тех, кого он самолично отправил на тот свет.

Наглый мальчишка был прав. Он убийца.

– Не понимаю… – вздыхает Бен за его спиной. – Ты хочешь оставить Шона в покое только потому, что тот тебя задевает?

Отражение в зеркале мрачнеет, и Теодор отворачивается, чтобы не видеть собственного лица.

– Я не сказал, что оставлю его в покое, Бенджамин, – сердито замечает он. – Мне нужно уладить одно дело с миссис Давернпорт, и оно не требует более отлагательств.

– Миссис Давернпорт, – передразнивает Бен. – А не ты ли говорил, что и на пушечный выстрел к ней не подойдешь?

Теодор решает оставить этот вопрос без ответа и выходит из комнаты, прихватив пиджак. Бен, спохватившись, кидается следом.

– Теодор! – кричит он, когда Атлас уже спускается вниз. Бен перегибается через перила, пытаясь выловить приятеля на лестничной спирали. – А как же бессмертный мальчик, Теодор?

«Бессмертный мальчик знает слишком много», – думает Теодор. Он разберется с ним после. После Элоизы.

Атлас покидает лавку в погожий день понедельника. Солнце светит с ясного неба, из гавани дует прохладный свежий ветер. Немногочисленные прохожие – в основном туристы и студенты, гуляющие последний летний месяц перед учебным годом, – попадаются ему на пути и приветливо кивают. Теодор никогда не привыкнет к этому негласному правилу: улыбаться без задней мысли, потому что так принято, он не умел и в лучшие свои годы, а теперь желание казаться нормальным в нем и вовсе иссякло.

Он специально не взял машину – до резиденции четы Давернпорт ему идти всего пару миль – и теперь шагает как можно медленнее, оттягивая момент встречи. Отчего его так пугает Элоиза? Не оттого ли, что с ее мнением придется считаться? Не оттого ли, что теперь он заинтересован в ней, возможно, больше, чем она в нем? Элиз Вебер давно уже замужняя дама, но это не повод расслабляться в ее присутствии.