Нимфоманка из соседнего отдела - читать онлайн книгу. Автор: Джина Шэй cтр.№ 58

Нет, было крайне легко допустить, что Тихонов меня поимел, пока я была в алкокоме. Господи, никогда в жизни не возьму в рот ни капли. Хотя, с Тихонова и Тохи сталось бы и дверь взломать, если бы я сама не вышла. Хотя, у Ленки была крутая дверь и крутые замки — Печорский явно пекся о своем «сокровище». Но про беременность… Про ребенка — зачем Тихонов вообще вякнул?

К горлу снова подкатила тошнота, но на этот раз мой желудок решил, что ему попросту нечем, а значит, он напрягаться не будет. Меня практически трясло. Я даже не представляла, как мне сейчас встать на ноги и вернуться в ресторан. На свадьбу. Твою же мать — на свадьбу. Сейчас хоть какая-то мысль о радостных счастливых за молодоженов людях, вызывала болезненную гримасу. Они не знают, они не в курсе. Иначе бы наверняка от меня шарахались. Давно я не чувствовала себя настолько грязной.

Но все же… Так, что там он орал про ребенка? С чего бы вообще? Сколько от того момента прошло? Недель шесть? Семь? Так, а месячные когда последний раз были?

И вот тут, я поняла, что дело плохо.

Потому что, честно говоря — они были, где-то за неделю до всей этой эпопеи с вибратором, до того, как я сорвалась в Венецкого, как в пропасть. А потом, все это дерьмо с Аллой, с моим похищением, утоплением… Мне было не до того. Я провалилась в Игоря, позволила себе вообще ни о чем не думать, и как-то прощелкала все вышеупомянутые сроки. А ведь должны были быть, должны…

Я понимала, что вообще-то там, в зале ресторана меня ждет Игорь. Но сейчас показаться ему на глаза было страшно. Как ему сказать? И как НЕ сказать? Свой путь до аптеки и обратно в ресторан я помню хреново. В голове был жуткий туман, голос которым я просила тест на беременность, дрожал как у первоклашки читающей стих, в виски ломило нервной болью. Господи, как же я надеялась, что это просто гормональное. Что никакая беременность не при чем, я просто перенервничала, перепутала сроки, забыла что да — были (хотя как такое вообще можно забыть?). В общем, я успела понадеяться на любой авось, даже самый невероятный, пока… Пока за первые же пять секунд мои надежды не растерла в пыль вторая красная полоска. Вот тогда я и заревела, как сопливая малолетка. Потому что…

Иногда мне казалось, что кармически я в прошлой жизни очень провинилась. Может была каким-то Джеком-Потрошителем и убила много ни в чем не повинных людей, потому что ну вот за что? За что мне вот это? Вот сейчас, после того, как Венецкий, мужчина всей моей жизни, признался мне в любви. После того, как я чувствовала себя настолько охренительно счастливой, что впервые в жизни давая право на жизнь всем тем мечтам о наивном женском счастье, паря мыслями где-то под потолком, как зефирное розовое облачко. А тут…

И… Что делать? Как сказать Игорю? Как сказать ему, что вообще-то я жутко грязная, что мало того что изнасилованная, так и забеременевшая от насильника?

Он ревновал меня даже к своему другу. Даже при том, что у него даже не было фактов. А сейчас — факт есть. Меня трахал другой мужчина. И я — залетела. Даже если… Даже если пойти на аборт — сам факт секса уже никто не отменит, не говоря уже, что после первого аборта есть большой риск кучи осложнений и на кому нужна проблемная, поиметая левым мудилой баба, когда по улице ходят красивые, здоровые — а некоторые даже не тронутые. У него — всегда есть выбор. А я — мне же нужен только он, и ему я не буду нужна вот в таком виде.

И ничего в моем мире тогда не было, лишь слезы.

А потом — была Ленка. И Игорь. И необходимость этого разговора, этого признания с каждой секундой становилась все отчетливее. Игорь смотрел на меня и ждал объяснений. Он не собирался просто взять и дать мне уйти. Хотя лучше бы дал мне на это право — исчезнуть, без лишних слов, чтобы не заставлять его испытывать боль, чтобы не видеть в его взгляде, направленном на меня отвращения. Того, что я сама сейчас в свой адрес испытывала.

И мне… Мне пришлось дать объяснения. Выложить это все ему — своим пустым, надтреснутым голосом, ловя непрошенные, так и льющиеся из глаз слезы уголком тканой салфетки. Да что там, я в эту салфетку даже высморкалась пару раз. И в душе было темно, холодно и пусто.

Игорь слушал меня, и лицо его пустело с каждой фразой. В какой-то момент он даже отпустил мои пальцы, и от этого стало особенно горько. Все, как я и думала. Он не хочет ко мне прикасаться. Скоро не захочет и смотреть.

А потом, у меня, наконец, кончились слова. И я уткнулась лицом в салфетку, и плечи снова предательски затряслись.

Вот, скрипнули ножки отодвигаемого стула. Я даже лица поднимать не стала, чтобы не смотреть, как Игорь уходит. Ну… Может хоть вещи с водителем пришлет. Потому что я ему на глаза теперь точно не покажусь. И на работу не явлюсь. Пусть хоть по статье увольняют — не выйду. Не смогу. Слишком больно…

Мне на плечи опускаются две чуть шершавых ладони, а потом и вовсе две крепких сильных руки обвивают меня, затапливая теплом. Я знаю эти руки. Его руки. И от того что я сейчас ощущаю, меня трясет еще сильнее. И еще надсаднее рвутся из груди рыдания. Эмоции будто сносят во мне все живое, все твердое. Я сейчас не сильная. Я сейчас — ничтожество.

— Ох, Дашка. — Тихо шепчет Игорь, — маленькая моя дурочка…

Разворачивает меня к себе, заставляет уткнуться в его плечо. И я цепляюсь в него, отчаянно, бездумно, как в последний раз, потому что точно знаю — потом придется разжимать пальцы. Может, что-то случилось. Может — он до конца не понял, что я ему сказала?

Не знаю, что он понял, но Игорь гладит меня по спине и тихо дышит, прижимая к себе. Ему, наверное, неудобно, ведь стоит он — наклонившись ко мне, но почему-то ему плевать и он стоит в этой неудобной позе, обнимая меня. Меня!!!

— Успокоилась? — Тихо спрашивает он, и я понимаю, что вообще-то да. Я успокоилась. Я больше не давлюсь глухими, рваными рыданиями. Я просто лихорадочно жадно дышу Игорем, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха, пропитанного запахом кожи Венецкого, его охренительного парфюма, его волос.

— Д-да. — Тихо выдавливаю я.

— Тогда давай уже поговорим и подумаем спокойно. — Мягко произносит Игорь.

Игорь не возвращается на свое место напротив меня, он садится рядом, так, что нас не разделяет стол. Садится, и придвигается ко мне, опуская руку на спинку моего стула, будто накрывая меня своим спокойствием, своей уверенностью.

И пока я вовсю шмыгаю носом и стираю с лица прорывающиеся, но сейчас хотя бы не льющиеся рекой, слезы, Игорь молчит и смотрит на меня. И в его лице нет ни капли брезгливости. То что есть — я никак трактовать не могу, не получается. Игорь будто смотрит не на меня, а на что-то хрупкое и безумно дорогое, бесценное. И осознавать, что он может так смотреть на меня после всего того, что я ему сказала — в голове уложить никак не получается.

— Ну что, готова говорить? — Тихо спрашивает Игорь и я качаю головой. Не то чтобы я была готова говорить, но я могу слушать, и «да», и «нет» говорить — тоже. Хватит.