Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка | Илья Фаликов | страница 32 | LoveRead.ec

П. Я. Эфрону

День августовский тихо таял

В вечерней золотой пыли,

Неслись звенящие трамваи,

И люди шли.

Рассеянно, к<а>к бы без цели

Я тихим переулком шла,

И, помнится, — тихонько пели

Колокола.

Воображая Вашу позу,

Я всё решала по пути,

Не надо ли, иль надо розу

Вам принести.

…….

Пусть с юностью уносят годы

Всё незабвенное с собой,

— Я буду помнить все разводы

Цветных обой,

И бисеринки абажура,

И шум каких-то голосов,

И эти виды Порт-Артура,

И стук часов.

……

Но было сразу обаянье

— Пусть этот стих, к<а>к сердце прост!

Но было дивное сиянье

Двух темных звезд.

И их, огромные, прищуря,

Вы не узнали, нежный лик,

Какая здесь играла буря

Еще за миг!

Я героически боролась,

— Мы с Вами даже ели суп! —

Я помню несказанный голос,

И очерк губ,

И волосы, пушистей меха,

И — самое родное в Вас —

Прелестные морщинки смеха

У длинных глаз.

Я помню — Вы уже забыли —

Вы там сидели, я вот тут.

Каких мне стоило усилий,

Каких минут

Сидеть, пуская кольца дыма

И полный соблюдать покой.

— Мне было прямо нестерпимо

Сидеть такой!

Вы эту помните беседу

Про климат и про букву ять?

— Такому странному обеду

Уж не бывать!

— «А Вам не вредно столько перца?»

Я вдруг вздохнула тяжело,

И что-то до сих пор от сердца

Не отлегло.

Потеряно, совсем без цели

Я темным переулком шла.

И, кажется, уже не пели

Колокола.

Коктебель, 6-го июня 1914, пятница.

В июне 1914-го Марина с Асей — в Коктебеле, людей почти нет, хотя полны все дачи, — настроение отвратительное. Макс очень раздражителен и груб, ни с кем почти не говорит. С Пра у него плохие, резкие отношения и ей, по ее словам, все равно, уедет ли он в Базель, или здесь останется. Сестры живут очень отдельно, обедают у себя в комнатах, видятся с другими, кроме Пра и Майи Кювелье, только за чаем, по полчаса три раза в день.

В это время Сережа героически сдал 25 (подсчет Марины) экзаменов. Аттестат зрелости получен 19 июня. Марина ликует:

Т<а>к хвастаться фамилией Эфрон,

Отмеченной в древнейшей книге Божьей,

Всем объявлять: «Мне 20 лет, а он —

Еще моложе!»

Я с вызовом ношу его кольцо,

С каким-то чувством бешеной отваги.

Чрезмерно узкое его лицо

Подобно шпаге.

Печален рот его, углами вниз,

Мучительно-великолепны брови.

В его лице трагически слились

Две древних крови.

Он тонок первой тонкостью ветвей,

Его глаза — прекрасно-бесполезны —

Под крыльями распахнутых бровей —

Две бездны.

Мне этого не говорил никто,

Но мать его — магические звенья! —

Должно быть Байрона читала до

Самозабвенья.

(«Нет, я пожалуй странный человек…»)

Макс, выслушав эти строки, впервые в жизни на ее стихи сказал «нет».

А в июле Марина с Сережей и Алей — в Москве. Марина дважды навещает умирающего Петра Яковлевича в частной лечебнице Шимона на Яузском бульваре. 10 июля пишет ему:

Я ушла в 7 часов вчера, а сейчас 11 утра, — и все думаю о Вас, все повторяю Ваше нежное имя. (Пусть Петр — камень, для меня Вы — Петенька!) Откуда эта нежность — не знаю, но знаю — куда: в вечность! Вчера, возвращаясь от Вас в трамвае, я все повторяла стихи Байрону, где каждое слово — Вам.

К<а>к Вы адски чутки! <…>

Слушайте, моя любовь легка. Вам не будет ни больно, ни скучно. Я вся целиком во всем, что люблю. Люблю одной любовью — всей собой — и березку, и вечер, и музыку, и Сережу, и Вас.

Я любовь узнаю по безысходной грусти, по захлебывающемуся «ах!»

Вы для меня прелестный мальчик, о котором — сколько бы мы ни говорили — я все-таки ничего не знаю, кроме того, что я его люблю.

Не обижайтесь за «мальчика», — это все-таки самое лучшее! <…>

Вы первый, кого я поцеловала после Сережи. Бывали трогательные минуты дружбы, сочувствия, отъезда, когда поцелуй казался необходимым. Но что-то говорило «нет!» Вас я поцеловала, потому что не могла иначе. Все говорило «да!»

Он угасает. За две недели до его смерти она передает ему письмо:

Мальчик мой ненаглядный!

Сережа мечется на постели, кусает губы, стонет. Я смотрю на его длинное, нежное, страдальческое лицо и все понимаю: любовь к нему и любовь к Вам. Мальчики! Вот в чем моя любовь. Чистые сердцем! Жестоко оскорбленные жизнью! Мальчики без матери! Хочется соединить в одном бесконечном объятии Ваши милые темные головы, сказать Вам без слов: «Люблю обоих, любите оба — навек!»

Написано ночью 14 июля 1914 года^[19]. 15-го Австро-Венгрия объявила войну Сербии. 16-го МЦ пишет:

Война, война! — Кажденья у киотов

И стрекот шпор.

Но нету дела мне до царских счетов,

Народных ссор.

На кажется-надтреснутом канате

Я — маленький плясун.

Я — тень от чьей-то тени. Я — лунатик

Двух темных лун.

Он умер 28 июля.

Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка - читать онлайн книгу. Автор: Илья Фаликов cтр.№ 32

Онлайн книга - Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка | Автор книги - Илья Фаликов