Николай Некрасов - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Макеев cтр.№ 49

Душой этой новой компании стал Александр Васильевич Дружинин, едва ли не самый постоянный автор, печатавшийся в 1849–1850 годах практически в каждой книжке «Современника» и постепенно начавший определять направление журнала, никак об этом не заявляя. Дружинин, сын крупного чиновника, на три года младше Некрасова, получил образование в Пажеском корпусе, служил в лейб-гвардии Финляндском полку, а с 1846 года — в канцелярии Военного министерства. Дебютировал он в «Современнике» повестью «Полинька Сакс» в 1847 году, посвященной вопросу эмансипации женщин и получившей высокую оценку Белинского. Очевидно, до этого времени никто в компании Некрасова и Белинского не слышал про Дружинина и его рукопись попала в журнал через кого-то из самых периферийных членов кружка. Как-то незаметно он вошел в личные отношения с редакцией журнала и его постоянными сотрудниками. В сентябре 1848 года Некрасов писал Тургеневу: «Дружинин малый очень милый и не то, что Иван Александр[ович] (Гончаров. — М. М.): всё читает, за всем следит и умно говорит. Росту он высокого, тощ, рус и волосы редки, лицо продолговатое, не очень красивое, но приятное; глаза, как у поросенка».

Дружинин был идеальный литератор периода застоя, именно такой, какой нужен, чтобы писать тогда, когда не о чем писать, или, точнее, нельзя писать о чем-то по-настоящему серьезном и важном. По привычкам и вкусам настоящий аристократ, англоман, дэнди, как называли его друзья, он являл собой полную противоположность Белинскому: спокойный, хладнокровный, культивирующий сдержанность и присутствие духа, не терпевший слишком сильных страстей и увлечений, любивший изящное в разных его проявлениях, не без склонностей эротомана. Вечный холостяк, он был завсегдатаем публичных домов, оставил в подробном дневнике характеристики проституток, которых, впрочем, мог и жалеть. Дружинин был действительно добрый человек и впоследствии стал вдохновителем первого в России общества помощи нуждающимся литераторам и ученым. Он очень любил литературу и отказался ради нее от карьеры военного, существенно более перспективной. Но любил он ее, конечно, не так, как Белинский и Некрасов. Она была для него не способом говорить о кровоточащих общественных ранах и проповедовать высокие идеалы свободы и равенства, а проявлением изящного, легкого, родом возвышенного удовольствия, безусловно, отличающегося от того, которое можно получить в борделе, но в конечном счете — наслаждения. Дружинин был чутким критиком, любил художественность в разных видах (в том числе ценил и совсем не «изящную» поэзию Некрасова, хотя и утверждал ее «ограниченный» характер), но при этом ему не нравилась чрезмерная серьезность. Фактически являясь с 1849 по 1854 год ведущим сотрудником «Современника», Дружинин убедил Некрасова отказаться от серьезных обзоров литературы и заменил их ежемесячными фельетонами «Письма иногороднего подписчика». Его трудолюбие было замечательным. Он много писал о том, что не имело злободневного значения: сначала задумал и осуществил цикл статей под названием «Галерея знаменитых романов», затем создал целый ряд портретов английских писателей (литературу Туманного Альбиона он знал прекрасно и хорошо в ней разбирался). В 1850 году Дружинин начал публиковать фельетонный роман-обозрение «Сентиментальное путешествие Ивана Чернокнижникова по петербургским дачам», содержащий обзор разнообразных незначительных событий столичной и дачной жизни. Всё делалось им со вкусом, но было мелким и совершенно «безобидным». Эти черты в совокупности превращали его в идеального журнального работника периода застоя.

Дружинин влиял не только на характер журнала, но и на «литературный быт» круга «Современника». Литературу он считал возвышенным развлечением, а литераторов — своего рода аристократическими дилетантами, любящими развлекаться, хорошо жить, а не сухарями, предающимися разговорам о Боге, общественных идеалах и прочих скучных вещах. Видя себя душой любой компании (сказывалось гвардейское прошлое), Дружинин активно вовлекал литераторов круга «Современника» в развлечения: к началу 1850-х годов придумалось даже «домашнее» словцо «чернокнижие», которым приятели называли разнообразные совместные «мероприятия», варьировавшиеся в диапазоне от коллективного сочинения непристойных стихов до коллективного же посещения «дев». Под влиянием Дружинина (и, конечно, благодаря склонности остальных) круг «Современника» превратился в это время в веселую компанию беззаботных людей, благородных и честных, но без больших умственных горизонтов, без предельных запросов и претензий на какое-либо воздействие на окружающий мир. Это было во многом вызвано невозможностью участвовать в какой-либо общественной деятельности, подспудным ощущением отсутствия альтернативы. В самой склонности к аморализму, легким формам разврата можно видеть форму протеста против существующего порядка вещей, режима, лицемерно провозглашавшего мораль своим принципом и при этом глубоко аморального (своего рода портрет этой власти как будто пророчески изображен в «Нравственном человеке»).

Некрасов недаром позволил Дружинину определять лицо его журнала — он, несомненно, в то время считал его полезным и даже не видел ему альтернативы. Многое сближало поэта с кругом Дружинина, в том числе и образ жизни, основанный на культе изящного, дорогого; ему так же не был чужд принцип брать от жизни всё самое лучшее. Некрасов участвовал в «чернокнижии» во всех его разновидностях, принимал участие в составлении «Сентиментального путешествия Ивана Чернокнижникова…», давал волю разным страстям. Именно в это время увлечение карточной игрой переросло у Некрасова в страсть и даже стало своего рода профессией. А. Я. Панаева писала в феврале 1850 года своей подруге М. Л. Огаревой: «Нек[расов]: работает, пиет и тоже играет в карты…»

Тем не менее, скорее всего, Некрасов не считал Дружинина достойной заменой Белинскому, не мог относиться к тому направлению (а скорее отсутствию направления), которое принял журнал, иначе как к временному его состоянию. Именно во время «правления» автора «Сентиментального путешествия Ивана Чернокнижникова…» Некрасов называл «Современник» очень плохим и даже «пошлым». Скорее всего, и некоторые другие члены круга не считали, что та жизнь, которую они ведут, и та литературная продукция, которую производят, по большому счету достойны русского литератора (например, не мог быть доволен блестящий экономист Владимир Алексеевич Милютин, в 1847 году выступивший в печати с серьезными статьями по актуальным вопросам экономической теории и политики, а теперь вынужденный писать в «Современнике» о беспринципном древнегреческом политическом деятеле Алкивиаде и журналах XVIII века). Но эта компания и эти развлечения позволяли легче переносить тяготы труда, цензурного давления, общего гнета эпохи. Видимо, и Дружинину редактор «Современника» никогда не был по-настоящему социально и человечески близок. Он записал в дневнике: «Особенность в характере Некрасова, происходящая ли от болезни, истощения или жизни в подлом кругу и с скверной деятельностью». Белинский никогда не охарактеризовал бы окружение Некрасова такими словами, как «подлый круг».

Несмотря на плодовитость Дружинина, на готовность Григоровича много писать для «Современника», на некоторый приток новых литераторов, пригодного к печати материала всё равно не хватало, и практически сразу после окончания публикации в «Современнике» «Трех стран света» его соавторы начали печатать новый сериальный роман «Мертвое озеро». Как и его предшественник, он написан по законам массовой литературы: с большим количеством персонажей, неожиданными сюжетными поворотами и торжеством добродетели в финале. Роман этот сильно уступал «Трем странам света», хотя тоже имел читательский успех. Считается, что в нем вклад Панаевой существеннее, чем Некрасова: большое место в книге занимает описание театрального быта, хорошо знакомого обоим соавторам, но поданного в том ракурсе, который был явно ближе Авдотье Яковлевне. Думается, не от хорошей жизни Некрасов обратился к литературной критике: вместе с Боткиным, с которым он в это время сблизился, он задумал цикл статей «Русские второстепенные поэты». Несомненно, его перу принадлежит первая статья цикла, в которой автор одним из первых высоко оценил поэзию Тютчева, безоговорочно причислив его к первоклассным талантам, достойным встать рядом с Пушкиным и Лермонтовым. Принял участие Некрасов и в критическом отделе — мелкими заметками и вставками в чужие рецензии.