Саладин - читать онлайн книгу. Автор: Петр Люкимсон cтр.№ 6

Такие рассказы были призваны наполнить сердца подростков ненавистью к врагу, с которым рано или поздно им придется столкнуться, и тогда не давать ему никакой пощады. Любопытно, что на подобных, но теперь уже бесконечно далеких от правды рассказах о евреях и христианах и сегодня воспитывается новое поколение в большинстве арабских стран.

Салах ад-Дин, как и его братья, слушал взрослых с содроганием сердца, и в эти минуты ему хотелось как можно скорее вырасти и вступить в бой с жестокими оккупантами, а затем гнать их всех до последнего из родной земли.

Возможно, именно тогда у него и родилась мечта стать освободителем Святого Иерусалима — Аль-Кудса. Того самого города, в котором некогда стоял Храм, построенный Сулейманом ибн Даудом (царем Соломоном); куда, по мнению мусульманских богословов, крылатый конь Эль-Борак принес пророка Мухаммеда, чтобы он вознесся на небо и там молился с другими великими пророками, и где великий халиф Омар построил мечети Куббат ас-Сахра (Купол Скалы) и Аль-Акса, превращенные нечестивыми франками в свои храмы.

Позже Салах ад-Дин признается, что верил далеко не всем рассказам отца и дяди. Например, он не мог поверить в то, что франки занимались каннибализмом, и был немало поражен, когда узнал, что факт этот задокументирован не только мусульманскими, но и европейскими историками.

Но означало ли это, что мусульмане, носители истинной веры и морали, должны уподобляться своим врагам в вероломстве и в жестокости по отношению к пленным, женщинам и детям? Разве проявление сострадания не является величайшей из добродетелей мусульманина?

Как увидит читатель, сама жизнь показала, какие ответы на эти вопросы выбрал для себя Салах ад-Дин.

А беседа тем временем текла дальше — братья переходили к обсуждению того, можно ли победить и изгнать франков, и сходились во мнении, что такая победа станет реальной лишь после того, как мусульмане перестанут грызться между собой и смогут объединиться. По меньшей мере, продолжал Ширкух, для этого нужно объединить силы Египта и Сирии. Ведь карта Ближнего Востока напоминает птицу: одно ее крыло — это Египет, другое — Сирия, а тело птицы — Святая земля с сердцем в Иерусалиме. Только тот, кто владеет обоими крыльями, сможет сделать Святую землю смертельной ловушкой для франков.

Надо заметить, что эта военная доктрина жива и сегодня. Именно она движет экстремистами из «Исламского государства», которые, увы, являют собой полную противоположность благородству и гуманизму героя этой книги. Потому-то, наряду с попыткой взять под свой контроль территорию Ирака и Сирии, они и развернули активные боевые действия и на принадлежащем Египту Синайском полуострове.

Понятно, что основные надежды на объединение и победу правоверных братья Айюб и Ширкух связывали со своим благодетелем, правителем Мосула и Алеппо Имад ад-Дином Зенги, получившим вдобавок прозвища аль-Зайн аль-Ислам (Краса Ислама) и аль-Малик аль-Мансур (Царь-победитель).

Когда в 1144 году Зенги взял захваченную крестоносцами за 46 лет до того Эдессу ^[20], это вызвало ликование всего мусульманского мира. В Баальбеке в честь этого события был устроен большой праздник, во время которого семилетний Салах ад-Дин вместе со всеми славил великого Зенги.

А спустя еще два года в город пришла черная весть о гибели атабека Зенги, убитого своим евнухом во время осады Джаабара — крепости, расположенной между Алеппо и Мосулом и не признававшей его власти.

Существует несколько версий этого события. По самой безобидной из них, пьяный в стельку Зенги, проснувшись посреди ночи, увидел, как евнух Яранкаш, христианин по происхождению, пьет вино из его кубка, разгневался, пригрозил утром его казнить — и снова заснул. Перепуганный насмерть евнух не стал дожидаться утра, изрешетил своего господина кинжалом и сбежал в осажденный город.

По другой версии, пересказываемой Тариком Али, напившись допьяна, Зенги решил потешиться с молодым воином, которому втайне симпатизировал Яранкаш ^[21]. Возмущенный тем, что столь чистый юноша стал жертвой содомского греха, евнух напоил охрану атабека, вошел в его шатер и убил как самого Зенги, так и его нового любовника ^[22].

Трудно сказать, какая из этих историй является правдой, но смерть Имад ад-Дина Зенги означала большую потерю не только для общего дела борьбы с крестоносцами, но и лично для Айюба ибн Шади Надж ад-Дина. Он предчувствовал, что после ухода Зенги в жизни его семьи грядут большие перемены, и оказался прав.

Впрочем, благодаря его уму и таланту дипломата эти перемены оказались не столь драматичными, как он опасался поначалу.

* * *

Узнав о смерти своего старого врага, правитель Дамаска визирь Унар Муан ад-Дин (Родник Веры), бывший регентом при малолетнем правителе города эмире Абаке, немедленно появился под стенами Баальбека и осадил его.

Разумеется, Айюб Надж ад-Дин мог попытаться оказать сопротивление Унару. Но силы были слишком неравны, исход битвы за город предрешен, и отец Салах ад-Дина решил вступить в переговоры с правителем Дамаска, выторговав наиболее выгодные для себя условия капитуляции.

Согласно достигнутой договоренности Айюб в обмен на сдачу Баальбека без боя получал солидную сумму денег, доходы с семи деревень, расположенных близ Дамаска, а также большой дом в самом центре этого достославного города.

Кто-то, возможно, истолковал бы действия Айюба как трусость и измену своему господину, но господин был мертв, а никому из его наследников отец Салах ад-Дина не присягал. Зато капитуляция Баальбека позволила спасти сотни жителей этого города, наверняка павших бы во время осады, а также сохранить нетронутым их имущество.

И это было одним из первых правил ведения войны, усвоенное Салах ад-Дином: подлинно мудрый правитель, как и его отец, должен не спешить с тем, чтобы очертя голову броситься в битву, а в первую очередь подумать о судьбе своих подданных. Война несет слишком много жертв и страданий, а потому начинать ее следует лишь в самом крайнем случае — особенно если речь идет о войне между мусульманами. До того же следует пытаться достичь поставленных целей путем переговоров, с наименьшими потерями и максимальной выгодой для себя лично.

Как мы увидим, этому правилу Салах ад-Дин потом следовал всю жизнь, за что его не раз упрекали в недостатке решительности. Но если Салах ад-Дин и шел на тактические уступки и порой терпел поражения, то он никогда не поступался стратегическими целями.

Ну а пока в возрасте девяти лет Салах ад-Дин оказался в Дамаске — большом, можно сказать, в столичном городе. Здесь он стал подростком, а затем статным, красивым юношей. В этом городе прошла его молодость, и сюда ему еще не раз придется возвращаться на вершине своей славы и могущества.