Ничья - читать онлайн книгу. Автор: Ясмина Сапфир cтр.№ 52

Раньше женщинам только и требовалось, чтобы найти подходящего мужа. Такого, что защитит и всем обеспечит. Теперь же они все делали сами. И, что самое худшее – даже после свадьбы. Вот уж чего Риг не понимал, так подобного. Если Лена его женщина, любимая и желанная, с какой стати он станет заставлять ее зарабатывать? Ухаживать самостоятельно за сыном? Готовить, убираться и прочее? Если есть средства, чтобы все обеспечить. Его женщина – это именно его женщина. Та, на которую хочется любоваться, любить ее, да и в плотском понимании тоже. Играть с Захаром, раз парнишка такой смышленый. К чему портить настроение и тратить время на быт? Если есть столько счастливых, нескучных занятий?

Впрочем, возможно, семья Лены почти бедствовала. В жизни все познается в сравнении. Но отношение к женщине, спутнице жизни… вот чего не прощал Риг мужу привратницы.

Мать Урагана тоже изматывало хозяйство, опять же ребятня – мал мала меньше. Но отец всегда носил ее на руках, обращался, как с истинной королевой. Разве не ради этого стоит выходить замуж? Чтобы твой мужчина тебя боготворил. Видел в тебе нечто неземное, самую красивую и самую лучшую. Даже если ты устала, измотана, больна или совсем немощна. Все равно ты оставалась бы для него единственной. Той, что подарила сотни счастливых минут, любимых детей и терпела долгие годы. Если повезет – еще и любила.

Во времена Рига жениться по любви удавалось очень и очень немногим. Куда чаще практиковались браки по договоренности. Родителей, вождей или дальних родственников. Нередко невеста с женихом до свадьбы не виделись. Но отношение к женщине: трепетное, осторожное, с желанием помочь всегда, если потребуется, отец прививал Ригу с детства. Справедливости ради – не все варвары так думали и чувствовали, и уж тем более – так вели себя. Некоторые использовали жен, изменяли, бросали влачить жалкое существование, если те старели раньше времени, серьезно заболевали или страдали бесплодием. Но тогда и жизнь была жестче.

Теперь же словно и не жили – так, разыгрывали жизнь. Даже самые «тяжелые» не умирали в младенчестве. Играли в недужных и вырастали со сверстниками. В войнушки резались мальчишки на компьютерах или в виртуальных мирах разной сложности. И вот также люди играли в семью. Не понимали, что ничего нет важнее. Только она – тыл и единственное знамя. То, ради чего смело идешь на смерть, ибо знаешь, что, если ты выжил – дома примут слепым и глухим, безногим и немощным инвалидом.

В любовь, как виделось Ригу, играли тоже. О чем можно спорить, когда единственная рядом? Есть последние средства – бери, пользуйся; нужна жизнь или здоровье – пожалуйста. Какие тут можно разводить рассуждения, торги?

Так думал Ураган, пока ехал в лифте. Косился на деловитую привратницу. О чем она размышляла в эти минуты? Разделяла ли убеждения Урагана или просто позволяла погрузиться в мысли? Риг в итоге так и не понял. Только Лена не отняла руки, не разъединила их тела и не отстранилась. И этого Урагану с лихвой хватало.

Пока, во всяком случае, уж точно.

Главное – это наконец-то объясниться. Расставить точки над «и» окончательно. И сделать это нужно немедленно.

Елена

Я думала, такого контакта, как с Дмитрием, у Захара ни с кем сложиться не может. Отец – он все же отец, родная кровь, как ни крути. Так рассуждала я, пока не увидела сына с Ригом. Их общение не походило на развлечение избалованного ребенка, которого слишком любят и поэтому все разрешают. Так вел себя с малышом Дмитрий. Собирал честные бонусы детской любви и внимания нечестными методами: карт-бланшем, потакая любым капризам и просьбам. Ураган общался с Захаром как с маленьким мужчиной, но при этом не забывал, что он еще мальчик. И сынишка рядом с Ригом просто преображался. Очень старался вести себя по-взрослому, но не оставлял детского задора.

Я наблюдала, как Риг подкидывает малыша, и наслаждалась игрой, радостным смехом сынишки, улыбкой на лице древнего воина. Удивительно светлой, искренней, не наигранной. Не улыбкой того, кто убивал на поле брани, а радостью существа, что способно любить и заботиться.

После разговора о феминизме, ЭКО и прочих «маркерах» моего времени мы с Ригом достигли полного взаимопонимания.

Ураган выслушал, чуть покивал и ответил по-своему прямолинейно:

– В таком случае давай расставим все точки над «и». Неважно – будешь ли ты моей женщиной. Разделишь ли со мной постель или выберем иной способ близости, если Лилдрен окажется правым. Неважно – бросишь ли ты меня или останешься. Неважно – поцелуешь или обманешь. Я дал тебе полное свое покровительство, и закончится оно только с моей смертью. Мой кошелек, мои связи, имущество и даже жизнь входят в «пакет услуг». И очень надеюсь, мы к этому больше не вернемся. Зачем обсуждать то, что и так очевидно?

Я вгляделась в напряженное лицо Рига, тот чуть прищурился и переспросил:

– Все понятно или остались вопросы?

– Ты хочешь сказать, что даже если найду другого…

– Останешься моей особенной женщиной. Той, что подарила лучшие минуты. Я за все столетия такого не чувствовал. Мое покровительство утратит силу только с моей физической смертью. Но я позабочусь, чтобы и в этом случае ты получила наследство, как королева. Разделю между тобой и дочерями бизнес, сбережения и оставлю контакты. Связи, которые позволят тебе в любую минуту найти и помощь, и покровительство. Ни один лельхай тебе не откажет, а уж человеческий чиновник – и подавно.

Он так спокойно говорил о смерти и так нервно о том – останусь ли. Я вдруг вспомнила, как Ураган спрашивал в своей квартире, там, над баром. Как вздрагивал его хрипловатый голос, как сверкали глаза и выпрямилась спина. Он больше переживал о наших отношениях, чем об окончании собственной жизни. И это открытие меня ошарашило. Я взирала на Рига, не в силах ответить. Только моргала и не могла ни слова вымолвить.

– Ты поняла, уяснила или еще нет? – нетерпеливо уточнил Ураган.

– Да, – только и смогла выдохнуть я, и Риг облегченно выдохнул следующим. Казалось, мы отпустили напряжение момента и начали общаться без прежней нервозности.

Вот только я все еще переваривала эти слова Рига о смерти и его отношение к нашему расставанию, куда более расстроенное и встревоженное.

Лифт остановился и выпустил нас на крышу. Я ожидала увидеть вертолетную площадку с какой-нибудь разметкой для посадок и взлетов, но мы очутились почти на веранде. Ограда в виде лепестков пламени возвышалась до человеческого роста. Абсолютно гладкая поверхность пола то ли из камня, то ли из очень прочного пластика поблескивала синим и сиреневым. Ноги немного скользили, но ступали легко.

Ветер по-хулигански трепал волосы, проносил мимо запахи жаркого, алкоголя и выпечки.

Утро сменялось жарким полуднем. Солнце сияло уже высоко, пронзая спицами лучей взъерошенные тучки. Кажется, им просто не нравился ветер: он то поднимался, свирепый и необузданный, а то резко стихал до легкого дуновения. Словно природа никак не могла решиться: затеять грозу с ливнем и молниями или же обойтись теплым слепым дождиком.