Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - читать онлайн книгу. Автор: Дейв Метц cтр.№ 27

Ночью температура опустилась ниже нулевой отметки, потому корка льда стала более прочной и идти по снегу поначалу было намного удобнее. Мы с легкостью покоряем несколько холмов. Однако днем потеплело, снег немного подтаял, и я снова начинаю проваливаться. Вскоре мы подходим к Кросс Крик. Он весь занят ивами, которые нам предстоит преодолеть. Снег глубокий и рыхлый. Мне приходится разгружать санки и на себе тащить снаряжение и еду. Река целиком покрыта снегом. В некоторых местах я утопаю по пояс. За сорок пять минут я проделываю полдюжины шагов и прохожу порядка пятидесяти футов. Затем я нагружаю сани, в течение двадцати минут иду на лыжах и наконец выхожу на ровный участок, на котором снега практически нет. Устанавливаю палатку на сухой траве, по сравнению со снегом кажущейся мне ужасно привлекательной. Собаки предоставлены сами себе, они с удовольствием резвятся, обнюхивают каждый кустик, который встречается на их пути. У меня прекрасный обзор, и ничто не мешает мне следить за ними, а спустя полчаса они возвращаются к палатке.

22 апреля 2007 года, в 20 милях от Амблера

Сегодня трудный и какой-то долгий день. Я преодолеваю десятки участков, покрытых сухой травой. Снега там уже совсем нет. Перехожу через несколько речек и слышу, как подо льдом шумит вода. Однако трещин нет, и это самое главное. Вообще лед на реках остается довольно долго, даже после того, как на земле стает весь снег. Переходя через вторую реку, я набираю текущую из-подо льда воду, а собаки жадно ее лакают. С помощью кофейной чашки наполняю до краев бутылку и присаживаюсь отдохнуть на солнышке. На низменных участках снега практически нет. Ведь они полностью освещены солнцем, и деревьев здесь намного меньше. А вот на вершинах гор и на равнинах, в тени густых лесов снег лежит дольше — и именно по такой местности мы идем. Драгоценную бутылку с водой я оставил на льду. Вспоминаю о ней лишь час спустя, но необходимости возвращаться не чувствую. Я прохожу всего две мили в день, стараясь выбирать наиболее заснеженные участки. Там же, где снега нет, приходится в буквальном смысле слова идти на лыжах. Сани я тащу ценой огромных усилий.

Я устанавливаю палатку и даю собакам возможность немного побегать на воле. Нас окружают горы и холмы, а кое-где возвышаются немногочисленные ели и сосны. Река Амблер находится довольно далеко от нас, ловушек для росомах здесь нет, поэтому собакам ничто не угрожает. Но они отсутствуют уже более часа, солнышко садится, и я начинаю беспокоиться. Опускающаяся на землю темнота приводит меня в трепет. В это время я предпочитаю находиться в палатке и морально готовиться к чувству страха, которое неизбежно посещает меня по вечерам. Это чувство оправдано, ведь ночью становится холоднее, видимость ухудшается, поэтому очень легко заблудиться, и, кроме того, волки становятся более активными.

Где-то около десяти на западе, на расстоянии полумили, я слышу, как воет Джимми. По его голосу совершенно ясно, что он потерялся и не знает, как добраться до палатки. Его протяжный вой постепенно сходит на нет. Нельзя сказать, что он пронзительный, резкий или имеет определенный тембр. Но в нем ясно чувствуется одиночество, страх быть всеми покинутым. На протяжении нескольких миль местность абсолютно одинаковая, поэтому неудивительно, что Джимми заблудился. Я стараюсь действовать очень быстро: надеваю теплую одежду и беру ружье — на случай если столкнусь с волками — и бегу изо всех сил. Проходит пятнадцать минут, через каждые двадцать ярдов по пояс утопаю в снегу, но тем не менее я стараюсь не сбавлять скорость и останавливаюсь только, чтобы по его голосу точнее определить, где он находится. Кроме того, я и сам не хочу заблудиться. Ночь на холоде я не вынесу. Снова слышу вой Джимми, причем совсем близко. И тут я вижу его: он стоит в снегу, слабый и растерянный. Я немедленно бросаюсь к нему, и он тут же оживляется. В первый момент я решил, что он ранен, но, слава Богу, он всего-навсего сильно устал — все-таки он потратил много сил, пытаясь найти палатку. Разумеется, потеряться во второй раз Джимми не хочет, поэтому старается идти как можно ближе ко мне. По пути мы встречаем Уилла. Он ведет себя так, словно мы играем в веселую игру, подбегает к Джимми и радостно его обнюхивает. Пару раз он вертит головой, словно призывая Джимми поиграть с ним, но тот слишком устал.

— Эй, Уилли, как ты? — спрашиваю я.

Должно быть, он вернулся в лагерь, и не застав меня там, пошел по моим следам.

Несколько лет назад, когда я путешествовал по Орегону в окрестностях гор Три сестры, я остановился у подножия холмов, разделявших реки Хорс-Крик и Юджин-Крик. В течение целого часа я не видел Джонни и с нетерпением ждал его, устремив взор в том направлении, откуда я только что пришел. Джонни всегда чувствовал мой запах и следовал за мной. Деревья там росли высокие, но листвы на них практически не было, поэтому они мне не мешали. Землю устилали зеленеющие низкорослые кусты орегонского горного винограда и папоротник. Лишь некоторые старые деревья с толстыми стволами, расположенные на расстоянии нескольких футов друг от друга, немного ухудшали обзор. Тут я услышал затрудненное дыхание Джонни, но увидел его не сразу, а лишь спустя некоторое время. Должно быть, он долго бежал, пытаясь найти меня. По его дыханию я сразу определил, где он находится. В лесах Орегона я научился ориентироваться по звукам. Ведь видимость там не всегда бывает хорошей, а вот акустика просто замечательная.

Иногда, когда Джонни останавливался, пытаясь понять, где я, на несколько секунд его тяжелое дыхание замирало, и наступала абсолютная тишина. Я мог позвать его, зная, что он будет прислушиваться к звукам ломающихся веток. Ведь прислушиваясь к чему-либо, он на время замирал, а если я окрикну его, он, желая показать, что идет за мной, снова начнет дышать.

Однако на этот раз я еще ни разу не позвал его. Он шел, ориентируясь на мой запах, и мне не хотелось мешать ему. Вообще он больше напоминал призрак, нежели настоящую собаку. Поскольку тропинки не было, ему приходилось идти наискосок. Когда он оказывался в поле моего зрения, я наблюдал за ним. Это было очень красиво. Аккуратными, ровными шагами он пробирался по лесу. Нос он опустил к земле. Примерно через каждые двадцать футов он менял направление и снова нападал на след. При этом он не испытывал ни малейшего сомнения. Джонни чувствовал, когда он ошибался, и точно знал, куда ему идти. Об этом я мог судить по его осанке. В течение десяти минут я смотрел, как он шел вперед и назад, пытаясь найти меня. Он выглядел очень уверенным в себе. Его зигзагообразный путь был прекрасно спланирован. Только когда он оказался на расстоянии примерно около тридцати ярдов от меня, то наконец оторвал взгляд от земли, а затем, подняв голову и вертя хвостом, бросился прямо ко мне. Однако Джонни все равно больше полагался на свое обоняние, нежели на слух.

«Молодец, парень!» — сказал я ему, когда он подошел совсем близко и упал, уставший и обессиленный. Казалось, ему не хватает воздуха, он хватал его ртом, но делал это с улыбкой. Такие случаи помогали лучше раскрыть таланты Джонни, понять, сможет ли он отыскать меня в лесу. Именно по этим дням я скучаю больше всего. Вспоминая о них, я очень часто забываюсь. Вот например, как сейчас.

23 апреля 2007 года, в 23 милях от Амблера