Ничего не говори - читать онлайн книгу. Автор: Брэд Паркс cтр.№ 25

– Хорошая мысль, – ответил я, подразумевая, что вреда от этого не будет.

Включилась система климат-контроля, впустив в комнату немного холодного воздуха. Я натянул на себя одеяло.

Потом жена сказала:

– Прости, что… что обвинила тебя в желании с ней переспать.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарил я.

После чего Элисон перевернулась на бок, быстрым движением преодолев два разделявших нас фута, превратившиеся в тысячу миль, и крепко поцеловала в губы.

– Ты хороший человек, Скотт Сэмпсон. И мне повезло, что я вышла за тебя замуж. Все это сводит меня с ума, но я все равно тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. Никогда об этом не забывай.

Я просунул ей под шею руку, и она положила голову мне на грудь. Потом прижал ее к себе сильнее, остро осознав потребность в контакте с человеческим существом. Тепло ее тела служило мне напоминанием о том, что в этом деле я не один. За полтора дня это было первое приятное ощущение, и я позволил себе на короткий миг им насладиться.

Потом раздался звонок в дверь.

Тело отреагировало немедленно. Я слегка оттолкнул Элисон, вскочил на ноги, побежал в спальню Эммы, окна которой выходили на площадку перед домом, и выглянул в окно.

Но увидел только мрак. Глаза шарили по лужайке в поисках хотя бы малейшего намека на движение. Но место действия оставалось совершенно неподвижным. Выходя из комнаты, я на пороге столкнулся с Элисон.

– Что там?

– Ничего, – ответил я, прошел мимо нее и зашагал по коридору, – мне, по крайней мере, ничего увидеть не удалось. На всякий случай иди к Сэму в комнату, запри изнутри дверь и не выходи, пока я не скажу.

За моей спиной послышались шаги, удаляющиеся по направлению комнаты Сэма. Я сбежал по лестнице, не тратя времени на то, чтобы внимательнее осмотреть крыльцо из окна гостиной, отодвинул засов, снял цепочку и распахнул дверь.

Я осмотрелся. Все было как обычно – магнолии, двор, подъездная дорожка. Ничто не выдавало человеческого присутствия.

Я опустил глаза. У моих ног стояла еще одна коробка «Хоум Депо», точно такая же, как предыдущая, заклеенная серебристым скотчем. Я оторвал его и раскрыл коробку.

В горле застрял вскрик.

Дно коробки покрывали белокурые кудряшки.

Волосы Эммы.

Рука сама потянулась ко рту. Они обрили ее наголо. Я представил свою бедную, милую девочку с оголенной головой. Им, вероятно, пришлось ее крепко держать. Она наверняка вырывалась, кричала и плакала.

Дрожащей рукой я вытащил белый конверт с запиской с уже знакомыми печатными буквами:

ВЧЕРА У ТЕБЯ В ДОМЕ СОБРАЛОСЬ СЛИШКОМ МНОГО НАРОДУ. БОЛЬШЕ НИКАКИХ ПОСИДЕЛОК. СТРИЧЬ БОЛЬШЕ НЕЧЕГО.

Я подошел к краю крыльца и опять вгляделся во мрак. При желании в лесу между дорогой и домом можно было спрятать тысячу человек. И вряд ли бы кто-то из соседей заинтересовался, почему за нами следят. Я повернулся и вошел обратно в дом.

И только тогда заметил, что не хватает еще одной кормушки.

Каким-то образом в ту ночь я уснул. Организм наконец достиг того предела, когда у человека просто не остается выбора.

Когда я открыл глаза, Элисон уже встала. С первого этажа доносились ароматы завтрака. Кофе. Бекон. И оладьи. В пятницу, за два дня до Блинного Дня.

Собрав в кулак всю свою волю, я, разбитый, совсем не отдохнувший, встал с кровати и потащился к окну. Наш широкий подоконник Элисон превратила в уютный уголок и украсила подушками – на них хотелось облокотиться и смотреть, как катит мимо свои воды река Йорк. Напротив нашего дома, на северном берегу неподалеку от места впадения в Чесапикский залив, ее ширина достигает целой мили. Из окна виден южный берег, но он всегда затянут живописной дымкой. Я всегда очень любил этот вид.

Сейчас он показался мне оскорбительным. Как и солнце, сиявшее в голубом, безоблачном небе. Когда жизнь рушится у тебя на глазах, красота просто недопустима.

Я отошел от окна, направился в ванную и принял душ. Медленно. Потом побрился. По привычке. Оделся. Неуверенно. Мне ничего не хотелось – только лечь на кровать в позе зародыша. Все это время я боролся с апатией.

Третий день кризиса – самое странное время. В первый день человек пребывает в шоке. На второй оценивает обстановку. На третий окружающий мир, кажется, уже должен был рухнуть, но что-то подсказывает, что он все еще вращается, хотим мы того или нет.

Как обычно, первой к этому выводу пришла Элисон. Когда я спустился на кухню, она хлопотала вовсю, домывая посуду.

– Тебе я тоже оставила, – сказала она, кивком показав на плиту, где меня дожидалось завернутое в фольгу блюдо.

– Спасибо, – сказал я, даже на него не взглянув.

– Ешь, – приказала она, – тебе нужны силы.

Она посмотрела на меня и выдавила из себя улыбку. Под ее глазами залегли черные круги. Меня поразила переполнявшая ее энергия. Я поддался унынию, а она проявила себя человеком волевым и решительным. Ради меня. Ради Сэма. Ради Эммы.

Конечно, она всегда была сильной. Я, стоило только копнуть поглубже и снять, слой за слоем, шелуху внешнего лоска и показной силы, состоял из чего-то рыхлого или желеобразного, как арахисовая паста, белый хлеб или мармеладный мишка. А Элисон была стопроцентной клетчаткой.

Я до сих пор помню момент, когда впервые ее увидел. И она, и я тогда учились на втором курсе. С уверенностью молодости она быстро шагала мимо здания студенческого центра, отведя назад свои красивые плечи и отбросив длинные белокурые волосы на спину. В каждом ее движении чувствовалась грация спортсменки, а за ее спиной клонилось к горизонту солнце, рисуя вокруг ее головы нимб, как будто мгновение нашей встречи благословила вся Солнечная система. В голове у меня вспыхнула самая простая мысль: «Ого! Кто это?»

И тогда я совершил такой нехарактерный для меня и, возможно, самый смелый в моей жизни поступок: просто подошел к ней и спросил, что она делает вечером. Потому что больше не мог прожить без нее ни секунды.

Я, кажется, говорил, что сразу заметил ее красоту. Но, если честно, тогда мне еще не открылась даже малая доля ее лучезарного блеска. Иногда мне кажется чудом, что я, двадцатилетний студент, ничего не знающий об окружающем мире, проявил здравый смысл и влюбился в такую замечательную женщину.

– Знаешь, ты удивительный человек, – сказал я, глядя, как она загружает посудомоечную машину.

– Ага, – ответила она, не отвлекаясь на комплимент.

– Нет, правда, – произнес я.

Мне хотелось добавить что-то еще, сказать, как я ей благодарен, как восхищаюсь ее стойкостью и способностью забыть о себе. Рассказать, какими гармоничными мне кажутся наши отношения, как я постоянно думаю о том, что выпало на нашу долю – от лихорадочных первых месяцев, когда мы оба строили карьеру, и украденных у работы выходных непрерывного секса и походов в кино, когда у нас еще не было детей, до изнурительных, долгих дней, когда они только-только родились и мы думали, что этого не переживем. И, конечно, о том, что происходит сейчас. Но мне никак не удавалось найти для этих слов подходящий контекст и распутать клубок мыслей в голове. И потом, Элисон даже не поднимала головы, занятая домашней работой.