Алексей Кулаковский - читать онлайн книгу. Автор: Николай Коняев cтр.№ 10

Но вот проходят восемь длинных месяцев, проходит масленица, которая бывает здесь при 20–30° холода, и Пасха. Наконец приходит давно желанный май месяц. Дни становятся длинные, солнце светит ярче и греет сильнее, птички поют веселее; снег начинает таять быстро, так что образуются лужи; белый мир пестреет от появившихся черных пятен. С окрестных возвышенностей сбегают в Лену многочисленные ручейки и образуют над льдом так называемые «наледи», которые с каждым днем становятся глубже. Через несколько дней эти наледи проедают шире трещины на льду, образовавшиеся от холода в начале зимы, и соединяются с речной водой. От прибавления воды лед, как менее плотный, всплывает, — и Лена пробуждается от восьмимесячного сна, — вскрывается.

Тогда-то выходит житель Якутска, главного города страны, подышать свежим воздухом, свежим оттого, что в это время дует с реки прохладный, сырой ветер, и поглядеть на великолепный вид вскрывающейся реки.

Вот что представляется его глазам. Всплывший лед, иногда в квадратную полверсты величиной, произведя какой-то неопределенный шум, увлекается быстро прибывающей водой и медленно плывет вниз. Во время пути он сталкивается с другими льдинами, разламывается по краям и, откачнувшись, опять плывет рядом с врагами. За ним проходят другие большие и мелкие в различных положениях: лежа на боку, прямо или один на другом. На одной из таких льдин проплыло целое гумно, на другом воз сору, а рядом с третьим — бревно. Так проходит день, настает другой; воды за ночь прибавилось много, так что заметка, поставленная вчера, не видна.

Около третьего часа пронесся слух, что «материк» тронулся. (Нужно заметить, что описываемая часть реки есть боковая протока, отделенная от «материка» длинным наносным островом.) Действительно, скоро стали появляться более крупные льдины, вода стала быстро прибывать, так что потопляет луг, стоящий на сажень ниже города и на две выше русла реки. Набережная полна народом. В толпе-то и слышатся восклицания: «Смотрите, что чернеет вон — на том льду? Уж не человек ли?» — «Гляди, гляди, что за льдище — прямо с гору!» Между тем льдины становились чаще, ударялись одна о другую, причем более хрупкие ломались и часть превращалась в воду. Встречались льдины более крепкие и с причудливыми формами, за которыми как-то следишь и провожаешь далеко взором. Смотрящему в это время является какое-то чувство и он начинает фантазировать. Ему кажется, что ряд плывущих льдов как будто бежит нескончаемо длинной массой исполинских белых зверей куда-то на север и теряется из глаз в неведомой дали.

Но фантазер выходит из этого состояния, ибо лед, на который он глядел не мигая, остановился. Что же это значит? Это довольно редкий случай — вся масса льда остановилась. Это произошло вот каким образом: отдельная масса льда плыла, особенно плотно сомкнувшись и наполняя всю поверхность протоки; она подошла к более узкому месту, и отдельные льдины мешали друг другу пройти, почему масса остановилась. Сзади плыли другие льдины и, достигая этого места, опять останавливались; они ныряли в воду или лезли вверх, напираемые сзади; вода увеличивалась с верхней стороны и этим способствовала новым льдинам подняться еще выше. Получилось что-то вроде порога. Но чем вода сверху прибывала больше, тем больше снизу убывала. День клонился к вечеру. Лед от действия солнца и воды становился хрупче и, наконец, уступил тяжести воды — порог прорвался. Вода, тем временем вышедшая далеко из берегов, прорвавшись, помчалась вниз с утроенной силой…

Лед шел всю ночь и только на третий день заметно поредел, а к вечеру совсем река прочистилась и вместе с тем стала убывать вода.

В то время, когда лед совсем прочистился и вода не ушла из заливного луга, молодежь находит удовольствием кататься ночью на лодке. И правда, как славно в тихую погоду кататься по ровной, блестящей поверхности почти стоячей воды, то плывя медленно, плавно, то вдруг, напрягши все силы, летишь на легкой лодке в даль, пока руки не онемеют от усталости» ^[30].

Достаточно провести небольшую редакционную правку и перед нами окажется весьма интересный, вполне достойный публикации очерк, из которого читатель узнает массу любопытных подробностей как о начале ледохода на Лене, так и о самой реке и об отношении к ней якутян.

Великолепен «городчик» в национальной шапке, который заунывно припевает, понурив голову, хотя ему и не горько; прекрасно описано взволнованное переживание зевак на набережной, наблюдающих начало движения «материка».

А как замечательно описано катание на лодке по затопленным заливным лугам, когда так «славно в тихую погоду кататься по ровной, блестящей поверхности почти стоячей воды, то плывя медленно, плавно, то вдруг, напрягши все силы, летишь на легкой лодке в даль, пока руки не онемеют от усталости»…

5

Сохранился альбом Кулаковского, предназначенный для записи стихотворений, который в работах об основоположнике якутской литературы именуется «Песенником».

Объем тетради составляет 45 страниц, и здесь можно найти произведения А. С. Пушкина: «Буря», «Клеветникам России», «Полтавский бой», «Пророк», монолог из «Бориса Годунова» и М. Ю. Лермонтова: «Ветка Палестины», «Спор», «Два великана», «Казачья колыбельная песня», стихи А. В. Кольцова: «Что ты спишь, мужичок?», «Песня пахаря», «Песня старика», «Разлука», «Песня разбойника» и басни И. А. Крылова: «Ворона и Лисица», «Мартышка и Очки», «Лисица и Виноград», «Чиж и Голубь», «Стрекоза и Муравей», произведения Н. А. Некрасова и Г. Р. Державина, В. А. Жуковского и И. С. Никитина, Я. П. Полонского и М. М. Хераскова, Н. Г. Цыганова и И. 3. Сурикова.

«Песенник» похож на многочисленные альбомы стихов, которые имели тогда хождение в среде учащейся молодежи, но при этом существенно отличается от них внутренней выстроенностью.

И хотя некоторые стихи, включенные в «Песенник», кажутся слишком разнородными, они органично соединяются друг с другом, встраиваясь в жизнь человека, соединившего их не только на страницах учебной тетради, но и в собственном творчестве.

Из воспоминаний учеников Вилюйского училища известно, что Кулаковский читал на якутском языке переведенные им произведения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова и А. В. Кольцова.

А в 1924 году, оплакивая трагическую гибель своего старшего брата Ивана Елисеевича Кулаковского, Алексей Елисеевич переведет стихотворение Николая Григорьевича Цыганова «Речка», входящее в состав «Песенника», составленного им три десятилетия назад…

Так случится, что строки русского поэта:

вместят сердечную боль Алексея Елисеевича и, зазвучав по-якутски, станут шедевром якутской лирики.