Сократ - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Суриков cтр.№ 110

Еще одна довольно заметная фигура интересующего нас круга — Эсхин Сократил. Собственной школы не основал, но и занятия философией после смерти учителя не оставил. Пытался совершать философские поездки — так, например, посетил сиракузского тирана Дионисия, визиты к которому стали настоящей модой для философов первой половины IV века до н. э. Насколько можно судить, Эсхину как-то не везло. Большинство других представителей сократиков относились к нему с неким пренебрежением. Вряд ли из-за его не очень высокого социального происхождения (Эсхин был сыном колбасника, см.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. 11.60). Например, Федон был вообще отпущенным на волю рабом, но его авторитета это не умаляло.

Насколько можно судить, Эсхин, будучи человеком застенчивым, прежде всего сам недооценивал собственные способности и не решался конкурировать с более прославленными коллегами: так, он не создал собственной школы потому, что «слишком знамениты были школы Платона и Аристиппа» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. II. 62). И ограничился в основном написанием сократических диалогов. Ни один из этих диалогов не дошел до нас (не считая незначительных фрагментов), в связи с чем приходится выразить глубокое сожаление. Образ Сократа был бы для нас еще многограннее, если бы сохранились свидетельства не только Платона и Ксенофонта, но и других современников «босоногого мудреца», — а Эсхин был его очень хорошим знакомым, даже присутствовал при казни. Есть предположение, что сам жанр сократического диалога изобретен именно Эсхином, а Платон и другие подхватили это нововведение. Во всяком случае, диалоги Эсхина относятся к числу самых ранних: «на него даже наговаривали, будто большая часть его диалогов писана на самом деле Сократом, а он раздобыл их у Ксантиппы и выдал за свои» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. II. 60). Разумеется, перед нами — грубое, клеветническое измышление, не имеющее ничего общего с действительностью; оно способно вызвать лишь улыбку, особенно если вспомнить, что сам-то Сократ никаких диалогов вовсе не писал. Но сам факт, что подобное подозрение в плагиате могло возникнуть, свидетельствует, видимо, о том, что Эсхин передавал сократовские взгляды с наибольшей степенью достоверности, не привнося в них ничего «от себя».

Напомним, что даже кожевник Симон, в чью лавку захаживал Сократ, вроде бы издал книжку сократических диалогов. Эго, похоже, решительно вошло в моду в начале IV века до н. э., и кто только не писал тогда в этом духе? Упоминаются как авторы подобных произведений фиванцы Симмий и Кебет, присутствовавшие при казни Сократа, и еще какой-то Главкон из Афин (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. II. 124). Известно, что у Платона был родной брат по имени Главкон , причем он тоже принимал участие в беседах с Сократом. Не тождествен ли он автору диалогов, которые были известны под именем Главкона? Предположение соблазнительное, хотя безоговорочно доказать его вряд ли возможно.

* * *

Еще два знаменитых ученика Сократа, уже известные нам и характеризовавшиеся выше как полные антиподы, — Аристипп и Антисфен. Первый — основоположник киренской, или гедонистической школы, признававшей высшим благом удовольствие. Второй стоял у начала школы кинической, наоборот, учившей до минимума ограничивать потребности и даже, в сущности, превращавшей демонстративную непритязательность и пренебрежение к общепринятым нормам в самоцель. Не случайно впоследствии само слово «кинизм», несколько изменившись через посредство латыни, вошло в современные языки в форме «цинизм». Учеником Антисфена был самый знаменитый киник — всем известный Диоген, тот самый, который жил в бочке и которого, кстати говоря, Платон будто бы называл «спятившим Сократом» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VI. 54).

Итак, вернемся к прошедшему перед нами разительному различию. Если от Христа пошло единое учение, воплощенное в христианской Церкви, то от Сократа пошло, можно сказать, великое множество учений и школ. И все эти школы не просто мало в чем коррелируют друг с другом — они постоянно конфликтуют, каждая пытается доказать, что она и именно она верна заветам учителя. Платон враждебно относится к Аристиппу, Антисфен — к Платону… Порой споры идут корректно, вполне «по-джентльменски», как, например, между Платоном и Ксенофонтом: их взгляды на Сократа существенно различались, и оба автора это не скрывали, но тем не менее никогда не переходили на личности, даже не упоминали друг о друге в своих произведениях, — возможно, из той же вежливости, дабы не вступать в базарную перепалку. Были, впрочем, и такие, которые именно перепалки-то и хотели. Например, Антисфен написал против Платона обличительный памфлет, в котором даже имя своего оппонента изменил грубым и издевательским образом: из Платона сделал «Сафона», что неудобопереводимо, ибо непристойно. Он даже именно так и назвал свое произведение. «Сафой» Антисфена не сохранился, но можно догадываться, в каком тоне там велась полемика. Впрочем, киники на то и были киники, что никакие нормы благопристойности были им не писаны. Киник Кратет, ученик Диогена, ничтоже сумняшеся совокуплялся со своей женой Гиппархией у всех на виду (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VI. 97).

Итак, никакого единства, постоянные споры! Здесь во всей полноте проявляется дух античных эллинов с их неистребимой страстью к состязательности в любой сфере жизни и деятельности. В том числе и в сфере философской мысли. Была в высшей степени целостная, как бы изваянная из мрамора фигура Сократа — а оказалась на ее месте пестрейшая амальгама, когда каждый философ брал и развивал ту частичку взглядов и мнений великого учителя, которая ему лично была более по душе. Но ведь именно поэтому к Сократу и восходит практически вся последующая античная философия, какими бы разнообразными, непохожими друг на друга ни были ее многочисленные «ответвления».

Сократа не стало — а страсти вокруг его имени продолжали кипеть. Этот «овод», возмущавший спокойствие афинян (мы знаем, что так он сам себя характеризовал), даже и после своей кончины оставался фигурой спорной. В начале IV века до н. э. софист Поликрат написал специальную речь «Против Сократа» — против уже казненного человека! Приходится сожалеть, что речь эта (точнее выражаясь, это был замаскированный под речь обличительный памфлет) не сохранилась, — из нее мы, наверное, имели бы целостное представление об аргументации тех авторов, которые были противниками «босоногого мудреца».

Дискуссии по поводу оценки сократовской личности и деятельности развертывались в афинском обществе еще долго, на протяжении ряда десятилетий. Так, более полувека спустя оратор Эсхин (не путать с Эсхином Сократиком) в одной из речей мимоходом, как о чем-то общеизвестном, отзывается о Сократе как о софисте, воспитавшем тирана Крития и казненном по заслугам (Эсхин. 1.173).

Но это, впрочем, были уже скорее глухие отголоски былой вражды. Ведь давно уже вступила в действие «тяжелая артиллерия» сократиков. Ученики выпившего цикуту философа на первых порах, как известно, были в растерянности, бежали в Мегары, потом кто-то из них уехал и дальше… Однако прошли какие-нибудь несколько лет после смерти их учителя — и они начали писать и издавать свои сократические сочинения. Есть предположение, что побудительным моментом, «толчком» стало именно издание памфлета Поликрата, наверняка провокационного и по сути, и по форме. Он и вызвал полемику ведь нужно же было отвечать на высказанные в нем наветы. Сократики не могли терпеть оскорбления памяти их наставника.