Виктор Муравленко - читать онлайн книгу. Автор: Александр Трапезников cтр.№ 57

В то время никто не чувствовал большой разницы в чинах и должностях. Простота общения начальников — Муравленко, Барсукова — роднила их с рабочими, у всех было общее дело. Барсуков создал на реках Сибири — в городах Новосибирске, Томске, Омске, Тюмени, Тобольске, Лабыт-нагах — базы материально-технического снабжения с подъездными железнодорожными путями, с причальными сооружениями, с автотранспортными участками. Ведь в эти годы единственный транспортный путь был только по рекам. В течение зимы, когда реки сковывались льдом, на базах снабжения накапливались материалы и оборудование. Все ждали открытия навигации. А затем всё это флотом Западно-Сибирского, Иртышского, Тюменского пароходств, а также собственным малым флотом главка непрерывным потоком по большим и малым рекам Сибири доставлялось на строительные площадки и месторождения.

Прозорливая снабженческо-транспортная политика Барсукова позволяла главку ежегодно перевыполнять и приращивать объемы строительно-монтажных работ. И, к слову, участие в поставках принимали все области Советского Союза, все отрасли народного хозяйства. А Барсуков и Муравленко как бы замыкали на себя не только внутреннюю, но и внешнюю экономическую политику. Поэтому и создали колоссальный промышленный и строительный потенциал на тюменской земле — своей неутомимой энергией и исключительной работоспособностью. Только великие стратеги и организаторы могли в столь короткие сроки сдвинуть такую непосильную глыбу, как обустройство Крайнего Севера. Освоить полтора миллиона квадратных километров, при практическом отсутствии местных строительных материалов — песка, щебня, гравия, — это почти из разряда сверхъестественного! Но это было сделано. Была создана в Западной Сибири самая крупная в мире топливно-энергетическая база.

Нельзя не рассказать о первых в Западной Сибири месторождениях, где всё начиналось, о строящихся на месте невзрачных поселках, а то и вообще на пустом месте нефтяных городах. Весь «тюменский муравейник» охватить признательным словом было бы невозможно, для этого потребовалась бы не одна книга. Но наиболее памятные страницы уже есть, существуют, они живут в воспоминаниях заслуженных нефтяников, газовиков и строителей этого края — Рынкового, Алтунина, Китаева, Запорожец, Грайфера, Парасюка, Духанова, Павловой, Дремлюги, Богомякова, Гарковенко, Жирко, Краснова, Трощенко, Сатюковой и многих других. Некоторые из них не имели непосредственного отношения к добыче нефти и газа, работали в аппарате главка, были референтами, врачами, хозяйственниками. Но все они тем не менее связаны именно с главным богатством края — с его недрами, с «черным золотом». И все они связаны друг с другом, словно неразрывной единой цепью. Цепь эта не означает какую-то тяжелую зависимость, напротив, она легка и живительна, как воздух, как духовная общность, как истинно глубокие и благодатные человеческие отношения. Вот почему и вспоминают все эти люди то время с особой, хотя и немного печальной радостью. Потому что ничего подобного этому времени в обозримом будущем нет, а вот повторится ли оно когда-нибудь — это вопрос открытый…

Итак, вначале было месторождение в районе Шаима, затем появились Мегион и Усть-Балык. Когда Виктор Иванович прибыл в Тюмень, он собрал вокруг себя людей, которые умели работать и творчески, и, что немаловажно, быстро. Он изменил саму организацию труда. Раньше было совсем иначе: открывали месторождение, получали фонтан нефти и… четыре года его разведывали, считали запасы, потом передавали нефтяникам. А те три года проектировали. И в результате на всё уходило до десяти лет. Слишком много. Муравленко подобную практику не терпел, отверг ее категорически. Возглавив главк, он наметил главную линию в стратегии освоения месторождений Тюмени. Она выражалась в краткой фразе: бурение и еще раз бурение. Он любил повторять: «Нефть — на кончике долота». Что это означает? А то, что экономическая отдача будет только в том случае, если удастся добиться высоких темпов буровых работ. Вот его подлинные слова: «Здесь, на Тюменском Севере, нам нужно отработать в бурении свою технологию, позволяющую повысить скорость проходки. Вот тогда мы сумеем широко расправить плечи, дать стране нефть».

Муравленко и сам прекрасно владел геологическими основами, хотя профессиональным специалистом в этой области не был. Но требовал от геологов реальных прогнозов — где и что будет открыто. Он смотрел вперед не на два-три года, а гораздо дальше. Мысленно видел, где пройдет труба очередного нефтепровода, где нужно строить поселок или город. Это можно назвать особым духовным, промыслительным зрением, которое дано не каждому. К тому же он был категорически против тех, кто выступал за времянки, ему уже тогда будущие города Сибири виделись современными, красивыми и удобными для проживания людей, со всей соответствующей инфраструктурой.

С геологом Ровниным он смог ускорить разведку месторождений путем сокращения количества скважин, сумел убедить пойти на это и государственную комиссию по запасам. Муравленко предложил также вариант ускоренного ввода месторождений в разработку.

Есть еще один пример его дальновидного подхода к делу. Как-то надо было провести трубу Усть-Балык — Альметьевск по кратчайшему расстоянию, что проще и экономнее. Но Муравленко, со свойственным ему упорством и въедливостью, поинтересовался: есть ли по дороге месторождения? Геологи ответили, что есть. И тогда он принял решение прокладывать трубопровод мимо этих еще недоразведанных месторождений, смело поменял схему на карте. Он всегда смотрел в будущее, за что его даже за глаза называли «дальномером». Хорошее прозвище, но оно означает еще и неформальный подход к делу, заботу не о сиюминутном, а о долговременном. Он всегда сокрушался о том, сколько попутного газа сжигается в факелах. Цифра потерь была огромная — 12 миллиардов кубометров в год. Сейчас, должно быть, ничуть не меньше, если не больше. (Кто летал над Тюменской областью, тот сам видел это море огней.) Как его использовать? Или закачивать обратно, но это дорого, или быстрее строить заводы по переработке попутного газа. Эта «газовая проблема» не входила в сферу деятельности Муравленко, но, будучи рачительным хозяином, он искал выход и здесь. И вообще любил приводить слова великого русского ученого Дмитрия Ивановича Менделеева, что «топить нефтью и газом — все равно, что топить ассигнациями». Нужно использовать продукты переработки нефти. Ничто не должно пропадать даром, ведь и в самой природе не существует отходов, всё имеет какую-либо ценность. Но кто сейчас прислушивается к словам Менделеева?

С самого начала у Муравленко появились знающие и мыслящие соратники в работе. Все они заслуживают того, чтобы войти в нефтяную летопись Западной Сибири. И без их облика не будет до конца ясен и образ Виктора Ивановича. Существует выражение: короля играет его свита. Но фраза эта хороша для кино, для театра. А здесь, на Тюменской земле, шла не игра, а сражение. Муравленко бесспорно был первой величиной в этой грандиозной битве, но и все сподвижники его также были масштабными личностями, поскольку он просто не мог терпеть возле себя бездарей или проходимцев. Последние не задерживались, исчезали вмиг. И справедливость требует хотя бы коротко рассказать— нет, не о «свите короля», а о военачальниках при главнокомандующем.

Среди них — Владимир Юрьевич Филановский-Зенков, ставший главным инженером и первым заместителем начальника «Главтюменнефтегаза». Вместе с Муравленко он работал еще в Куйбышеве. Это был очень цельный человек, с твердой системой нравственных и профессиональных принципов. Служение Отечеству, ответственность перед народом, своей совестью — вот главное его кредо. И это не пустые слова. Он считал недра, нефть — высшим достоянием народа. Боролся за предотвращение опережающей выработки наиболее продуктивных пластов, непомерно высокие темпы нефтеизвлечений были для него неприемлемы. Эту линию он проводил позже и в Госплане, куда ушел работать начальником отдела нефтяной и газовой промышленности, и на посту первого заместителя министра нефтяной промышленности СССР. Природа одарила его лучшими человеческими качествами — умом, доброжелательностью, обаянием, он был по-мужски красив, статен, а главное — высоким профессионалом в своем деле.