Константин Великий - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Власов cтр.№ 36

Теперь в Империи у Лициния оставался единственный конкурент в борьбе за верховную власть — Константин.

Лициний усиленно готовился к войне с ним и ждал только повода. В 324 году повод нашелся.

* * *

Отражая очередное нападение тевтонских племен на северные земли, войска Константина проследовали по территории Лициния. В этом не было ничего противозаконного: старший август имел на то полное право. Но Лициний назвал это нарушением границы и объявил Константину войну.

Решающая битва состоялась 18 сентября 324 года близ Хризополя. Через много лет Константин назовет ее главным сражением своей жизни. Это была смертельная схватка между христианством и язычеством.

Константин опять был в меньшинстве. Его армия насчитывала 120 тысяч пехоты и кавалерии, у противника было на 40 тысяч больше. Сражение удалось выиграть благодаря военной хитрости Константина и его личному героизму.

Он приказал сыну Криспу с отрядом конницы пробраться в тыл противника и напасть на него в тот решающий момент, когда основные силы начнут переправу через реку. Крисп начал свою атаку, а солдаты Константина вдруг оказались бессильны наладить плавучий мост. Когда они пытались перетащить на тот берег веревку, тянущую за собой головной конец моста, лучники Лициния осыпали их градом стрел.

Уже погиб не один десяток смельчаков, бравшихся за веревку. Ситуация была драматичной, Крисп вряд ли сумел бы долго продержаться…

Спасая сына и его воинов, Константин бросился к реке. Он взял веревку и поплыл вместе с лошадью. За ним последовали полсотни гвардейцев его личной охраны. Когда убили его лошадь, Константин пересел на другую, всадника которой тоже поразила стрела. Так повторялось еще дважды.

Наконец он выбрался на берег и привязал веревку к дереву. Вместе с ним из воды вышли живыми не более десятка воинов. А по мосту уже перебирались основные силы его армии.

Лициний понес большие потери и отступил в сторону Византия — крепости на Босфоре, где укрылся с остатками войска. Осада Византия заняла более недели. Но схватить Лициния не удалось. Через подземный ход он бежал вместе с семьей и золотом в Никомидию. Оттуда он послал к Константину свою жену Констанцию (напомню, сестру Константина), чтобы она вымолила для него жизнь.

Константин великодушно согласился сохранить жизнь своему зятю, но взял с него клятву, что тот никогда не будет претендовать на трон. Лициний поклялся и был отправлен на вечную ссылку в Солунь.

По свидетельству историка Иордана, Лициний вскоре начал вести тайные переговоры с вождями сильного северного племени готов, чтобы с их помощью снова захватить власть. Один из готских вождей донес об этом Константину, и в 325 году Лициний был казнен.

Этот случай помог Константину наладить добрые отношения с весьма воинственными готами. Сначала он использовал их лишь от случая к случаю для отражения набегов на Империю других враждебных племен. Но потом создал целые готские ополчения численностью до сорока тысяч человек, хорошо оплачивая их услуги золотом и продовольствием. При Константине они были в числе самых смелых и верных его войск.

Такую же миролюбивую и дальновидную политику проводил Константин и в отношении карпов — сильнейшего племени на нижнем Дунае и на Пруте. Карпы часто нападали на римские провинции Фракию, Македонию, Дакию, разоряли города, облагали их данью.

Константин превратил их из врагов Империи в союзников. Папирус начала IV века, найденный в северной Африке, называет Константина даже «предводителем готов и карпов».

* * *

Последствия борьбы между Константином и Лицинием выходят далеко за пределы чисто личного соперничества двух императоров. Евсевий Кесарийский заканчивает свой труд «История Церкви» так:

«Лициний лежал поверженный. Константин же, могущественный победитель… вместе со своим сыном цезарем Криспом, во всем похожим на отца, завладел Востоком и создал по старому образцу единую Империю римлян. В ней под его мирным скипетром были все страны от востока до крайнего запада вместе с севером и югом. У людей пропал страх перед теми, кто их притеснял. В блеске и великолепии начались праздничные дни. Все было наполнено светом… Прежние горести были забыты, и похоронено всякое воспоминание о безбожии. Везде были развешаны указы победоносного императора, полные человеколюбия и терпимости…

Тирания была устранена, Константин и его сын получили Империю, которая им принадлежала по праву. И они изгнали из жизни ненависть к Богу».

Став единственным августом в Римской империи, Константин вскоре пришел к необходимости цементировать устои своего государства с помощью единой религии. Но какой именно? По разным источникам, число христиан в стране колебалось от пяти до пятнадцати процентов. Точной цифры наверняка не знал никто. Было немало и иудеев. Но все же большинство населения составляли язычники, почитатели древних богов. Преобладали они и в правительстве.

Не слишком ли рискованно, не слишком ли преждевременно было провозглашать новую религию общегосударственной?

Константин пошел на такой риск, и в этом его особая заслуга. Если эдикт 313 года давал христианству равноправие с язычеством, то его два новых эдикта 324 года объявляли о главенстве христианства. Глава Империи впервые от имени верховной власти назвал христианство «единой истинной верой». А язычество он назвал заблуждением.

Но при этом — вот истинная широта души и мысли — никакие преследования язычников не допускались. Жертвоприношения отныне категорически запрещались, но язычники имели свои храмы, своих жрецов, поступали на государственную службу.

В одном из эдиктов Константина 324 года читаем:

«Для сохранения мира я постановил, чтобы и те, которые еще остаются в заблуждении язычества, пользовались бы таким же спокойствием, как и правоверные. Пусть и те, которые удаляются от послушания Богу, пользуются, если хотят, своими посвященными лжи храмами».

Император в своем эдикте обращается с увещанием к язычникам принять христианство и тем самым способствовать объединению народа вокруг одной веры.

* * *

Весьма важно отметить: по отношению к христианству в Константине надо отличать государственного мужа от обыкновенного человека, который по велению сердца стремится разгадать великую тайну бытия и много раз подступает к отгадке, и не всегда к одной и той же.

Даже на Триумфальной арке, воздвигнутой в Риме в 312 году по поводу его исторической победы над Максеннием, нет ни единой христианской черты. Все ее надписи, все архитектурные и художественные подробности (медальоны, барельефы) относятся исключительно к языческим богам. Хотя только недавно Константин сам говорил об обретении им иного Бога.

Значит, и после чудесной победы над более сильным соперником на берегу Тибра, которая ниспослана была ему новым Богом (как он сам признавался), Константин все же не рискует совсем откреститься от древних богов? Или здесь что-то другое?