Воздушные замки. Соперники - читать онлайн книгу. Автор: Эуклидес Маринью cтр.№ 39

— Что-то я не понимаю, зачем к нам приходил Шику, — сказал Отавиу после того, как за Шику захлопнулась дверь. — Просто тебя повидать, да, Жулия?

— Да, — кивнула дочь, поднимал на отца задумчивый взгляд, и отец порадовался тому счастливому сиянию, которое делало ее прекрасные темные глаза еще темнее и прекраснее.

Шику спешил в газету, и спешил не зря. Вагнер собрал у себя в кабинете всю редакцию на летучку. Дело было безотлагательное и тонкое. «Коррейу Кариока» должна была дать материал о прискорбной находке и предложить свою версию убийства Элиу Арантеса.

Шику внимательно слушал шефа, стараясь уловить, чего от них требует начальство. Из этих требований он сделает свои выводы.

— Мне кажется, что подобный материал требует особой платы, — раздался голос Раула. — Уж больно в нем много темного и непонятного.

— Темного — безусловно, — согласился Вагнер. — Но непонятного? Я не согласен. Все проще простого. Обыкновенная бандитская разборка, и ничего больше. Люди темного мира всегда кончают только так.

«Слово в слово — мнение комиссара, интересное совпадение!» — отметил про себя Шику, а вслух сказал вполголоса:

— Хотел бы я, чтобы так оно и было.

Но думал он при этом совсем не об Арантесе.

— Шику! Ты тоже считаешь, что плата должна быть повышена, и поэтому пока ловишь мух? — накинулся на него раздраженный Вагнер.

— Конечно, — машинально кивнул Шику, продолжая прикидывать, когда сможет получить в редакции командировку, которую использует для того, чтобы навестить дочку

Элиу.

— Немедленно убирайтесь из кабинета и за работу! Сборище бездельников! — вспылил Вагнер.

Журналисты, посмеиваясь, переглянулись, летучка была окончена, и потянулись к двери.

— А все-таки мне интересно, как себя чувствует в связи со смертью Элиу Арантеса Сан-Марино? — задумчиво проговорил Шику.

Что касается смерти Элиу, то она была одним из немногих приятных для Сан-Марино событий среди множества неприятных. Ссора с Гонсалой, ссора с Отавиу угнетали его. Да нет, угнетали не то слово, они лишали его сна и приводили в ярость. В такой яме, в какой он оказался сейчас, он был, пожалуй, только в ранней юности. Но тогда у него было все впереди, а сейчас… Сейчас рухнуло все, что он наживал и нарабатывал долгие годы, что казалось таким прочным и незыблемым.

Но надежда погибает последней, и Сан-Марино надеялся сладить с навалившимися на него бедами. Причиной их были люди, а люди, в конечном счете, всегда податливы, и если уметь с ними обращаться, то рано или поздно они подчинятся твоей воле, если только ты не теряешь из виду ни на секунду свою цель.

Сан-Марино сейчас ни в чем не противоречил Гонсале, старался не раздражать ее, не возбуждать неприязненных эмоций. Он выжидал, не сомневаясь, что рано или поздно сумеет найти то безошибочное решение, которое вновь сделает его хозяином ситуации. Он ничего не возразил Гонсале даже тогда, когда она потребовала, чтобы он уехал из дома.

— Я согласен и надеюсь, что с твоей стороны это взвешенное решение, — сказал он, — а раз так, то будет разумным, если и я это сделаю тоже взвешенно, и не торопясь. Я не мальчик, чтобы убегать, хлопнув дверью. Когда решение принято, можно и потерпеть какое-то время, дожидаясь его осуществления.

Выслушав мужа, Гонсала пожала плечами и ничего не ответила. Она бы не стала медлить, если бы ей указали на дверь, но, очевидно, у Сан-Марино на этот счет было иное мнение.

Так оно и было. Сан-Марино был куда больше озабочен своими имущественными проблемами, чем проблемами взаимоотношений. И Гонсала была только половиной бед, свалившихся на его голову. Второй половиной был Монтана… Если он уйдет из-под контроля, то вместе с ним уйдет и то, что он так жаждал получить!..

Вот почему матерый делец Антониу Сан-Марино обрадовался как малое дитя, когда увидел, что Отавиу собственной персоной вошел к нему в дом.

Отавиу мучила собственная непредсказуемость. Он постоянно прислушивался к себе: не приближается ли слепящая темнота, которая превратит его в опасного для всех его близких зверя.

Но на душе царили покой и безмятежная ясность. Он с любовью смотрел на своих дочерей, с благодарностью на Алекса и Онейди, его дом согревал ему душу, жизнь радовала, и тогда Отавиу стал доискиваться, когда же и почему на него накатывало безумие гнева и бессилия.

Мало-помалу ценой невероятных усилий, вытирая струящийся по лбу ледяной пот, он вспомнил, что всякий раз набрасывался на Сан-Марино. На своего друга, почти что брата. Почему?

И вот, когда Отавиу четко и откровенно сформулировал этот вопрос, на него сам собой вспыхнул огненными жгучими буквами ответ, который прожег насквозь его сердце.

Ева! Сан-Марино был ее любовником!

Отавиу решил немедленно узнать правду, как бы горька она ни была, и поспешил отправиться в дом того, кому еще совсем недавно беспредельно верил и называл братом.

Сан-Марино встретил его, и глаза его вспыхнули.

Еще бы! Добыча, которая вознамерилась ускользнуть, снова сама шла к нему в руки! Нет, Сан-Марино никогда не сомневался в своей удаче!..

А Отавиу испытующе вглядывался в глаза Сан-Марино своими детскими чистыми глазами, ожидая, что тот отведет смущенно взгляд, что в нем мелькнет тень вины, раскаяния.

Но тот смотрел на него с такой искренней, неподдельной радостью, что Отавиу против воли сам почувствовал вину и внутренне вновь заметался в сомнениях. Может, он не прав? Может, он возводит напраслину на лучшего друга? Уверенность, которая охватывала его наедине с собой, таяла, стоило ему оказаться рядом со спокойным и доброжелательным Сан-Марино. Ведь тот не поставил ему в вину даже его бешеные вспышки гнева, значит, он, Отавиу, всерьез болен и, вполне возможно, его подозрительность по отношению к Антониу просто мания?..

— Пойдем, пойдем в кабинет, там мы спокойно поговорим, там нам никто не помешает, — дружелюбно повторял Сан-Марино, поглаживая Отавиу по плечу, поворачивая его в нужную сторону, подталкивая, направляя.

И Отавиу покорно шел туда, куда направлял его хозяин дома.

Но, едва войдя в кабинет, Отавиу, боясь растерять всю свою решимость, выпалил:

— Ты был любовником Евы! Вы оба обманывали меня!

Сан-Марино спокойно, внимательно и пристально глядел в лицо Отавиу, и под этим взглядом уверенность Отавиу Монтана испарялась, словно роса под жгучими лучами солнца.

— Двадцать пять лет назад я бы отдал жизнь за то, чтобы все было так, как ты говоришь, — глухо, с какой-то горькой отрешенностью проговорил Сан-Марино, — может быть, даже я рисовал себе что-то подобное в мечтах, — прости! — потому что без памяти был влюблен в Еву. Эта женщина была когда-то болью и мукой моей жизни.

Сан-Марино искоса взглянул на Отавиу, тот внимательно его слушал, но трудно было понять, что он при этом думает, верит или не верит.