Воздушные замки. Тайны прошлого - читать онлайн книгу. Автор: Эуклидес Маринью cтр.№ 50

— Уйди отсюда! Сгинь!

Арналду молча удалился, размышляя над тем, что бы все это могло означать.

Сан-Марино также вышел из комнаты, и был он мрачнее тучи. А тут еще Патрисия доложила ему, что Гонсалу никому не удалось вразумить — ни Флоре, ни Бобу, ни Арналду, ни даже Тьягу.

— Придется тебе идти к ней, Антониу, — сказала Патрисия. — делай с ней что хочешь: умоляй на коленях, целуй, гони в шею… Это единственное, что мы еще не испробовали. Иди, не бойся. Я буду тут поблизости.

Сан-Марино предпочел кнуту пряник, он буквально валялся в ногах у Гонсалы, моля ее о прощении, взывая к ее благоразумию, но все это оказалось бесполезным.

— Иди к гостям и выдумай красивую отговорку, почему меня нет, — сказала ему Гонсала. — Что-что, а врать ты всегда умел!

Он ушел, а Гонсалу вновь принялась обрабатывать Патрисия — уже по инерции, без всякой надежды на успех.

Теперь Сан-Марино не оставалось ничего, как воспользоваться подсказкой Гонсалы, то есть придумать правдоподобную отговорку.

Пока он думал, его отыскал всклокоченный Боб Ласерда:

— Что будем делать? Уже надо выносить торт. Обычно в таких случаях его разрезает хозяйка дома, «невеста». И предлагает гостям.

— На Гонсалу больше нельзя рассчитывать, — твердо произнес Сан-Марино. — Я найду другую невесту!

И он направился к Жулии.

— У нас вышла неприятность, — сказал он ей, — Гонсала залила вином свое праздничное платье, специально сшитое для этой торжественной церемонии. Ну и, конечно, расстроилась. Теперь ищет, чем бы его заменить, но ни один наряд ее не устраивает.

— Да, действительно неприятность, — согласилась Жулия. — То-то ее нигде не видно!

— И я хотел тебя попросить помочь мне, — продолжил Сан-Марино, наклонившись к самому уху Жулии: — Скоро подадут торт, его должна разрезать «невеста», но поскольку ее нет, то…

В этот момент, проходивший мимо Отавиу увидел Сан-Марино с Жулией, и вдруг из глубин его помутневшей памяти четко всплыла картинка: Сан-Марино целует Еву!

Находясь во власти этого видения, Отавиу закричал:

— Нет. Только не Ева, она моя невеста! — и, бросившись к Сан-Марино, ударил его кулаком в лицо. Потом обернулся к Жулии, крепко вцепился в ее руку и сказал:

— Она выйдет замуж за меня, Антониу! Ты ее не смей целовать!

— Папа, успокойся! Папа, это я, твоя дочь, — в отчаянии повторяла Жулия, но Отавиу ее не слышал.

Вокруг них собралась толпа зевак. Никто не мог понять, из-за чего Отавиу подрался с хозяином дома.

Жулия тем временем продолжала твердить свое, а Отавиу по-прежнему видел в ней Еву и все норовил поцеловать ее в губы.

Сан-Марино в течение всей этой сцены стоял ни жив, ни мертв. И все остальные, кроме Жулии, тоже оцепенели.

Но тут из толпы вынырнул Арналду и встал между Отавиу и Жулией.

— Тихо, успокойся, — сказал он Отавиу.

Тот медленно перевел на него взгляд и вдруг упал как подкошенный.

Арналду поднял его, усадил на стул. Обморок Отавиу длился не более секунды. Открыв глаза, он затуманенным взором огляделся вокруг, увидел Сан-Марино, виновато улыбнулся:

— Прости, Сан, у меня немного голова закружилась. Я посижу тут, отдышусь…

Жулия попросила для него стакан воды.

А Арналду предложил ей выпить шампанского. Жулия взяла из его рук бокал, они чокнулись, она стала благодарить Арналду за помощь и объяснять ему, что произошло с ее отцом.

Внезапно к ней подбежала Бетти и, выхватив у Жулии бокал с шампанским, швырнула его на пол:

— Мерзавка! Ты опять за свое? Пытаешься очаровать Арналдинью?

— Бетти, опомнись! — попыталась вразумить ее Жулия. — Ты ведь не знаешь, что туг произошло!

— Знаю! думаешь, я слепая?

Вокруг них вновь стала собираться толпа, и Арналду пришлось еще раз вмешаться:

— Бетти, не шуми! давай лучше выпьем.

Она посмотрела на него уничтожающим взглядом:

— А ты тоже хорош! Пошел за шампанским и пропал! Моя сестра тебя перехватила?

— Да нет же, Вот оно, шампанское!

— Спасибо. С меня хватит! В прошлый раз ты меня продинамил: назначил свидание и не приехал. Теперь опять то же самое. Нет, дорогой, поищи для таких развлечений кого-нибудь другого!

Ее последняя фраза потонула в хоре голосов, восторженно приветствовавших появившуюся, наконец, Гонсалу.

Она вышла из дома, поддерживаемая под руку Патрисией, и Сан-Марино тотчас же устремился ей навстречу. Патрисия передала ему из рук в руки «невесту», все зааплодировали, Ласерда подал знак дирижеру, и оркестр грянул свадебный марш Мендельсона.

Супруги прошествовали на украшенный гирляндами, подсвеченный со всех сторон подиум, сооруженный к этой дате вблизи бассейна. Виновникам торжества поднесли шампанское, музыка смолкла, и Сан-Марино, подняв бокал, произнес тост:

— Друзья мои, сегодня мы отмечаем двадцатипятилетние счастливого брака, от которого родились двое сыновей, — Арналду и Тьягу. Я благодарю Бога за то, что он свел меня с этой чудесной женщиной, которую я все больше люблю и уважаю. Пусть наше счастье послужит примером для молодого поколения. Если в семье есть взаимное доверие и уважение, любовь может длиться вечно! Я пью за тебя, Гонсала!

Он уже успел поднести бокал к губам, когда Гонсала, подняв руку, громко обратилась к гостям:

— Подождите минутку! Прежде чем выпить, я бы хотела сказать пару слов, если, конечно, муж позволит.

Не заподозривший подвоха Сан-Марино сделал галантный жест в ее сторону

— Прошу, дорогая!

— Я хотела сказать, — начала Гонсала, — что за эти пять минут услышала больше комплиментов и похвал в свой адрес, чем за все двадцать пять лет совместной жизни.

— Гонсала! — в шутливом тоне укорил ее Сан-Марино уже догадываясь, что у нее на уме, но, все же пытаясь спасти ситуацию.

— Я говорю правду! — продолжила она. — Если бы о нас каждый день писали в прессе, мы бы замечательно жили, совсем не так, как сейчас.

— Хорошо, а теперь давайте выпьем! — перебил ее Сан-Марино.

— Я еще не все сказала, — бросила ему Гонсала и вновь обратилась к гостям: — Знаете, почему я так долго к вам не выходила? Потому что мне было стыдно! Я ведь не актриса, а по сценарию должна была выйти на эту сцену. Или — на арену цирка, так будет правильнее.

На ее выпад ошеломленные гости отреагировали гробовой тишиной, и в этой тишине громом прозвучал голос Сан-Марино:

— Хорошо, достаточно. Маэстро, музыку! Друзья мои, продолжаем праздник!

Дирижер взмахнул палочкой, но уже на первых тактах оркестр вновь умолк, потому что Гонсала потребовала: