Привычка к темноте - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 61

– Их фамилии! – жестко потребовал Лев.

– Досифеев, Аверьянцев, Мухашев… – немного поколебавшись, неохотно назвала Люташкина. – Лев Иванович, а мне хуже не будет, если… Ну вы их отругаете?

– Я их не отругаю, я их посажу! – стиснув кулаки, ответил Гуров. – Они опозорили форму, которую носят. Из-за таких, как они, многие люди на полицию смотрят как на банду, состоящую на госслужбе. А так быть не должно. Таких ничтожеств даже зэки презирают. Ну, и заканчивая разговор о Давишине, скажите, кроме его явных извращенческих наклонностей, каких-то других странностей в нем не замечали?

Подперев щеку рукой, Ксения около минуты молчала, после чего задумчиво произнесла:

– Не знаю, покажется ли вам это интересным, но… Некоторая странность в нем была.

Как Люташкина рассказала далее, у нее от природы – почти абсолютный музыкальный слух, и она по голосу человека может определить, откуда он родом. По ее словам, говор той местности, где человек произнес свои первые в жизни слова, как бы он ни старался в дальнейшем изменить его и подделать под другой, сохраняется навсегда – интонации, ритм, тембр. Как явствовало из отрывочных сведений Давишина о себе самом, что иногда проскальзывало в его суждениях и замечаниях по тому или иному поводу, родом он был из Сибири. А конкретно – из тех мест, где раскинулся Байкал. Но вот его говор выдавал в нем уроженца то ли Ростова, то ли Краснодара. А может быть, даже Одессы или Закарпатья: в тех краях Ксении бывать не доводилось, поэтому, улавливая в его голосе нечто южнорусское, чего-то более конкретного определить она не могла.

На вопрос Льва о других любовницах Давишина она лишь растерянно развела руками. Ксения догадывалась, что у Давишина таких, как она, наложниц не одна и не две, но все равно даже спросить у него о чем-то таком не решилась. Любой вопрос подобного рода мог вызвать у него приступ неконтролируемой ярости. Поэтому она предпочитала его вообще ни о чем не спрашивать.

Задав еще несколько вопросов, Гуров попрощался и вышел на улицу. Шагая к машине, он достал свой телефон, набрал номер столичного управления собственной безопасности и попросил позвать зама начальника Костюченко.

– Лев Иванович? Добрый день! Что там у тебя? Слушаю! – раздался в трубке знакомый хрипловатый голос.

– Приветствую, Андрей Борисович! Я только что общался со свидетельницей по делу об убийстве Давишина. Как я понял, она оказалась, естественно, по принуждению, в качестве его наложницы. Но не только его, а еще троих местных сотрудников полиции, которые периодически принуждают женщину к интиму. Это некие Досифеев, Аверьянцев, Мухашев. Подозреваю, что эти «озабоченные» граждане грешны не только по этой части. Сдается мне, грешков у них может обнаружиться сверх всякой меры. Было бы резонным устроить засаду у квартиры гражданки Люташкиной, взять их с поличным и «колоть» по полной программе.

– Хорошая мысль! Тем более что только вчера на совещании у замминистра дали ЦУ провести профилактическую работу по пресечению бытового разложения сотрудников органов. Какой там адрес Люташкиной?

– Репеево, Физическая, сорок два, квартира семьдесят. Думаю, она показания даст и заявление напишет – они ее уже достали.

Когда Лев, закончив разговор, нажал на кнопку отбоя, на его телефон тут же пришел звонок из информотдела Главка. Жаворонков сообщил, что, копаясь в различных досье, он случайно обнаружил дальнего родственника Давишина, что-то вроде троюродного дяди. Проживает дядя на улице Лисянского, дом тридцать семь, квартира шестьдесят один. Поблагодарив, Гуров немедленно сел в свой «Пежо» и помчался в сторону Москвы.

На Лисянского он прибыл минут через сорок. Мог бы доехать и быстрее, но большую часть времени пришлось потратить на две послеобеденные пробки, которые образовали «шумахеры», чьи автомобили «поцеловались» прямо посреди дороги. Найдя тридцать седьмой дом и шестьдесят первую квартиру, Лев с досадой узнал от жильцов шестидесятой, что дедушка, который проживал в шестьдесят первой, пару месяцев назад умер. Теперь там никто не живет, поскольку у покойного родни не обнаружилось, и квартира, скорее всего, после положенного срока отойдет городу.

Помянув недобрым словом эту неудачу, он вышел на улицу, и тут же его телефон выдал мелодию детской песенки о друге. Голос Стаса был полон желчи и раздражения. Сразу же стало ясно, что его визит к вдове Давишина оказался не самым результативным.

– Ну, Лева, и семейка у этих Давишиных! – с сарказмом повествовал Крячко. – Вот, блин, сошлись два сапога – пара! Друг друга они стоят. Да-а-а-а!.. Что усопший, что его «безутешная» вдова…

…Предвкушая получение эксклюзивно-ценной информации, которая станет настоящим прорывом в их расследовании, Станислав подрулил к элитной многоэтажке, где проживала семья Давишина. Впрочем, как сказать – семья? Насколько явствовало из официальной биографии усопшего, женат он был трижды. Сведений о первых двух женах в личном деле почему-то не имелось, так же, как и информации о его кровных детях. Так-то в семье Давишиных имелась дочь-студентка, но она была родной дочерью третьей жены Давишина от ее первого брака. Поскольку контактным телефоном этой женщины Крячко не располагал, он созвонился с информотделом Главка и, сообщив ее данные, вскоре получил требуемое.

Стас тут же набрал присланный ему номер и после пары гудков услышал хоть и звучный, но жесткий женский голос с явно различимыми в его интонациях деспотично-властными нотками. Крячко тут же понял: с этой вдовой «каши» ему «сварить» никак не удастся. Его недавние радужные ожидания мгновенно начали сходить на нет.

– Я слушаю! Кто звонит? – ледяным тоном изрекла его собеседница.

Крячко представился и обрисовал цель своего визита, стараясь говорить нейтральным тоном, хотя его так и подмывало «обложить» эту чванлюгу непечатным слогом в три, а то и в пять этажей. Но он постарался говорить предельно вежливо, пытаясь убедить ее дать хоть какую-то информацию о своем муже. Пусть и не сразу, но его усилия все же возымели действие, и высокомерная неприступница наконец-то пригласила его подняться на седьмой этаж дома-башни, где располагалась квартира Давишиных. Пройдя мимо консьержа с взглядом только что пробудившегося Будды, Стас вошел в кабину новенького лифта, ароматизированную чем-то элитно-заморским. Впрочем, ароматизированы были и холл, и коридоры…

Дверь розового цвета квартиры номер тридцать пять, каковая и принадлежала Давишиным, даже среди своих люксовых «побратимок» смотрелась особняком. Судя по узорчатой фактуре материала, выточена она была высококлассными мастерами из древесины индийского палисандра. Скорее всего, она обошлась хозяину не в одну тысячу долларов. Не менее богатой оказалась и обстановка квартиры. Хрустальные люстры, достойные королевского дворца, ковры, словно взятые из покоев персидского шаха, мебель черного дерева, выточенная из цейлонского эбена, каковую можно увидеть лишь в Лувре или Эрмитаже… Все это суммарно стоило сотен тысяч, а то и миллионов долларов. Чтобы все это купить, пусть даже и на нехилое жалованье генерал-лейтенанта, «генералить» нужно было бы лет пятьдесят без передышки, а то и все пятьсот. Впрочем, ощущения уюта все эти супердорогие колодки не создавали. Квартира смотрелась филиалом какого-то крупного музея, и не более того.