Между нами только ночь - читать онлайн книгу. Автор: Марина Москвина cтр.№ 14

Что я знала о ней, если только догадывалась о ее сумасшедшей любви к родителям:

“…Уже поздно. Пора заканчивать письмо. Я вообще люблю писать письма поздно вечером или ночью – тогда настрой другой, он передается на бумагу. А с бумаги вам. Не живое, конечно, общение, но в чем-то даже более близкое, потому что с глазу на глаз говорится всё время о чем-то будничном и не самом главном. А самое главное, что я вас ужасно, почти болезненно люблю, очень виню себя за то, что не могу быть с вами рядом, хотя знаю, что это для вас самое главное в жизни. Оттого мучаюсь и все время молюсь за вас. Только будьте здоровы и живите долго. А пока мы есть друг у друга, нам никакие мысли не страшны.

Целую крепко-крепко. Буду искать вас во сне”.

Когда и слыхом не слыхивала ее виртуозный английский: если б дело дошло до писательства, ей пришлось бы решать – на каком языке писать.

Не читала странных ее, провидческих стихов.

Не видела – мчащейся по отвесной стене на горных лыжах.

…И танцующей танго…

Ни сном, ни духом не подозревала, что она – профессиональный пловец, серьезный спортсмен с соответствующим характером.

Зато про ее уникальную способность к иностранным языкам и русалочью повадку хорошо знали Александр и Николь Гратовские, основатели посольства дельфинов и китов на Земле, создатели всемирного фестиваля дельфинства на острове Тенерифе в порту Лос-Гигантес, не зря они доверили Ире налаживать контакты всемирного человечества с народами океанов.

Казалось, она мимоходом стирает любые границы – между странами и континентами, островами и материком, океаном и сушей, иллюзией и реальностью, а вот теперь еще – и между Землей и Небом.

Кому она посвятила этот стих – обитателям морей или суши? Или тому невыразимому, что соединяет и тех и других?

Я же видела в ней острое, соколиное или сорочье, внимание к деталям, которые всё время оказываются важнее обстоятельств, восходящую интонацию повествования, клавиатуру периодических обломов и восторга, по которой ее рассказ при всякой нашей встрече (включая предпоследнюю, майскую, на празднике открытия Лёней Тишковым бронзового монумента Водолаза в Парке Горького, куда она пришагала сама – как раньше!) – взбегал до верхнего “до”, до счастливого разрешения, до надежды на исцеление и чудо.

Я говорила:

– Тебе надо писать прозу. То Стенли Бингу, то Босоногому доку, то нашему “Толлику”… ты даришь свой неповторимый слог ^[1]. И в этом – мимика и жест, трюк и фраза, не говоря об интонации…

Но за текстом, как за кадром, стоял невидимый груз преодоления растущих, будто на дрожжах, препятствий, чему никто из нас до поры до времени не придавал особого значения, столь это грациозно и легко преподносилось.

В мае 2014 года мы с Лёней улетали в Японию, Лёня задумал сделать “Луну Басё” из пня снесенной бурей японской криптомерии с громадными извилистыми корнями – возжечь внутри лунный свет, как в стихотворении Мацуо Басё:

“ЯПОНИЯ! Вот это да!! – писала мне Ирка. – Я там жила, я точно помню. И даже скоро узнаю, когда и как это было – на семинаре по прошлым жизням в начале июня. Но ты мне еще до того много-много всего расскажешь. Я к вам приеду после вашего возвращения с ночевкой – обрати внимание, я даже не спрашиваю, можно ли! – и вы будете с Лёней рассказывать мне о Японии ночь напролет. Луна же не светит днем (хоть и бледнеет там иногда поутру). Поэтому ночью, только ночью, я буду внимать вашей японской притче. Жду от тебя из Японии писем с ароматом лепестков…”

Я отвечала:

“Видимо, огонь, что нас связывает, полыхает и в настоящей жизни, а не только в прошлых – по которым грядет семинар. Смотрю на тебя, как на произведение искусства древних мастеров, и не перестаю удивляться, что ты при всём том ухитряешься оставаться человеком с большой буквы Ч))”.

“Я когда – если вдруг такое случится, – встречу принца на белом коне (хотя нет, на белом уже был, пусть будет на гнедом), – она мне писала, – то немедленно примчусь к тебе за рекомендательным письмом. Прочитав его, он предложит мне, очертя голову, сердце, и еще какой-нибудь обалденный сюрприз, который мы разделим пополам и употребим по-братски. И давай откроем клуб знакомств, для всех, кто с буквы Ч, пусть он будет совсем небольшой, мы станем его бессменными заводилами. И будем заводить всех и нас самих туда, где не тесно, не скучно, не зябко, не серо, а с точностью до наоборот. Как тебе такая перспектива? Конечно, Лёня будет у нас главным по космическим объектам разного формата, важности и хрупкости.

Вот же заживём!!

Целую тебя, мой маленький волшебный треугольник света и бесшабашной любви!

P.S. Да, и меня давно интересует – откуда между нами эта небренная связь…”

Жить вопреки, жить несмотря на, жить, будто ничего не случилось. Широкими холщовыми штанами, шапками немыслимых фасонов, своим отказом выглядеть здешней взвихряя вокруг стихию карнавала…

Если не удается прожить жизнь так, как задумано, можно включить аварийные огни – даст бог, сойдет за иллюминацию, – выдумать сюжеты, что лягут в основу большого приключения.

“Я всё не прихожу в отчаянье, – писал Хармс. – Должно быть, я на что-то надеюсь, и мне кажется, что мое положение лучше, чем оно есть на самом деле”.

Сумерки в глазах, безостановочное лечение на несколько фронтов предполагали мало места для маневра. Но оставалось впечатление прозрачности, прочности, едва ли не младенческой неуязвимости, а главное, совсем немного времени, чтобы устремиться в неведомые дали. Поэтому – всё-таки Япония. Через Японию – на Гавайи.

“Буддисты считают, – написала она родителям, – что только тот, кто всё время думает о смерти, может до глубины прочувствовать, как прекрасна жизнь. Я полностью с этим согласна, при условии, что эти мысли пропитаны не страхом, а спокойной уверенностью, даже верой в то, что в конце пути самое главное и самое лучшее, что удалось накопить, мы возьмем с собой в следующий путь, который несомненно существует”.

В книге “Жизнь Пи” – на фотографии с ее автором, канадским писателем Янном Мартелом, Ирка склоняется над самодельной лодочкой сосновой – герой после губительного шторма оказывается на шлюпке посреди океана в компании грозного бенгальского тигра и долго дрейфует вместе с ним. Когда его спасают, выясняется, что тигра он выдумал, и эта смертельно опасная игра – всего лишь попытка отстраниться от реального бедствия, того, что случилось на самом деле.