– Это Черная ночь! – вопила женщина.
Мы с Дереком и Анной изумленно переглянулись. По всему кафе при этих словах прокатился гул жалобных, встревоженных голосов. Коди прилагал все силы, чтобы вновь завладеть аудиторией, и, когда наконец воцарилась тишина, предложил перейти к голосованию.
– Кто за то, чтобы объявить общую забастовку до тех пор, пока убийца Стефани не будет арестован?
Поднялся лес рук. Почти все волонтеры отказались работать дальше.
– Общая забастовка объявлена, – провозгласил Коди. – Она продлится до тех пор, пока убийца Стефани Мейлер не будет арестован и нам не будет обеспечена безопасность.
Собрание закончилось, толпа шумно повалила из ресторана под теплые лучи вечернего солнца. Дерек поспешил за женщиной, которая говорила про “Черную ночь”.
– Простите, что такое “Черная ночь”? – спросил он.
Она со страхом уставилась на него:
– Вы не здешний?
– Нет. Я из полиции штата.
Он показал ей жетон, и женщина еле слышно сказала:
– Черная ночь – это самое ужасное, что может произойти. Воплощение величайшей беды. Однажды она уже случилась и скоро повторится.
– Боюсь, я вас не понимаю.
– Значит, вы ничего не знаете? Про лето 1994 года, лето Черной ночи?
– Вы имеете в виду четыре убийства?
Она испуганно кивнула:
– Эти убийства и были Черной ночью! И этим летом она повторится! Уезжайте отсюда подальше, уезжайте, пока беда не настигла вас и не обрушилась на город. Этот фестиваль проклят!
Она поспешно направилась к выходу и смешалась с последними выходившими волонтерами. Кафе “Афина” опустело, и Дерек вернулся к нам за столик. Кроме нас, в ресторане остался только Браун.
– Похоже, женщина изрядно напугана всей этой историей с “Черной ночью”, – сказал я ему.
Он пожал плечами:
– Не обращайте внимания, капитан. “Черная ночь” – всего лишь смехотворная легенда. Эта женщина мелет вздор.
Браун тоже удалился. Массачусетс немедленно подошел к нашему столику, долить нам кофе, хотя мы едва пригубили свои чашки. Я понял, что он искал предлог с нами поговорить.
– Мэр сказал вам неправду, – шепнул он. – “Черная ночь” – не просто городская легенда. У нас многие в нее верят и видят в ней предсказание. В 1994 году оно уже сбылось.
– Предсказание чего? – спросил Дерек.
– Того, что однажды из-за некой пьесы весь город на целую ночь погрузится в хаос – в ту самую Черную ночь.
– И в девяносто четвертом так и случилось? – поинтересовался я.
– Помню, сразу после того, как мэр Гордон объявил, что организует театральный фестиваль, в городе стали твориться странные вещи.
– Какие вещи? – спросил Дерек.
Ответить Массачусетс не успел: в этот момент дверь открылась, и вошла владелица кафе “Афина”. Я сразу ее узнал. Это была Сильвия Тенненбаум, сестра Теда Тенненбаума. Тогда ей было лет сорок, значит, сейчас под шестьдесят, но с виду она нисколько не изменилась: все та же дама себе на уме, с которой я сталкивался в ходе расследования. Увидев нас, она не сумела скрыть замешательства, но тут же напустила на себя непроницаемый вид.
– Мне сказали, что вы снова в нашем городе, – произнесла она ледяным тоном.
– Добрый день, Сильвия, – ответил я. – Не знал, что теперь ресторан принадлежит вам.
– Кому-то же надо было им заниматься после того, как вы убили брата.
– Мы вашего брата не убивали, – возразил Дерек.
– Вам здесь не рады, – отчеканила она в ответ. – Платите и уходите.
– Хорошо, – сказал я. – Мы приехали не для того, чтобы вам докучать.
Я попросил счет. Через минуту Массачусетс положил перед нами кассовый чек, на котором приписал внизу шариковой ручкой:
Поинтересуйтесь, что случилось в ночь с 11 на 12 февраля 1994 года.
* * *
– Я как-то не соотнесла Сильвию с Тедом Тенненбаумом, – сказала Анна, когда мы вышли из кафе “Афина”. – Что случилось с ее братом?
Об этом нам с Дереком говорить не хотелось. Повисла пауза, и Дерек решил сменить тему:
– Давайте для начала разберемся с этой “Черной ночью” и припиской Массачусетса.
Кто наверняка мог нам в этом помочь, так это Майкл Берд; мы отправились в редакцию “Орфеа кроникл”. Когда мы появились в кабинете Майкла, он спросил:
– Вы из-за передовицы пришли?
– Нет, – ответил я, – но раз уж вы сами про нее заговорили, так скажите на милость, зачем вы это сделали? Я рассказал вам о записке в машине Стефани просто по-дружески! А вовсе не для того, чтобы вы это выносили на первую полосу газеты.
– Стефани была очень храбрая женщина, таких журналистов, как она, еще поискать! – ответил Майкл. – Я не позволю, чтобы ее смерть оказалась напрасной: о ее работе должны знать все!
– Совершенно верно, Майкл. И лучший способ отдать дань ее памяти – завершить расследование. А не сеять в городе панику, вываливая на всеобщее обозрение все обстоятельства дела.
– Простите, Джесси, – произнес Майкл. – У меня такое чувство, словно я не сумел защитить Стефани. Я бы многое отдал, чтобы открутить все назад. Да еще повелся на эту чертову эсэмэску. Ведь я же сам неделю назад вам говорил, что беспокоиться не о чем.
– Вы не могли знать, Майкл. Не терзайте себя понапрасну, тем более что в тот момент ее все равно уже не было в живых. Вы уже ничего не могли сделать, и никто не мог.
Майкл в отчаянии рухнул на стул.
– Но вы можете помочь нам найти того, кто это сделал, – добавил я.
– Что угодно сделаю, Джесси, я в полном вашем распоряжении.
– Стефани интересовалась одним выражением, “Черная ночь”. Мы не понимаем, что оно значит.
Он усмехнулся:
– Я видел эти два слова в записке, которую вы мне показывали, и мне тоже стало любопытно. Так что я покопался в архиве газеты.
Он вынул из ящика стола папку и протянул нам. Там были собраны статьи за период с осени 1993-го до лета 1994 года, в них шла речь о тревожных и загадочных надписях. Сперва они появились на стене почты: “Скоро настанет Черная ночь”. Потом распространились по всему городу.
Однажды ночью, в ноябре 1993 года, листки с надписью “Близится Черная ночь” были обнаружены под дворниками сотен машин.
А в декабре 1993 года, как-то утром, все обитатели города, проснувшись, нашли у себя под дверью листок: “Готовьтесь, наступает Черная ночь”.
В январе 1994 года на дверях мэрии появилась надпись краской. Был запущен обратный отсчет: “Через полгода настанет Черная ночь”.