Русское экономическое чудо: что пошло не так? - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексашенко cтр.№ 55

Первый год очередного президентского срока Владимира Путина не принес никаких неожиданностей: экономика вяло росла, даже остановившись в третьем квартале, но компенсировав эту остановку “героическим рывком” в четвертом квартале, когда Росстат сначала пересмотрел в сторону повышения данные по строительству, обнаружив бурный рост инвестиций, а потом еще больше удивил всех, включая кураторов из Минэкономразвития, подняв первую оценку ВВП за 2018 г. до нереалистичных, по мнению большинства экспертов, 2,3 %; тренд снижения доходов населения переломить не удалось, они снова упали на 0,2 %, хотя в начале года, казалось, бюджет сделал все от него зависящее, резко увеличив выплаты бюджетникам.

Как и в предыдущий год, существенную поддержку оказали внешнеэкономические условия: цена нефти большую часть года росла, и среднегодовая цена ($ 70,01 / баррель) оказалась на 32 % выше, чем годом ранее ^[59]; отмена ограничений на добычу нефти в рамках ОПЕК в удобное для российских нефтяников время позволила им быстро нарастить добычу и экспорт во второй половине года; снижение добычи газа в Северном море привело к росту европейского спроса на российский газ; мировой спрос на уголь продолжал расти, что не только привело к росту его экспорта из России на 11 %, ^[60] но и оказало существенную поддержку железнодорожному транспорту; пусть не рекордный, но хороший урожай зерновых позволил удержать на высоком уровне их экспорт; проведение ЧМ-2018 подхлестнуло спрос на пассажирские перевозки и оживило местный бизнес в полутора десятках крупных российских городов.

Важнейшим фактором влияния на российскую экономику в последние пять лет стала внешняя политика России и введенный в ответ на это режим западных санкций. Две волны усиления санкционного давления – в апреле и августе 2018 года – привели к снижению курса рубля примерно на 10 %, что привело к удорожанию импорта и к снижению спроса экономики на импортные товары. С учетом зависимости потребительского рынка и рынка инвестиционного оборудования от внешних поставок, безусловно, вызванная санкциями девальвация рубля сыграла свою негативную роль в торможении инвестиционной активности и “съела” начавшийся в первом полугодии рост реальных доходов населения.

Хотя Кремль стал уже публично признавать негативное влияние западных санкций на российскую экономику, никакого смягчения российской внешней политики в интересах экономики не случилось; более того, можно говорить о том, что градус напряженности в российско-американских отношениях постепенно нарастал.

В целом, если оценивать прошедший год исключительно количественно, то он мало чем отличается от года предыдущего, чего нельзя сказать об экономической политике российских властей.

Больше года перед президентскими выборами Кремль поддерживал в медиа-пространстве иллюзию конфликта и борьбы между так называемыми программами Кудрина и Столыпинского клуба, так и не отдавав предпочтения ни той, ни другой. То, что было продекларировано после инаугурации в мае 2018 г., лучше всего описывается известной фразой из Гоголевской “Женитьбы”: “Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича….” – по сути дела, помощники Путина взяли макроэкономическую часть из программы Кудрина и добавили к ней дирижистско-инвестиционную концепцию программы Столыпинского клуба.

С макроэкономикой все просто: Путин хорошо помнит кризис августа 1998-го и не намерен поддерживать политику, хотя бы в малейшей степени направленную на дестабилизацию бюджета. Не случайно на протяжении всех 19 лет он держит у руля финансово-экономического блока представителей Минфина образца 1998-го года – Кудрина, Голикову, Игнатьева, Улюкаева, Вьюгина, Куделину, Силуанова – сторонников суперортодоксальной и сверхжесткой политики, исключительной целью которой является достижение “священных” показателей бюджетной стабильности. Впрочем, у Путина нет оснований им не доверять: их советы, рекомендации и продавленные решения помогли российской экономике пройти через тяжелейший кризис 2008-го и достаточно быстро восстановить равновесие после кризиса 2014–2015 гг. Ну а когда министр финансов Силуанов согласился на увеличение бюджетных расходов (за счет повышения ставки НДС и повышения пенсионного возраста) и в придачу “расщедрился” на создание Фонда развития (за счет 1 %-ного дефицита бюджета), то никаких сомнений в том, что проводимая бюджетная политика является правильной, у Путина не должно было остаться.

В отношении политики Центрального банка сомнений у Путина было еще меньше: стабилизация ситуации на валютном рынке за счет перехода к плавающему курсу рубля (и выросших цен на нефть), наконец-то реализованное снижение инфляции до уровней ниже 5 % годовых обеспечивали поддержку президентом всего, что бы Центральный банк ни предлагал. Провалы банковского надзора и консолидация более чем 75 % активов банковского сектора под контролем государства, похоже, не сильно волнуют Кремль – линия на национализацию прослеживается не только в финансовом секторе, а покрытие за счет бюджета (в данном случае, за счет печатного станка) убытков банков и компаний, находящихся в госсобственности или принадлежащих “правильным” бизнесменам, давно уже стало нормой российской экономической политики.

В такой ситуации у внутренних или посторонних критиков супержесткой макроэкономической политики, оказывающей удушающее воздействие на экономику – повышение налогов и повышение процентной ставки в условиях вялого роста – не было никаких шансов добиться от президента согласия на ее смягчение.

Однако оборотной стороной незыблемости позиций макроэкономического блока в глазах Кремля стала верность Минфина и Центробанка принципу “я не я, и лошадь не моя!” – и то, и другое ведомство фактически заявили о том, что темпы экономического роста не входят в сферу их ответственности. Между тем, нарастающий разрыв между темпами роста российской и мировой экономик – в то время как последняя в 2012–2018 годах устойчиво росла со скоростью выше 3,5 % в год, среднегодовой рост российского ВВП составил 1,1 % – стал главным тревожным моментом для Кремля, а тезис об экономическом прорыве стал доминирующим в риторике Владимира Путина.

Поскольку макроэкономический блок самоустранился от решения проблемы темпов роста, Путину не оставалось ничего иного, как опереться на альтернативную команду, во главе которой, разумеется, встал помощник президента по экономике Андрей Белоусов, являющийся ярко выраженным приверженцем дирижистской концепции роста, в которой главенствующая роль отводится государственным инвестициям. Отсюда появились нацпроекты, оцениваемые в 28 триллионов бюджетных рублей, знаменитое “письмо Белоусова”, в котором он указал Путину на сверхдоходы сырьевых компаний и предложил использовать эти ресурсы для финансирования госпроектов, выстраивание очередной, инвестиционной, вертикали власти, вдоль которой вниз идут планы и деньги, а вверх отчеты.