Горизонт в огне - читать онлайн книгу. Автор: Пьер Леметр cтр.№ 28

После концерта публика толпилась у выхода. Коляска Поля мешала первым рядам, и люди снова начали ругаться. Большой зал почти опустел, когда наконец распорядители разрешили им уйти. Постепенно гас свет. Коляску подняли, понесли по проходу и поставили в вестибюле. И тогда его окутало облаком из ткани, духов, смеха, итальянских слов, румян, волос, сквознячка. Ее присутствие заполнило пространство, она подошла к коляске Поля, грозя указательным пальцем:

– Я тебя видела, да, тебя, маленький Пиноккио! Видела в партере, ай-ай-ай, видела-видела!

Соланж опустилась на колени, она ни с кем не поздоровалась. Ошеломленный Поль улыбался во весь рот.

– Как тебя зовут?

– П…П…Поль Пеее…Пер…

– А! Тот самый маленький Поль! Ты мне писал! Так, значит, Поль, это ты!

Она прижимала руки к своей огромной груди и, казалось, вот-вот растает.

Мадлен решила, что она не столько толстая, сколько старая.

Они договорились встречаться, переписываться, Соланж предложила места в партере на другие концерты, если твоя мама, конечно, не против… Мадлен просто прикрыла глаза, посмотрим. Ай-ай-ай, Поль, малыш Поль! Плечи Соланж покрывало что-то вроде боа, безвкусное украшение оранжевого цвета с длинным мехом, она обернула его вокруг шеи ребенка, расцеловала его в щеки, мой маленький Паоло, она переигрывала, Леонс старалась не рассмеяться, Мадлен прервала ее лобызания, поздно, нам пора возвращаться, ай-ай-ай, уже пора…

Соланж настояла на том, чтобы Поль взял с собой один из букетов, который ей подарили после выступления.

Подали машину.

В Париже было чудесно тепло, спокойно и волнительно. Мадлен приказала положить цветы в багажник.

По дороге она указала на подобие боа:

– Поль, ты не мог бы убрать это подальше, пожалуйста… Очень неприятные духи…

Коллеги из «Суар де Пари», весь предыдущий год бойкотировавшие Андре, теперь не упускали случая с ним поздороваться. Он уже не был тем, кого зовут присоединиться к ужину для ровного счета, чтобы за стол не садились тринадцать гостей, – сейчас он фигурировал в первой десятке среди тех, кого приглашали, чтобы оживить вечер, а не провести скучный ужин, чего избегали как чумы.

Поскольку он был красивым молодым человеком, предложения на него так и сыпались, но он предпочитал из осторожности похаживать к Влади – в те дни, когда место не было занято ни водителем, ни Реймоном, ни мужем кухарки, ни их сыном. Полька была приветливой, душевной и, каким бы он себя ни показал, всегда выглядела благодарной.

Андре писал понемногу обо всем, предпочитая сюжеты, в которых присутствовала некоторая мораль, довольно примитивная и приятная, – она подходила для большинства читателей. Нормально ли, стабилизируя курс франка, разорять мелких вкладчиков, доверявших финансовому положению родной страны? Стоило ли принимать как данность то, что в 1928 году доходы самых скромных семейств оставались на уровне 1914 года, а плата за квартиру выросла в шесть или семь раз? Простые вещи для простых людей, которые можно сразу осознать и которые потрясали своей очевидностью. Он ничем не рисковал.

Вдохновленный успехом, Андре подумывал, не пришло ли время уйти работать в другую газету, репутация которой не была бы подмочена репутацией ее владельца.

Кроме «Суар де Пари», существовали достойные издания, и на них работали гораздо более добросовестные и свободные журналисты по сравнению с теми, кого нанимал Гийото. Но Андре являлся «своим» журналистом, как бывают «свои» электрики, и он не был уверен, что в другом месте его оценят. Он все же мечтал зарабатывать чуть больше и следил за своей котировкой. При первом же удобном случае он собирался попросить повышения.

Ему то тут, то там делали разнообразные подарки.

Началось с того, что ему однажды подарили бронзовое украшение для камина, изображающее псовую охоту. Его комната для прислуги была слишком маленькой, чтобы подарок туда поместился, и он отказался. Из-за отсутствия места он прослыл неподкупным.

Андре Делькур находился в поисках собственного стиля.

Мадлен чувствовала себя лучше, но испытания ее подкосили. Чтобы убедиться в этом, ей оказалось достаточно как-то после полудня встретить Дюпре.

Дюпре, Дюпре… Помните, конечно, – такой довольно крупный, грузный мужчина большой физической силы, с оттопыренными ушами и вечно слезящимися глазами, во время войны он служил старшим сержантом под началом лейтенанта Праделя. В 1919 году тот поручил ему организовать эксгумацию тел на военных кладбищах и следить за ней. Позже он выступал свидетелем на процессе д’Олнэ-Праделя. Они с Мадлен пересеклись в суде, добрый день, госпожа Перикур, добрый день, господин Дюпре. Он выступил с заявлением достойным и сдержанным и повел себя лояльно по отношению к человеку, который этого, в общем-то, не заслужил.

Они с Мадлен встретились случайно. На мгновение почувствовали себя неловко, удивились, смутились, ужасная ошибка, им пришлось немного поболтать, обменяться любезностями. Господин Дюпре работал мастером в слесарной мастерской на улице Шатодэн. Беседа быстро исчерпала себя. Поскольку Мадлен сконфуженно улыбалась, он взял на себя инициативу закончить явно неловкую встречу. Сложные времена… – бросил он, уходя. Может быть, из газет он знал о смерти Перикура, о несчастном случае, произошедшем с Полем, а может, намекал на то, что бывший муж Мадлен гниет в тюрьме, но она отнесла это замечание на счет своего внешнего вида, и это ее задело.

Она утешалась тем, что в доме, по ее убеждению, жизнь снова шла нормально, если можно назвать нормальным совместное проживание полупарализованного ребенка, няни, которая ни слова не говорит по-французски, журналиста, которому платят за то, что он ничего не делает, компаньонки, которая украла более пятнадцати тысяч франков, и наследницы фамильного банка, которая понятия не имеет, что такое чистая прибыль или номинальная стоимость ценных бумаг.

Под Рождество 1928 года Андре, имевший теперь небольшое жалованье, заявил, что покидает дом Перикуров. Он «кое-что нашел», но не сказал где.

– Я рада за вас, Андре, водитель перевезет ваши вещи.

Он поблагодарил Мадлен с ощутимым смущением, почти злобно, мы всегда немного сердимся на тех, кто сделал нам добро.

Вечера в особняке Перикуров уже не проходили так эмоционально и тревожно, как в прошлом году. Мадлен продолжала размышлять над причинами поступка Поля, но с тех пор, как он снова ожил, почти нормально ел и потихоньку набирал вес, она перестала думать только об этом. Она ждала до последней минуты, чтобы заглянуть к Полю: персоналу нужно спать, дорогой мой, придется выключить музыку. Они молча убирали пластинки, дверь закрывали, и как только Влади поднималась к себе, Мадлен с Леонс проводили вечер вместе, читали романы, листали газеты, Мадлен обожала кроссворды, которые только появились во Франции. Я бы не смогла… – уверяла ее в ужасе Леонс.

Мадлен удивленно приподнимала бровь, когда слышала на черной лестнице бойкие шаги Влади, поднимавшейся к себе в комнату. Молодая женщина была как никогда оживленна, болтала как сорока; за год она не выучила ни слова по-французски.