Месть княгини Софьи  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 10

По бытующей в Галиче легенде, из сей братчины сам великий Святогор на пирах княжеских угощался, с легкостью трехведерный сосуд поднимая и за раз выпивая больше половины. Ныне же, известное дело, – люди измельчали, дружины разрослись, а потому испить первым из общей братчины стало не столько великой честью, сколько испытанием, каковое знатный правитель раз за разом прилюдно проходил.

– Ну же, други мои верные, братья мои по походам ратным, по крови пролитой, по дорогам истоптанным, по рекам вспененным, – не стал тянуть Юрий Дмитриевич, сбросив шубу на руки холопу, – за вас сию чашу пью и за победу вашу!

Князь Звенигородский подступил к братчине, взялся за рукояти, напрягся и поднял чашу. Стоящие рядом сотники тут же громко и радостно воскликнули:

– Да! Да, поднялась! Силен еще наш князь! Ако дуб столетний крепок!

Юрий Дмитриевич сделал глоток, облегченно выдохнул и отступил от чаши. Шумно рухнул на высокое кресло, стоящее в изголовье стола.

– Любо князю! Любо воеводе! – закричали столпившиеся воины. – Слава!!!

В том, что их любимый полководец, всю жизнь, начиная с пятнадцати лет, водивший дружину от победы к победе, смог поднять братчину, не усомнился никто – даже те, кто из-за спин ближних, самых знатных бояр ничего не разглядел. Ибо правитель Галича потерпеть неудачу никак не мог! Ни в чем и никогда!!!

Однако вслед за отцом к братчине теперь подступился княжич Василий Юрьевич – и бояре разошлись намного шире. При всем восхищении победителем громадной московской рати давать ему послабление никто не собирался.

Старший сын скинул плащ, отбросив его на скамью, подступился к огромной чаше. Взялся за рукояти, ненадолго замер, потом резко выдохнул и напрягся. На миг в детинце повисла тишина – а затем братчина дрогнула, жидкость в ней пошла от краев к центру мелкими волнами, качнулась…

– Оторвал!!! – радостно закричали многие голоса, а иные из дружинников хлопнули в ладони. – Ай да княжич! Поднял братчину! Молодец Василий Юрьевич! Как есть поднял! Любо! Любо! Княжичу слава!

Юный победитель сделал маленький натужный глоток и буквально уронил чашу обратно. Впрочем, поднять ее добру молодцу удалось от силы на полвершка – так что ни капли меда через края не пролилось.

Теперь настала очередь Дмитрия – второго сына и третьего по старшинству человека в Галиче.

По старшинству – но не по возрасту. Богатырем в свои двадцать лет еще безусый и безбородый княжич пока не стал, хотя и вымахал уже крупнее многих воинов. Однако же характер он унаследовал отцовский, булатный. Посему трехпудовой братчины ничуть не испугался, под взглядами десятков бояр решительно к ней подступил, протянул руки…

– Постой, сынок, – неожиданно остановил его Юрий Дмитриевич. – Ты не обижайся, но хочу я сегодня особое уважение к своим бывалым соратникам проявить, каковые в сем походе вам помогали. Дозволь храброму сотнику моему, боярину Колояру Дивовичу вперед тебя к братчине подойти?

Княжич Дмитрий с явным облегчением перевел дух, отступил на шаг в сторону и поклонился:

– Воля твоя, батюшка. Боярина Колояра я уважаю, он храбр и опытен. Пусть первым меда братского отопьет!

Хитрость галичского правителя лежала на поверхности – но кто станет спорить со всеми уважаемым и любимым властелином? И кому захочется позорить Дмитрия Юрьевича в такой радостный день?

– Ну, коли так… – Словно бы в сожалении пожал плечами и третий княжич, совсем юный Дмитрий, посторонился вслед за братом и пропустил вперед седобородого, явно пожилого, кряжистого воина в рысьем плаще, накинутом поверх синего кафтана из вельвета с очень крупным рубчиком. Воин выглядел почти на голову ниже самого молодого витязя, а белое, словно бы выцветшее лицо покрывала паутинка морщинок.

– Твое здоровье, княже, – степенно склонил голову сотник. Огладил бороду, решительно взял братчину за рукояти… Его плечи задрожали от напряжения, и огромная чаша заметно оторвалась от стола. Воин сделал пару глубоких глотков, вернул братчину на место, отер тыльной стороной ладони усы и громко крякнул: – Хорош мед у Юрия Дмитриевича, и служба у него хороша! Быть ему слугой верным честь великая. Любо воеводе!

– Любо, любо! – подхватили остальные дружинники, и место боярина Колояра занял сотник Гордей, сын Полуяра. Воин еще молодой и не самый знатный, однако высокий, статный, косая сажень в плечах. Кабы не глубокие оспины по всему лицу, так и вовсе писаный красавец.

– Ладно-ладно, давай. Рыжим можно и без очереди, – добродушно усмехнулся не поспевший к братчине боярин Всеслав, ростом заметно уступающий молодцу, а в плечах и вовсе почти вдвое.

Гордей, рыжими у которого была только короткая курчавая бородка, лисья шапка да лисий же ворот рысьего плаща, взялся за рукояти, уверенно приподнял чашу, испил, аккуратно поставил обратно, отер усы, поклонился галичскому правителю:

– Хорош твой мед, Юрий Дмитриевич, и служба у тебя хороша! Верный я твой слуга до гроба. Любо князю!

– Твоя служба – честь для меня, – ответил князь. – Садись же к столу, преломи хлеб со мною и другами моими!

Тем временем боярин Всеслав, скинув каракулевый плащ на руки слуге, уже примерялся к братчине. Причем скрыть беспокойство ему никак не удавалось… Вестимо, в этот миг он жалел, что является чухломским властителем, совсем немного уступающим знатностью московским князьям.

Боярин взялся за рукояти чаши. Лицо налилось кровью от натуги – однако чаша дрогнула, качнулась…

– Поднимается, поднимается! – ободряюще загомонили дружинники. – Пей, боярин, пей!

Всеслав Чухломский торопливо коснулся губами братчины, тут же уронил ее обратно и облегченно поклонился князю:

– Твой мед хорош, Юрий Дмитриевич, и служба у тебя есть честь великая! Клянусь быть верным слугой твоим, покуда жив. Любо!

– Твоя служба честь для меня, боярин Всеслав! – широко улыбнулся ему властитель Звенигорода, Вятки, Галича и Рузы. – Садись к столу, наливай себе вина, выбирай расстегаи. Хочу с тобою хлеб преломить, мой верный витязь!

Место возле братчины занял престарелый Басарга Тютечев. Силы у него стали уже не те, давно не те – однако же упрямства боярину было не занимать, и своего места на очереди к общей чаше он никогда никому не уступал.

За столом на миг повисла напряженная тишина… Однако седобородый старикашка, оскалившись и напрягшись, резко выдохнул и – вестимо, на одном упрямстве – приподнял братчину примерно на полтора вершка, быстро сделал три глотка и буквально уронил обратно…

– Слава, боярин Басарга! – не выдержав, одобрительно выкрикнули сразу несколько дружинников. – Настоящий богатырь!

– Зело..! – Князь Звенигородский в восхищении вскинул руки, но сказать что-либо еще не смог, ибо рядом с ним, придвинув ближе скамью, сел княжич Василий, удерживая в руках полный ковш черного пенного кваса.

– День кончается, отец! – сказал юный воевода и сделал несколько глотков из резного липового корца. – Надобно с вечера о грамотах призывных и гонцах позаботиться, дабы с утра вестников разослать. День нынче короток, каждый светлый час на счету!