Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 56

А 17 февраля 1922 г. начальник софийского гарнизона полковник Личев отдал приказ, по которому все белогвардейцы должны были сдать оружие. Это касалось и личных офицерских пистолетов. Делалось это под предлогом «избежать каких-либо оснований для вмешательства со стороны находящихся здесь военных представителей Антанты». И хотя вопрос решили сдачей лишь самого негодного оружия, отношения с болгарами с этого момента стали день ото дня портиться.

Реальная причина осложнений лежала гораздо глубже. Находясь поблизости от Советской России, Болгария была вынуждена волей-неволей реагировать на происходящие там события. Влияние коммунистов в разоренной Первой мировой войне и последующими репарациями стране росло, соответственно менялось в худшую сторону и отношение болгарских властей к белогвардейцам.

Незадолго до этого, в конце 1919 – начале 1920 гг. болгарские коммунисты, поддерживаемые красной Москвой, попытались взять власть в свои руки, подняв восстание. Однако против них объединились в коалиционное правительство Земледельческая, Народная и Прогрессивная партии Стамболийского, Гешева и Данева. Они успешно мобилизовали своих сторонников и довольно легко подавили мятеж.

Эта победа вскружила голову лидерам Земледельческой партии, которые посчитали, что для «демократического режима» вообще и для нее в частности коммунисты не страшны, и после полученного «урока» они оставят даже мысль о вооруженном захвате власти.

Эта уверенность привела к тому, что среди болгарских политиков родилась мысль использовать коммунистов в своих целях. На «внутреннем фронте» с их помощью они рассчитывали бороться против усиливающегося «буржуазного блока», который стал угрожать левому правительству.

На «внешнем фронте» блок с коммунистами, укрепившийся после разгрома в 1920–1921 гг. наиболее крупных правых группировок, давал правящей Земледельческой партии огромные выгоды. Несмотря на жесткую риторику в отношении красной Москвы ее руководство понимало, что международное признание последней другими странами было уже не за горами. С другой стороны, Стамболийский продолжал наивно полагать, что при необходимости коммунистов можно было бы так же легко, как и в 1919 г., «поставить на место».

Однако он явно недооценил этих партнеров, которые к тому же оказались не такими уж слабыми. Если в 1919–1920 гг. красная Москва не могла им оказать серьезной помощи, то в начале 1920-х гг. ситуация решительно изменилась.

Одержав победу в Гражданской войне, российские «красные» могли уделить своим собратьям в других странах гораздо больше помощи, чем прежде. Идеологи демократического флирта с коммунистами не учли еще одного существенного обстоятельства: наличия почти поголовной коррупции среди болгарских чиновников того времени и, как следствие этого, продажности министров правительства Стамболийского.

В этой ситуации врангелевцы оказались здесь не только «ненужной», но и опасной силой. Неудивительно, что почти сразу по их приезде в Болгарию против них начались гонения.

Все это было на руку красной Москве. Выгодной для коммунистов была и работа в Болгарии эсеров во главе с В. Лебедевым, которые с одобрения Стамболийского и на советские деньги агитировали крестьян за объединение против «буржуазии» в «Зеленый Интернационал».

На местах его возглавляли либо заброшенные сюда Коминтерном русские коммунисты, например Дудаков, либо их болгарские коллеги. В попытке разжечь в стране гражданскую войну они призывали селян грабить горожан ^[373]. Между ними уже тогда существовали серьезные трения, главным образом в финансовом отношении.

В этом случае белогвардейцы становились серьезной помехой для реализации коммунистических планов по экспорту революции на Балканы вообще и в Болгарию в частности.

Правда, при этом следует оговориться, что отчасти подобное отношение к попавшим сюда белогвардейцам было обусловлено их вооруженной активностью против Советской России. Так, уже в 1921 г. генералы Покровский и Гусельщиков организовали заброску шхунами диверсантов, что привело к 1922 г. к физической ликвидации первого прибывшими сюда чекистами.

Подобная деятельность не привела к подрыву влияния коммунистов в России, но во многом «подставила» всех белогвардейцев, что дало одновременно советским властям серьезный повод вести дипломатическую работу, направленную на ликвидацию антибольшевистских формирований в Болгарии, сопровождавшуюся недвусмысленными намеками со стороны красной Москвы, что «потакание белобандитам будет означать соучастие в этом болгарских властей».

Не случайно в этой ситуации день ото дня выходки болгарской полиции против белогвардейцев становились все более оскорбительными. Дошло до того, что кое-где она стала снимать с русских казарм вывески о принадлежности их тому или иному полку Белой армии.

Подобная ситуация была объяснимой: в преддверии подготовки восстания красных в Болгарии они пытались нейтрализовать белогвардейцев, способных помешать «победному шествию Советской власти».

Это достигалось разными способами. Например, созданием невыносимых условий для жизни, чтобы заставить их переехать в другую страну, и попытками добиться принудительной высылки наиболее опасных, «сознательных» контрреволюционеров в Советскую Россию.

Параллельно в ход шли пропаганда и подкуп слабых духом вернуться туда самостоятельно. Ради этого Советское правительство амнистировало «бывших участников антисоветских формирований» и предложило им вернуться домой, приступив к мирной жизни.

В данном направлении тогда в Болгарии на советские деньги активно работал «Союз возвращения на Родину» ^[374].

Коммунисты пытались показать, что время нетерпимости прошло и белоэмигранты могут решить все трудности, просто вернувшись домой. В отношении некоторых из них эта агитация была успешной, но в ряде случаев даже в безвыходной ситуации они предпочитали выбирать самоубийство, нежели преклониться перед врагом, надругавшимся над их «Верой и Отечеством», или путь мученичества на чужбине, но не измену своим убеждениям.

Однако в 1920-е гг. тысячи белоэмигрантов, особенно казаков, все же «клюнули» на большевистскую удочку и вернулись на Родину, где часть из них ждали расстрел или концлагеря. Впрочем, убедительных сведений относительно судьбы всех вернувшихся нет, и отличить байки о репрессиях от реального положения дел пока не представляется возможным.

Высшие командиры Белой армии пытались представить дело так, что попытки коммунистов не привели к полному разложению белоэмиграции, на что они надеялись. Так, Врангель утверждал, что в «Союз возвращения на Родину» записались лишь «единицы» ^[375].