Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 197

По имеющимся данным, «Касьянов, шедший впереди, погиб одним из первых» ^[1086].

На глазах своих подчиненных он упал, подрезанный пулеметной очередью. Произошло это, по одной из версий, когда он вел свой эскадрон на прорыв и наткнулся на пулемет противника.

Неравенство в силах между парагвайцами и боливийцами было настолько велико, что эскадрон Касьянова был вынужден срочно отступить, оставив на поле боя тела своих погибших, в том числе и командира.

Естественно, что многократное превосходство противника оставляло немного шансов на вынос тела комэска, однако подобное поведение еще недавно бахвалившихся ему своей верностью подчиненных, как русских, так и парагвайцев, заслуживает немало вопросов.

Когда после победы при Кампо-Виа в декабре 1933 г. парагвайцы снова вернулись под Сааведру, их командование назначило специальную команду для поисков тела Касьянова, которая целый месяц безуспешно работала здесь, но так ничего и не нашла. Что и не удивительно, ведь с того времени прошло девять месяцев.

Как вспоминает адъютант Бориса Павловича, А.Г. Дмитриев-Экштейн, подробности того боя (ему на момент гибели командира эскадрона было 28 лет), «тогда я был ранен в руку из крупнокалиберного пулемета. Пуля задела кость, и я был уверен, что руку я потерял (на самом деле, если бы это действительно был крупнокалиберный пулемет, то он в лучшем случае остался бы одноруким инвалидом. – Ред.).

Никогда не забуду нашего отхода из той «пасти дьявола… Многие лошади скакали без всадников, оставшихся навеки на поле боя. Когда мы добрались-таки до своих, то на глаза навернулись слезы: начинался новый день, а всего какой-то час назад я думал, что уже никогда не увижу его. Но война есть война и часто бок о бок с трагедией разыгрывается фарс.

В тот день я познакомился с будущим президентом А. Стресснером, который впоследствии сыграл в моей судьбе такую зловещую роль. У своих меня переодели в то, что имелось под рукой, – боливийскую форму, так как моя гимнастерка насквозь пропиталась кровью.

Когда я лежал без сознания, незнакомый мне парагвайский офицер спросил, указывая на меня: «Кто этот боли?» (боливиец по-парагвайски. – Ред.) Он принял меня за пленного и кто-то ответил ему в шутку, что я, мол, помощник генерала Кундта. Решив, что я – немец, которых было немало на боливийской службе, офицер пригласил переводчика-лейтенанта А. Стресснера, чтобы устроить мне допрос по всей форме.

Придя в себя и не сразу поняв ситуацию, я, наверное, выглядел довольно смешно. А «допрашиватели» не замедлили тут же «поднажать» на меня, к удовольствию наших шутников. Вскоре, однако, все прояснилось».

Впоследствии благодарные парагвайцы дали имя Касьянова одному из фортов под Сааведрой, продолжив таким образом традицию, основанную после смерти Серебрякова – называть в честь павших русских героев те места, где произошла их гибель ^[1087].

Николай Ширков

После гибели Касьянова командиром 2-го эскадрона назначили другого русского офицера – Николая Ширкова, о заботливости которого по отношению к подчиненным ходили легенды. По данным полковника Альфредо Рамос, «моменты затишья он использовал для обучения сержантов и младших офицеров навыкам ведения боя, знакомил их с историей войн и военного искусства, поднимая моральный дух».

По свидетельству генерала И.Т. Беляева, это назначение произошло благодаря военным талантам Ширкова, помощником которого назначили другого офицера-белогвардейца – Ходолея. Последний также выделялся своими боевыми качествами ^[1088]. Вместе на этих постах они и завершили войну.

Но это было потом, а тогда дела под Сааведрой у парагвайцев шли неважно. Сосредоточение в этом районе превосходящих сил боливийцев поставило под удар тылы самой боеспособной 1-й пехотной парагвайской «Железной» дивизии.

Одно из самых опасных мест у Сентено-Алигуато прикрывал 2-й эскадрон Ширкова, который в начале марта 1933 г. фактически спас «железных парагвайцев» от разгрома, а вместе с ней, по сути, и всю кампанию в целом.

Правильность назначения Ширкова командиром 2-го эскадрона выяснилась в ходе коротких маневренных боев в этом районе, где военные действия нередко носили полупартизанский характер.

Здесь и проявились высокие профессиональные навыки русского командира, проявившего себя талантливым кавалеристом. Стоит заметить, что он был действительно опытным военным, продемонстрировавшим свои дарования еще в Первую мировую войну. Это он подтвердил и во время боевых действий против Боливии.

Так, по итогам боев у Сентено-Алигуато Николая Ширкова признали «идеальным начальником». Дело в том, что именно на его участке противник начал очень опасный маневр, в случае успешного завершения которого он автоматически одерживал стратегически важную победу под Сааведрой.

Замысел германских генералов Кундта и фон Клюга состоял в скрытном выдвижении крупных сил 9-й дивизии боливийской армии к месту атаки, после чего планировалось выйти к тылам «железных парагвайцев» у Сааведра и разгромить их неожиданной атакой.

Однако план врага был сорван благодаря бдительному несению службы 2-м эскадроном Ширкова, который заметил движение противника и вступил с ним в бой, задержав его и позволив тем самым основным силам парагвайской армии выйти из ловушки.

Но, приняв на себя главный удар, «ширковцы» сами попали в крайне тяжелое положение и едва не были окружены боливийцами в Сентено. Они прорвались оттуда после ожесточенного боя опять-таки благодаря распорядительности и командирским качествам Ширкова. Показательно, что его эскадрон не оставил боливийцам ни раненых, ни имущества, после чего закрепился на новых позициях.

Получив от Ширкова донесение о движении на Сааведру превосходящих сил противника, командование приняло долгожданное решение об отводе 1-й «Железной» пехотной дивизии. По мнению парагвайских военных экспертов, именно это обстоятельство и спасло ее от неминуемого разгрома ^[1089].

За подобную перегруппировку выступал и И.Т. Беляев. И на этот раз парагвайское командование, понимая ситуацию, пошло ему навстречу, хотя, по мнению Ивана Тимофеевича, это стоило сделать еще раньше для реализации запланированного контрнаступления.

Недаром в своих воспоминаниях командир 1-й парагвайской «Железной» дивизии полковник К.Х. Фернандес высказал от имени своих соотечественников ему официальное признание и благодарность как «первому русскому на службе национального дела и всем храбрым офицерам той же национальности» ^[1090].