Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 159

Потом как-то заговорили: есть ли здесь русские? Оказалось, что есть! Где теперь, в какой глухой дыре на белом свете не найдешь русского человека? В Белем-дель-Пара осели шесть или семь наших соотечественников. Всех их мне повидать, к сожалению, не удалось, но живут они, как я слышал, ни на что не жалуясь. Чем они занимаются? Русский человек всюду занимается, чем придется.

Например, эмигрант Х., бывший офицер, разводит крокодилов… Просто взял на 40 лет концессию на крокодилов, сделал загон на острове близ Белема, наладил хозяйство, словно устричное или рыбное, и живет припеваючи.

На наших «боевых кораблях» две недели не удавалось зажечь электричество. Французский экипаж уехал, и его сменили колумбийцы, как нам литературно заявили, «колумбийский экипаж». В действительности же у меня на корабле был сброд со всего мира из 14 языков, как на золотых приисках. Здоровые, крепкие, зубастые, мускулистые, но ничего в морском деле не понимающие. Ничего, конечно, не понимал, и «капитан». До этого дня он служил секретарем в каком-то европейском посольстве. Да и все командиры и даже матросы были вроде него.

А потому уважение к нам, русским инструкторам, было такое, какого я уже лет 15 не видел. Каждому из нас дали по денщику, смотрят в рот, чтобы ни одно твое слово не пропало даром, кормят, поят, ухаживают.

Но вы думаете, легко их было заставить работать? Кажется, самое тяжелое в походе было – безделье. Чуть что – посмотрят на солнце, пожмут плечами и скажут: «Жарко! Как-нибудь потом сделаем…»

Вот так и промучились мы с туземными механиками недели две, пока каким-то чудом не зажглось у нас электричество. Механики у нас такие, что ключом простого замка открыть не умеют. Мы уже не то что починить сломанные машины, за здоровые боялись! Как дети, возятся с болтами и винтами, всему удивляются! А старшего мы просто «колдуном» прозвали: стоит над машиной, руками размахивает, бормочет что-то, присядет, язык показывает… Но сердиться на них было невозможно. Симпатичные, добрые ребята.

Провожали нас торжественно, весело, будто на пикник отправляли. Нам они напоследок сказали: «Вы перуанцев не бойтесь. Они неопасные, сюда часто заезжают, кофе пьют… Самое опасное на фронте – это москиты и летучие блохи».

Двигаемся вверх по Амазонке на театр военных действий. Мы привыкли говорить: «маленькие южноамериканские республики», но не забывайте, что расстояния там чисто сибирские. Может быть, потому и местные жители, несмотря на разницу в климате, по характеру смахивают на сибиряков: такое же гостеприимство, то же стремление поставить последний рубль ребром. Когда дорвались из глуши до культурного центра с развлечениями…

Наши канонерки поднялись по Амазонке на полторы тысячи километров, а вспомогательный крейсер «Москера» – на три тысячи километров. На всем этом протяжении мы видели всего два больших города.

Когда наши корабли обслуживались немцами, они делали по 17 узлов, а теперь, с колумбийской командой, едва плетутся со скоростью в 10 узлов.

Поднимались мы по реке две недели. Жили по солнцу: с 6 часов утра до 6 часов вечера – тропический день, а с 6 вечера до 6 утра – черная звездная ночь. Мы видим лишь зеленые берега, увитые лианами, белых и розовых ибисов, спящих весь день на одной ноге, над головой лишь проносятся с карканьем, словно воронье, стаи зеленых попугаев и изредка встречаются поселки из двух-трех деревянных домов…

Живут люди, как в раю или как скоты: ничего не делают! Да и что делать? Все под рукой, природа сама работает на человека. Бананы дают плоды уже через три-четыре месяца после посадки по несколько урожаев в год, капуста вырастает через шесть дней. Кухонная посуда растет на деревьях, делают ее из плодов, которые вроде нашего арбуза.

Голые детишки лазают по кустам, питаются фруктами, орехами, овощами, и в лучшем случае родители подкармливают их маисовой болтушкой…

Однако моему русскому желудку, когда я набросился на экзотические яства, было все же досадно, что тут нет ни картофеля, ни репы, ни моркови, ни свеклы. Не растут! Зато такого кофе, как здесь, хотя он и считается тут самым скверным сортом, никогда в жизни не пил, таких аромата и вкуса не подозревал даже и в природе! А сахар растет в огороде… Сошли мы как-то на берег, зашли в один дом, хозяйка подает чашку кофе.

– Сахар, – спрашиваем, – есть?

– Как же, – говорит, – сейчас!

Вышла из дома, подошла к сахарному тростнику, ткнула в стебель ножом и нацедила в чашку жижи вроде воды. Оказалось слаще рафинада!

Топки своих кораблей мы топили безумно дорогим в Европе красным деревом!.. Правда, оно было не первого сорта, но и к такому за пределами Латинской Америки было не подступиться!

Грузили нам на палубы это дерево полуголые коричневые люди, бравшие за работу всего-то по франку с тысячи поленьев. Каждая канонерка принимала на борт по 18 тысяч поленьев. Таким образом, за 18 франков мы получали топливо на сутки. Грузчик зарабатывал в день полтора франка и был счастлив. Такая жизнь человеку ничего не стоит, но кончится сезон, он съездит в город, да купит на скопленные деньги ботинки или шляпу…

Ослабели первые впечатления, утих первый восторг, и стала заедать смертельная скука. Ничего так не раздражает, как общее безделье и сонливость. Берег все такой же на протяжении двух недель пути, противоположной стороны не видно, река очень широкая. Единственное развлечение – плавучие острова да суета лоцмана, пытающегося избежать с ними столкновения.

И вдруг на пятнадцатый день поднимаюсь как-то утром на палубу и глазам не верю… Что такое? Русский Севастополь! Та же бухта, такой же вид города, те же крачки на воде и берегу, океанские пароходы в порту…

Это – Манаос, главный город провинции, в нем живут 80 тысяч жителей. Чудный город! Великолепные здания, роскошный театр, мощеная черной и белой мозаикой площадь перед ним, а по улицам, рядом с людьми, вышагивают черные птицы, не то индейки, не то небольшие орлы…

Это городские уборщицы – «урубы». По закону их запрещено убивать. Это и понятно, ведь, например, стоит закрыться рынку, как они стаями слетаются на рундуки и в мгновение ока пожирают все отбросы вплоть до газетной бумаги, а затем сторожу только остается слегка пройтись метлой по очищенному птицами месту.

Здесь встретили мы двоих русских, оба одинокие, бывший офицер и чиновник, работающие на бразильцев землемерами. Устанавливают в девственных лесах государственную границу.

Удивительно, как бывший интеллигент с бородой и в пенсне, человек, которому перевалило за 50 лет, приспособился к новым условиям! Они отлично зарабатывают: будучи на всем готовом, получают ежемесячно по две тысячи франков. Встретили они нас в этой глуши как родных.

О своей работе они рассказывают так: «Дикие густые леса начинаются сразу за городом. Уходим в них с отрядом в двадцать человек на несколько месяцев. Бродим по звериным тропинкам как в сибирской тайге. Ходим словно в заколдованном царстве. Кажется, что здесь до тебя никогда не ступала человеческая нога, и вдруг – поляна, детский смех, человеческая речь. Посреди девственных лесов, как чудо в сказке, вырастает чистенький поселок с каменными домами, мощеными улицами, а на карте о нем нет никаких указаний!