Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 126

«Назло» Франции…

Также одной из причин подобных переездов стало давление французских властей, заметно усилившееся после убийства 7 мая 1932 г. президента Франции Думера белоэмигрантом Горгуловым в знак протеста против установления Парижем отношений с СССР.

В тот момент представители белоэмиграции относились к Франции настолько озлобленно, что, по словам Яремчука, получив выгодное предложение по работе от командования французской армии, он решительно от него отказался, хотя абсолютно не знал, что предложат ему в Испании.

Он мотивировал свой отказ тем, что «французское правительство наполнено евреями, ненавидящими белоэмигрантов и делающими все, чтобы он и другие изгнанники как можно скорее покинули «не боящуюся Бога Францию» и отправились «в богобоязненную Испанию» ^[653].

Русское ли это дело – сражаться в Испании?

Впрочем, были у белоэмигрантов и другие точки зрения на эту проблему, благодаря которым можно понять мотивацию тех, кто не захотел воспринять испанские события как «продолжение Гражданской войны в России».

В результате происходящее показало и нарастающий кризис внутри самой эмиграции. В том числе и то, что не все однозначно было и среди «сторонников» Франко: на настроения белоэмигрантов сильно влияли усилившиеся среди их вождей разногласия по политическим и иным вопросам.

Особенно сильное влияние на «умы и сердца» потенциальных добровольцев оказала позиция А.И. Деникина. Именно он, несмотря на свои «словесные» симпатии к Франко, в то же время выступал резко против отправки русских добровольцев в Испанию. И по этому вопросу он резко разошелся с руководством РОВС, что стало одной из главных причин его неучастия в работе данной организации.

Среди противников «помощи испанским белым» оказался довольно известный генерал А.А. Кереновский, опубликовавший в сентябре 1936 г. соответствующий материал в «Царском Вестнике», в котором резко раскритиковал призывавших ехать в Испанию.

Его статья начиналась эпиграфом из Козьмы Пруткова:

Далее следовал такой текст: «Когда, наконец, мы поумнеем и перестанем распинаться за чужих? С какой стати и почему проливаем потоки слёз и чернил во имя какой-то совершенно ненужной, чуждой и безразличной Испании? И если бы только слезы и чернила! Наши русские люди, офицеры, пошедшие проливать свою кровь на поля Ламанчи, выручают потомков Дон Кихота. Ту русскую кровь, проливать которую за чужие интересы они не имеют права, ибо скоро она может понадобиться Матери России.

Без негодования нельзя прочесть ребяческое письмо русского белого офицера, напечатанное в «Часовом» и, увы, перепечатанное очень многими эмигрантскими газетами, в том числе и «Царским Вестником». Он, видите ли, счастлив, что исполняет «свой долг», как будто борьба за испанское благополучие составляет долг русского офицера! Нужно и важно истреблять русских большевиков, тогда как на испанцев нам должно быть в высшей степени наплевать.

Пусть нам не морочат голову надоевшей пошлятиной, будто борьба с «мировым злом» – это наше «общее дело». Почему это вдруг сделалось «общим делом» сейчас, в 1936 г., а не было им в 1917–1921 гг.? Что делали тогда эти посылающие нам сейчас привет господа испанские офицеры? Где они были тогда? Под Тихорецкой? А может быть, под Армавиром, Царицыном или Харьковом? Или, может быть, под Киевом и Орлом? Во всяком случае, опоздав к Московскому походу, они бы успели, конечно, прибыть к Перекопским боям и под Каховку. Где же они были тогда? Много ли их стояло в строю наших офицерских рот?

Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные испанские священники… Подумаешь, нашли чем разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь жалел? А тысячи замученных русских священнослужителей, разве это нашло отклик во французских, германских, испанских столицах? Это не было тогда «общим делом».

Что за негодование, разрушен Алькадер! А когда Иверскую сносили, кто из них возмутился? А когда разрушали старейший наш храм – Десятинную церковь, возведенную еще Владимиром Красным Солнышком, – кто из господ испанцев тогда возвысил свой негодующий голос? Укажите мне испанца, который протестовал бы против уничтожения Храма Христа Спасителя!

Не знаете. Вот и отлично. А я зато укажу вам русского офицера, туберкулезного, не имеющего права на труд, с отобранным паспортом, которым не так давно, всего несколько месяцев тому назад, господа правые испанцы и прочие господа французы, перебрасывались, словно мячом, через Пиренеи! В этом наш искалеченный и гонимый штабс-капитан заслуживает в тысячу раз больше нашего внимания и сострадания, чем все испанские патеры, вместе взятые.

А пока испанский «капитан Х» шлет привет русскому офицерству. Запоздалое на целых 17 лет и ненужное приветствие. Отчего они не посылали нам, русским, свой привет в 1919 г.? Или это тогда не было «общим делом»?

Победят белые испанцы – полпредство (советское. – Ред.) по-прежнему останется в Мадриде, а если и удалится оттуда, то совсем на непродолжительное время. А русских офицеров, имевших наивность и даже более, чем наивность сражаться в их рядах «за общее дело», немедленно же выставят вон из Испании как «нежелательных иностранцев». Да еще, чего доброго, предъявят им обвинение в советской пропаганде, как это всегда было в обычае у испанцев в отношении белых русских эмигрантов.

Когда, наконец, мы поймем, что иностранные националисты, будь то испанские белогвардейцы, французские «огненные кресты», немецкие наци и итальянские фашисты – такие же враги нас, русских эмигрантов, и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо, а повторить при этом мудрые слова Тараса Бульбы: «Чтобы они там подохли все, собаки!» ^[654]

Через три номера «Царский Вестник» опубликовал на материал А. Кереновского ответ генерала Скородумова: «Если испанцы, немцы, японцы, французы все равно нас за это никогда не отблагодарят, то русский офицер с этим считаться не может. Русский офицер должен быть рыцарем всегда, везде и повсюду и, будучи убежденным антибольшевиком, должен уничтожать большевиков на любой территории – испанской, французской, немецкой и др., ибо если французы, испанцы, японцы и т. д. поступают отрицательно, то это далеко не значит, что и русские офицеры должны поступать так же.

Но естественно, принимая участие в гражданской войне, русские не должны рвать зубами Мадрид, Париж и т. д., ибо на черта они нам нужны. Мы должны только помогать, но не освобождать. Но принимать участие в гражданской войне (в Испании. – Ред.), и обязательно в русских боевых единицах, с возможно меньшими потерями, сберегая силы для последнего решительного боя под Москвой, русские обязаны…

Честь и слава русским офицерам, воюющим против большевиков, хотя бы и в Испании. Пускай сперва подохнут все большевики, а потом при первом же случае мы поговорим и все припомним иностранцам, но сейчас это преждевременно» ^[655].