Красная комната  - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобусова cтр.№ 7

Джин и тогда это показалось странным. Теперь — тем более. Эта комната, даже в кровавом мареве страшного видения, безудержно притягивала ее. Ей страшно нравились эти переливы кроваво-красного цвета — те самые, которые на всех прочих людей нагоняли тоску и ужас. На всех — но только не на нее! Джин купалась в этом видении, словно в кровавой ванне. Ей вдруг подумалось, что воображаемые примочки из свежей крови исцеляют ее раны, гасят и тревогу за будущее, и рвущую душу боль. Боль за очень страшного человека, который превратил ее душу в такой кровавый туман. Человека, растоптавшего и ее сердце, и ее мысли… Странно — Джин ни на секунду не переставала думать о нем…

Эта мысль-воспоминание словно встряхнула ее мозг, разрушила наваждение, вызванное красной комнатой. Джин будто случайно увидела оставленный на столе в центре комнаты ноутбук. Включила. Плюнула в собственную душу. Открыла страшную ссылку.

Больше ничто уже не могло ни спасти, ни очистить ее душу. Ее любовник (все ее существо разрывалось на части от необходимости сказать слово «бывший»!) в половине третьего ночи висел на сайте знакомств.

Онлайн… Ядовитая зеленая точка на яркой красочной фотографии. Улыбка. Взлохмаченные ветром волосы. На фотографии, которую снимала Джин…

Она и сама не понимала, отчего так страшно рвется на части ее душа.

Любовник. Человек, который случайно вошел в ее сердце, потому что по какой-то нелепой, дикой случайности она впустила его к себе внутрь. Человек, который был ее воздухом, ее солнцем, ее сердцем — был тем, кто больше всех тревожил нервные окончания ее мозга, тем, кто растворялся в потаенных глубинах ее сновидений.

Джин до сих пор чувствовала жесткость его твердых сильных рук на своем теле. Стоило подумать о нем, как каждую ее клетку будто обжигало огнем. Она млела, тонула, задыхалась и уже не боялась однажды вовсе не выкарабкаться на поверхность. И конечно, она захлебнулась, как и было суждено свыше! Захлебнулась точно таким же кровавым дождем, который теперь плясал на стенах красной комнаты. Только на тот раз на кровавые кусочки разорвалось ее собственное сердце, и по стенкам сосудов, по сухожилиям, по венам поползли вниз кровавые капли. Кровавые капли ее мучительных, так и не выплаканных слез…

Все было банально и просто. Джин влюбилась в этого человека. Было все: обещания жить до самой смерти под извечным девизом всех идиотов, мошенников и влюбленных — «Я хочу быть с тобой навсегда!»

Он так и говорил: «Я хочу быть с тобой навсегда, — и еще добавлял: — Не отвергай, не отталкивай мое сердце!» И конечно, держал за ручку, целовал пальцы, глубокомысленно заглядывая в глаза.

«Я клянусь, что никогда тебя не обижу. Я никогда не причиню тебе боль. Твоя история — то, что ты рассказала мне о себе — она разорвала мое сердце! Кем я должен быть, чтобы после этого обидеть тебя?! Я сделаю тебя счастливой! Я никогда тебя не оставлю, никогда не причиню боль. Я… Я… Я…»

Так все и говорилось — красиво, с придыханием, правдиво.

«Я тронут тем, что ты открыла мне свое сердце. Я никогда не причиню тебе боль!»

А потом пришла беда — бытовая беда, избитая, обыденная и потому страшная. И Джин обратилась к нему за помощью. Конечно же не надо было обращаться. Нет такой беды, с которой не могла бы справиться женщина в современном мире — даже самая слабая и ничтожная из всех.

Но в генах, в этих проклятых никчемных соединениях молекул, до сих пор заложена память миллиона глупых поколений: мужчина — это рыцарь. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь — проси о ней у рыцаря. И Джин попросила — немного психуя, но при этом трогательно заглядывая ему в глаза.

Джин была готова уже растаять — вслед за собственным сердцем. Она готова была расплыться розовым слюнявым облаком от его еще не произнесенных слов. Она ждала тех слов, которые ждут все женщины на свете.

«Милая, успокойся, мы что-нибудь придумаем, не волнуйся». «Все будет хорошо, мы справимся, я подумаю, как тебе помочь». «Джин, ты знаешь, у меня сейчас проблемы на работе, но я обещаю тебе — как только мои дела наладятся, я обязательно постараюсь тебе помочь». «Давай сядем вместе и подумаем, как мы можем справиться с этой ситуацией». «Милая, не беспокойся и ни о чем не думай, я все решу». «Джин, ты сильная, я уверен, ты справишься, а я помогу тебе, чем смогу». «Может, я постараюсь тебе помочь, подсказав выход? Вместе мы решим все проблемы». И конечно, заключительную мантру, которая нужна женщинам в сто раз больше, чем оргазм: «Милая, не волнуйся, все будет хорошо, я с тобой!»

Но любовник вдруг посуровел и, так же преданно глядя в ее глаза, сказал: «Евгения, я ничем не могу тебе помочь, и я не стану этого делать. Бог тебе поможет».

А беда была реальной, она подступала к ее сердцу, к дверям ее дома, уже перешагнув старый затертый порог. И Джин было страшно, по-настоящему страшно, как бывает очень маленькой девочке, впервые попавшей в холодную незнакомую комнату. Душа ее обливалась кровью, а мысли путались, вспухая кровавыми пузырями. И в целом мире у нее не было никого больше, кроме этого человека, который когда-то держал ее за руку, преданно заглядывал в глаза и говорил, что не предаст и не обманет ее — никогда, никогда, никогда!

А за два часа до того они занимались любовью. Джин как могла ублажала его, разбивалась в лепешку, рассыпалась мелким бисером — так, как рассыпаются все женщины мира, пытаясь произвести впечатление на того, кто им по-настоящему дорог. А Джин тогда вовсе не было хорошо, но она врала, что ей так хорошо, как не было никогда. Она врала, потому что больше всего на свете хотела сделать для него все — и отдать ему все!

Джин готова была расщепить на кусочки свою собственную душу, разложить ее по атомам и обернуть его ноги, чтобы не дай бог его не потревожил обыкновенный сквозняк.

Джин отдавала ему не свое тело — не грудь и не то, что находится между ногами. Она отдавала ему свою душу — именно душой она занималась любовью. Той самой душой, что отродясь не слыхала грубое слово «трах» или более приличное слово «секс».

И ноги его, так боявшиеся простуды, были обернуты ее душой, которую Джин с радостью вырвала ради него из собственного тела. И делала она так не раз и не два, а он даже не подозревал, что творится с нею.

Джин не могла в это поверить.

«Бог поможет…»

Никто и никогда не говорил ей таких слов. А его ноги по-прежнему были закутаны в ее душу. И той самой рукой, в которой, клянясь, держал ее руку, он теперь нежно поглаживал ее.

И тогда Джин закричала. Она заистерила, завелась так, как все женщины на свете. Она визжала и плакала, глотая собственные сопли, будто кровавый дизентерийный понос. Она кричала, что он не мужчина, что ей не нужна ничья помощь, потому что она боец, потому что она воин. Кричала, что он мразь и она не простит его никогда. И по глупости, повинуясь самой обычной женской истерике, тут же заблокировала его на Фейсбуке — пыталась хоть так по-детски отомстить за свою боль.

Он ушел. Она провела бессонную ночь. К утру Джин была виновата во всем — и в первую очередь в своей собственной жизни. Джин была виновата в прошлогодней холодной зиме и в том, что осенью идет дождь. Джин была виновата в крике соседки под окнами и в собачьем лае, который по утрам беспокоил чей-то сонный покой. Конечно, Джин — кто же еще! — была виновата в росте курсе доллара и во всех бедах, которые происходят на земном шаре — в терактах, наводнениях и цунами. Страшно виновата была Джин в тропическом смерче, который стирал с лица земли дома и людей.