Безлюдные земли - читать онлайн книгу. Автор: Арне Даль cтр.№ 42

– Это мразь номер два, – сказала Молли Блум. – Урожденная Фрейя Линдстрём, с которой вы прожили вместе одиннадцать лет. Тогда у вас родились общие дети, Оскар и Маркус. Фрейя так и не вышла за вас замуж за эти одиннадцать лет, Сэм, но, встретив французского бизнесмена Жана Бабино, она вышла за него всего через полгода. Вся семья живет сейчас в Париже. Фрейю зовут Фрейя Бабино, а ваших сыновей – Маркус и Оскар Бабино. Правда ли, что вы не встречались с ними с того апрельского дня два года назад? Когда она забрала их и смылась?

Бергер уже давно сидел с закрытыми глазами. Теперь он открыл их.

– Смылась? – спросил он.

– Из аэропорта Арланда поступило заявление в полицию. Какое-то нападение на сотрудников безопасности, произведенное неким Самуэлем Бергером. Раздавал удары кулаками. На следующем рейсе до Парижа числятся Фрейя, Маркус и Оскар Линдстрёмы. Через месяц-другой их стали звать Фрейя, Маркус и Оскар Бабино. Так что смылась кажется правильным словом.

– Нет, – глухо возразил Бергер. – Моя жизнь вышла из колеи, когда она ушла. Я был не в состоянии заботиться о двух буйных восьмилетках. Я передал ей опеку. Но едва ли бы я согласился на это, если бы я знал, что она увезет их за границу. Когда я узнал об этом, я метнулся в Арланду, чтобы попытаться уговорить ее.

– И вместо этого применили насилие по отношению к персоналу в пункте досмотра.

– Вряд ли это можно назвать насилием.

Бергер снова закрыл глаза. Он старался не дать им переполниться. Но у него были несвободны руки, и спрятаться за ними он не мог. Вытереть неизбежные слезы было нечем.

Блум продолжала, не обращая ни на что внимания:

– Ваша ненависть к женщинам зародилась, естественно, не тогда, когда ваша партнерша ушла от вас в феврале почти три года назад, забрав с собой сыновей. Ее и Фрейя еще успела хлебнуть. Но она перешла на новый уровень. Когда потом Фрейя в мае, совершенно законно, забрала Маркуса и Оскара из школы и увезла с собой в Париж, ваша ненависть к женщинам окрепла, Сэм. После инцидента в Арланде вы начали называть свою бывшую мразью и стали по-настоящему опасны. Спустя месяц, седьмого июня, пятнадцатилетняя Аиша Пачачи исчезла в вашем родном районе Хеленелунд в Соллентуне. Это произошло в день окончания учебного года, праздник, на который вам не довелось пойти тем летом. Вы вообще побывали только на одном таком празднике, Сэм, когда ваши сыновья закончили первый класс. Вы сильно взбесились тогда?

Бергер сидел молча, уставившись на стол. Блум продолжала, не сводя с него глаз:

– Тем летом произошло вот что: вы начали мстить женскому полу, Сэм. Вы хотите не допустить, чтобы эти пятнадцатилетние девочки выросли, стали взрослыми, вероломными женщинами. Вы объявили крестовый поход против злобных женщин, которые крадут у мужчин их сыновей. Вы похищаете их, пока они не успели навредить какому-нибудь мужчине. Вы вымещаете свой гнев на этих юных девочках, и когда вы, похитив Эллен, предали свои деяния огласке, вы также проследили за тем, чтобы расследование поручили вам. Вот почему вы вдруг обнародовали информацию обо всех похищениях, хотя раньше так долго ее прятали. И то, что вы перенесли отвратительное прозвище, данное вами матери ваших детей, – мразь – на убийцу, которым сами и являетесь, делает ситуацию настолько извращенной, что это почти пикантно.

После тяжелого молчания Бергер поднял на нее глаза. Из них текли слезы. Он сказал:

– Я люблю своих детей. Я хочу их вернуть.

– А они наверняка жаждут вернуться к отцу – серийному убийце, – жестоко ответила Блум.

В нормальных обстоятельствах Бергер смог бы смахнуть слезы за несколько секунд и прийти в себя. Но не сейчас. Они текли по щекам, как у маленькой девочки, высыхали сами, как у душевнобольного пациента.

Одновременно с тем, как ему пришла эта мысль, он услышал, как он об этом думает. Это было почти как откровение. Он уже очень давно не видел самого себя в столь ясном свете.

В слишком многих смыслах Молли Блум была права.

Собственно говоря, во всех, кроме главного.

И она сама как будто знала об этом. Как будто она наказывает его за что-то другое. За то, что он это он.

– Вы знаете, что я этого не делал, – сказал он.

– Почему тогда вы забрали материалы расследований, касающиеся Юлии Альмстрём и Юнны Эрикссон за три дня до похищения Эллен Савингер?

– Это неправда…

– Я расскажу почему, – решительно прервала его Блум. – Потому что вы хотели похвастаться, предстать умнее, чем вы есть. Вы могли спокойно обнародовать случаи Юлии и Юнны, не рискуя ничем, Дезире Росенквист и остальных это бы впечатлило. Вы могли блистать и быть уверенным, что тылы подстрахованы. Вы ничего не рассказали о двух первых жертвах, о Аише Пачачи и Нефель Бервари, а следы в делах Юлии и Юнны были уже уничтожены. Хотя все-таки не совсем.

Она показала на маленькие шестеренки, которые по-прежнему лежали на столе рядом со своими крошечными пакетиками.

– В делах Юлии и Юнны нет места преступления, – продолжала Молли Блум. – Однако эти колесики от Patek Philippe 2508 Calatrava взяты с мест преступлений. Никто во всем мире не знает, где держали и убили Юлию Альмстрём и Юнну Эрикссон. Никто, кроме убийцы. Это не улики, Сэм Бергер, это трофеи. Эти шестеренки – трофеи, которые почти всегда имеют серийные убийцы. По-настоящему больные серийные убийцы. Вы хотите помешать женщинам взрослеть. Вы и есть мразь. Та самая мразь.

Молли Блум замолчала. Вонзила взгляд в Бергера. Она его одолела.

Он медленно кивнул.

– Да, – сказал он. – Это выглядит совершенно ужасно.

– Вы пожертвовали своими лучшими часами. Разобрали жемчужину своей коллекции и начали выкладывать детали часов в местах, где убивали девочек. Если бы хоть одна шестеренка пропала, вы бы утратили свой самый любимый предмет. Все для того, чтобы повысить шансы. Ни одной шестеренки не должна была найти полиция, ни одного места преступления, ни одного трупа. Вы собираете свои Patek Philippe 2508 Calatrava, Сэм. Скоро время снова пойдет правильно. Когда вы убьете достаточно девочек.

Бергер тяжело дышал. Через какое-то время он сказал настолько сдержанно, насколько это вообще было возможно:

– Я вернусь к шестеренкам. Очень скоро. Но сначала мне нужен ответ на один вопрос.

– Вы находитесь в таком положении, в котором прав у вас нет вообще ни на что, мразь, и уж конечно, не на вопрос.

– Но иначе ничего не сходится. Лина Викстрём?

– Что?

– Вы позвонили в полицию от имени Лины Викстрём из Мерсты. Вы почти безупречно замаскировали голос благодаря СЭПО. Вы сказали, что видели Эллен Савингер в окне дома какого-то чудака по соседству. Вы сказали, что видели у нее на шее розовую ленту с православным крестом. Поскольку СЭПО было в курсе полицейского расследования и опережало его, розовая лента не удивляет. Но непонятно, откуда вы знали, где находилась в заточении Эллен. Мы искали ее три недели, это было дело первостепенной важности. Как, черт возьми, СЭПО нашло ее до нас? И почему вы не захотели войти в дом? Почему вы навели нас на след в Мерсте?