Оленьи сказки - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Селиванова cтр.№ 22

– А не пойти бы тебе…

Рута задумала недоброе – Олененок поняла это по ее прищуренным глазам и плотно сжатым губам.

– За стол! – резко прервала она их разговор.

Йонас и так едва согласился остаться. Олененок не могла допустить, чтобы Рута его выгнала.

Лесничая громко вздохнула и опустила кочергу. Олененок едва не пискнула от радости: победа была за ней.

Радость сменилась разочарованием, когда Рута поставила на стол дымящиеся тарелки с супом. В коричневатом бульоне плавали огромные и уродливые куски мяса, от одного вида которых внутри живота неприятно урчало.

– Рута, а можно мне…

– Нет, пока не доешь, сладкого не получишь.

Олененок обиженно уткнулась в тарелку, помешивая жидкость и переливая ее из ложки обратно в суп. Есть не хотелось, но лесничая неотрывно следила за ней. Олененок осторожно пнула Йонаса ногой под столом.

Он оторвался от еды и повернулся к ней, недоуменно дожевывая кусок мяса. Олененок жалостливо посмотрела на него и на суп. Он должен был ее понять. Она отчаянно нуждалась в помощи.

– Рута, у тебя есть соль?

– Да, я сейчас принесу.

Как только она отвернулась, Олененок тут же передала тарелку Йонасу, забрав у него порцию. Он успел съесть почти все, на дне плавало немного картошки. Она смело набрала их в ложку и, дождавшись, пока Рута вернется, с аппетитом проглотила.

– Я все! – довольно заявила она.

– Хорошо, можешь идти. – Рута даже не подняла головы, чтобы похвалить ее.

– А сладкое?

– А сладкое получит Йонас, ведь это он доедает твой суп.

Олененок распахнула глаза: она совсем не ожидала такого. Йонас ел много и легко сумел бы оставить ее без пирога, съев все одним махом.

– М-м… – Он мечтательно улыбнулся и взглянул на Руту так, словно именно она была тем самым пирогом. – Сладкое я люблю.

Олененок почти успела испугаться, но Рута вдруг ударила его попавшейся под руку кухонной тряпкой и выставила за дверь. Кажется, она не любила мужчин-сладкоежек.

Каждый день зимы приносил новые открытия. Неизменным оставалось лишь одно – сны. Олененок снова и снова видела туманную дорогу и лес. Густой и дремучий, он становился все темнее, а деревья выстраивались в узкий коридор. В конце сна ее ждал знакомый дом из темного дерева с покосившимися бревнами и покрытой мхом крышей. Пахло горькой полынью и приторно-сладкими пряностями. Дверь призывно открывалась каждый раз, но Олененок всегда просыпалась раньше, чем успевала в нее заглянуть.

Лишь когда холода уступили место ранней весне, снег подтаял, а сугробы сменились проталинами, она наконец смогла увидеть больше. В доме ее ждала женщина. Олененок видела ее много раз и успевала разглядеть до мельчайших деталей, но, проснувшись утром, не могла сказать о ней ничего. Была она молодой или старой, улыбалась или грозилась бедой – Олененок не помнила. Точнее, не могла описать словами. Хорошо отложился в памяти лишь голос: женщина звала ее, знала по имени и давно ждала у себя.

Рута не верила снам и отказывалась идти на поиски таинственного дома.

– Ты не понимаешь, это очень важно! – Олененок подалась вперед и наклонилась ближе к Руте.

– Каждая твоя идея – очень важная. – Рута перебирала крупу и отвечала монотонно, почти не обращая внимание на сказанное.

– Здесь все иначе. Это не моя идея. Это все она.

– Женщина из сна, которую ты даже не помнишь?

– Я помню! – Олененок сердито фыркнула. – Просто не могу описать. Но она существует. И я пойду к ней с тобой или без тебя.

– Нет. – Рута оторвалась от работы и холодно посмотрела на нее. – Без меня ты никуда не пойдешь. А если ослушаешься, то я накажу тебя. Лес полон опасностей.

Рута не понимала ее или не хотела понимать, и Олененку оставалось только одно – изливать душу Йонасу. Он всегда находил время, чтобы выслушать ее, и никогда не считал ее идеи глупыми. Он действительно сочувствовал ей и с удовольствием обсуждал все, что приходило ей в голову.

– Знаешь, ты очень хороший человек. – Олененок устроилась на бревне рядом с Йонасом и прижалась к его плечу. Весь день они искали первые подснежники, бегали по лужам и играли в следопытов. – Веселый, добрый и надежный.

– Мне очень приятно, Олененок. – Он приобнял ее и прижал к себе.

– Я бы за тебя даже замуж вышла.

– Оу, это большая честь. – Он отстранился и заглянул ей в глаза.

– Если бы только ты не был таким старым.

Олененок весело рассмеялась, наблюдая, как изменилось лицо Йонаса. Он нравился ей все больше с каждым днем.

– Неужели я правда выгляжу таким старым?! – возмущенно заявил Йонас, захлопнув за собой дверь.

В сапогах хлюпала вода. С наступлением весны он особенно остро почувствовал, насколько они износились. Если Олененок смело скакала по лужам, то он, даже стараясь быть осторожным и обходить каждую, все равно промокал насквозь.

– Что, даже ничего не скажешь? Или ты просто хочешь сделать комплимент, но не умеешь?

Йонас усмехнулся: всегда острая на язык, Рута не нашлась, что ответить. Значит, он действительно был хорош. Или, по крайней мере, она так считала.

Он повесил влажный плащ у двери и, вздохнув, вытер его рукой: на боках остались грязные следы от сапожек Олененка. Он не хотел катать ее сейчас, но устоять перед жалостливым взглядом не смог. Да и слишком к лицу маленькой веснушчатой проказнице была улыбка.

Йонас обернулся и хотел сказать, что Руте стоит обучить Олененка манерам, но замер, не сумев вымолвить ни слова. Она стояла, словно каменное изваяние. Бледная кожа в слабом освещении казалось совсем белой, а зеленые глаза выглядели мутными стекляшками.

У ее ног лежала тряпка, а руки замерли, будто она пыталась поднять их выше, но не могла. Внутри у Йонаса похолодело. Он никогда не видел ее такой. Вечно спокойная Рута могла сердиться, радоваться или даже флиртовать, как ему казалось, но такой потерянной она выглядела впервые.

– Рута?.. – Собственный голос не слушался его и звучал слишком тихо и вяло.

Она вздрогнула, и Йонас выдохнул с облегчением. На мгновение ему показалось, что она действительно застыла.

– Йонас. – Она нахмурилась.

Его имя Рута произносила много раз, и он привык слышать его с нотками пренебрежения, раздражения и даже насмешки. Но сейчас она, словно утопающая, цеплялась за него.

Если прежде Йонас чувствовал себя взволнованным, то теперь грудную клетку сдавливал страх. Он медленно расползался по телу, отдаваясь стуком крови в голове и дрожью в животе.