Вселенная сознающих - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Герберт cтр.№ 7

– Становится жарко, – меланхолично заметил Макки.

– Что?

– Жарко. Помните инструкции? Калебаны обожают высокую температуру и сухой воздух.

Макки уже чувствовал, как мокрая одежда начинает липнуть к коже.

– Верно, – согласился Фурунео. – Итак, что мы имеем?

– Он пригласил нас к себе, и мы его не потревожили, потому что у него «нет точки отсчета для понятия тревожности». – Он обернулся к гигантской ложке.

– Где он?

– В этом половнике.

– Да… я… э-э-э… ну да, конечно.

– Вы можете называть меня Фэнни Мэй, – произнес калебан. – Я способна воспроизводить себе подобных и соответствую эквиваленту женщины.

– Фэнни Мэй, – сказал Макки, отчетливо понимая совершенно идиотскую пустоту, стоявшую за этим обращением. Как можно увидеть это дьявольское существо? Где его лицо? – Это мой товарищ, Аличино Фурунео, агент Бюро Саботажа на планете Сердечность.

Фэнни Мэй! Чертовщина какая-то.

– Ваши представления приняты, – отозвался калебан. – Я интересуюсь целью вашего визита.

Фурунео яростно почесал правое ухо.

– Каким образом мы его слышим? – он тряхнул головой. – Я могу понять это, но…

– Не берите в голову, – подбодрил планетарного агента Макки, но все же мысленно одернул себя. Теперь стели помягче. Как можно допросить это существо? Бестелесное присутствие калебана, извращенный способ, каким его ум воспринимал вещественное – все это в совокупности с гневином вызывало сильное раздражение.

– Я… мне дан приказ, – заговорил Макки, – найти калебана, нанятого Млисс Эбниз.

– Я приняла твой вопрос, – ответил калебан.

Приняла вопрос?

Макки поводил головой из стороны в сторону, стараясь отыскать угол зрения, под которым ему, возможно, удалось бы рассмотреть в ложке нечто вещественное.

– Что вы делаете? – спросил Фурунео.

– Пытаюсь это увидеть.

– Ты ищешь видимую субстанцию? – спросил калебан.

– Да, – ответил Макки.

Фэнни Мэй? – подумал он. Это было похоже на знакомство с планетами системы Говачин, на первый контакт человеческой цивилизации с говачинской цивилизацией напоминающих лягушек земноводных: тогда встреченный людьми говачин назвался Уильямом. На какой из девяноста тысяч планет этот калебан откопал себе имя? И зачем?

– Сейчас я произведу зеркало, которое отражает наружу проекции плоскости бытия, – сказал калебан.

– Мы увидим это отражение? – прошептал потрясенный Фурунео. – Никто никогда не видел калебана.

– Тс-с!

Над гигантской ложкой материализовалось овальное нечто, переливающееся зеленым, синим и розовым цветом, и оно не имело никакой видимой связи с пустотой калебана.

– Считайте, что это сцена, на которой я представляю свою самость, – сказал калебан.

– Вы что-нибудь видите? – спросил Фурунео.

Зрительные центры Макки зафиксировали некое пограничное ощущение, чувство присутствия отдаленной жизни, бестелесный ритм которой плясал перед его глазами, словно рев моря в пустой раковине морского желудя. Макки вспомнил своего одноглазого приятеля и трудность, которую испытывал, когда пытался смотреть в этот одинокий глаз и не отвлекаться на пустую глазницу. Почему этот дурак не мог купить себе новый глаз? Почему не мог…

Он проглотил конец мысли, отогнав ее прочь.

– Никогда в жизни не встречал ничего более странного, – прошептал Фурунео. – Вы его видите?

Макки описал свои зрительные ощущения.

– Вы это видите?

– Пожалуй, да, – ответил Фурунео.

– Попытка визуального представления провалилась, – сказал калебан. – Наверное, я использовала недостаточный контраст.

Боясь ошибиться, Макки решил, что ему показалось, будто он слышит в призрачном голосе калебана жалобные нотки. Может быть, калебану не нравится, что он невидим?

– Все хорошо, – поспешил заверить калебана Макки. – Но, может быть, мы теперь обсудим калебана, который…

– Возможно, обзор не удастся связать, – сказал калебан, не дав Макки договорить. – Мы вступаем в состояние, для которого не существует средства избавления. «С равным успехом можно спорить с ночью», как говорит ваш поэт.

В сфере повисло почти физическое ощущение неизбывной тоски, исходящей от калебана. Эта волна накрыла Макки. Это была печаль, навевавшая чувство мрака, обреченной покорности сжигающей судьбе. Эмоциональная мощь порождала страх.

– Вы чувствуете? – спросил Фурунео.

– Да.

Макки ощутил жжение в глазах и несколько раз моргнул. Мигая, он успел заметить, что в овале появился контур, напоминающий цветок, – красный цвет на фоне пурпура сферы. Цветок был покрыт черными прожилками. Он медленно распустился, потом лепестки сомкнулись, снова раскрылись. Макки захотелось протянуть руку и в знак сочувствия погладить лепестки.

– Как красиво, – прошептал он.

– Что это? – тоже шепотом спросил Фурунео.

– Думаю, мы видим калебана.

– Мне хочется плакать, – признался Фурунео.

– Держите себя в руках, – предостерегающе произнес Макки и откашлялся. Все его существо было захлестнуто мощной волной эмоций. Казалось, что по сфере мечутся фрагменты целого и изо всех сил стараются найти друг друга, чтобы слиться воедино. Эффект гневина потерялся в этом месиве.

Овал медленно исчез из виду, и эмоциональная пытка прекратилась.

– Потрясающе! – простонал Фурунео.

– Фэнни Мэй, – собравшись с духом, обратился Макки к калебану. – Что это было…

– Я на службе у Млисс Эбниз, – сказал калебан. – Это верное словоупотребление?

– Да! – воскликнул Фурунео. – Именно так и есть.

Макки посмотрел на планетарного агента, а потом перевел взгляд на то место, через которое они вошли в сферу. Никаких следов отверстия Макки не увидел. Жара в помещении становилась невыносимой. Это верное словоупотребление? Он снова перевел взгляд на то, что было проявлением калебана. Над гигантской ложкой по-прежнему что-то светилось, но Макки при всем желании не смог бы описать этот силуэт.

– Оно задало вопрос? – спросил Фурунео.

– Помолчите минутку, – огрызнулся Макки. – Мне надо подумать.

Томительно тянулись секунды. Фурунео чувствовал, как по ложбинке вдоль спины потекла струйка пота. Во рту тоже ощущался его соленый привкус.

Макки сидел неподвижно, уставившись на ложку. Калебан на службе у Эбниз. Он до сих пор ощущал последствия эмоционального потрясения и распада. Утраченные воспоминания требовали внимания, но он никак не мог вытащить их на свет рабочей памяти.