Когда пируют львы. И грянул гром - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 134

Он вдруг умолк – в голове его созрела новая идея.

– К черту все это! Я знаю, что мы сделаем. Наймем экипаж и поедем в Йоханнесбург. В «Гранд-Национале» снимем большой номер и поживем как люди. Будем мыться в фарфоровой ванне, спать на настоящей кровати, ты пойдешь в парикмахерскую и сделаешь прическу, и я тоже… бороду подстригу. Будем лакомиться лангустами и яйцами пингвинов… запивать старым шипучим вином, танцевать вальс под хороший оркестр…

Шона понесло. А когда он остановился, чтобы набрать воздуха, заговорила Катрина:

– Шон, а разве вальс танцевать – не большой грех?

Шон улыбнулся в темноте:

– Еще какой большой!

– Я бы хотела разочек совершить грех… но не очень большой, совсем маленький, но чтобы с тобой. Очень хочется узнать, что это такое.

– О-о-о, – сказал Шон, – мы с тобой будем безнравственны и порочны, как черти!

На следующий день Шон повел Катрину в самый дорогой в Претории магазин товаров для дам. Набрал там материи на полдюжины разных платьев. На вечернее платье – канареечно-желтый шелк. Сумасбродство, конечно, расточительность и блажь, Шон прекрасно это понимал, но ему было наплевать: главное – он увидел, как на щеках Катрины вспыхнул румянец виноватого восторга, а в глазах засверкали прежние зеленые искорки. В первый раз после болезни она вдруг ожила. Он сорил соверенами с благодарной неудержимостью. Продавщицы были от него без ума, они окружали его толпой, протягивая подносики с дамскими аксессуарами.

– Десяток еще вот этих, – говорил Шон, – да-да, а вот этих достаточно.

И наградой ему были сияющие зеленые глаза стоящей возле полок Катрины.

– А это что? – Он указал пальцем.

Сразу две продавщицы ринулись к нему и чуть не сбили друг друга с ног от усердия. Победительница принесла ему шаль, Шон принял и возложил ее на плечи Катрины. На ее плечах эта вещь казалась прекрасной.

– Берем, – сказал Шон.

Губы Катрины задрожали, и она вдруг расплакалась, судорожно всхлипывая, – сказалось сильное волнение. Продавщицы сразу пришли в ужас и захлопотали вокруг Шона, как куры, которым насыпали корма. Он подхватил Катрину под руку и повел в наемный экипаж. У дверей остановился.

– Я хочу, – бросил он через плечо, – чтобы завтра к вечеру платья были готовы. Это возможно?

– Будут готовы, мистер Кортни. Если понадобится, мои девочки будут работать всю ночь.

Шон отвез Катрину в лагерь. Они поднялись в фургон, и он уложил ее на кровать.

– Прости меня, Шон, у меня такого еще ни разу в жизни не было.

– Все в порядке, радость моя, я все понимаю. Сейчас тебе надо поспать.

На следующий день Катрина осталась в лагере – ей надо было отдохнуть, набраться сил. А Шон снова отправился к мистеру Голдбергу, чтобы закупить все, что необходимо для будущей экспедиции. Еще один день понадобился на погрузку купленного в фургоны. К тому времени Катрина, казалось, вполне была готова к поездке в Йоханнесбург.

Отправились сразу после полудня. Мбежане правил лошадьми, Шон с Катриной сидели рядом, прижавшись друг к дружке и держась под пледом за руки, а Дирк прыгал по карете, время от времени прижимая лицо к окну, и болтал без умолку на дикой смеси английского, голландского и зулусского – Шон называл это диркским языком.

До Йоханнесбурга доехали много раньше, чем Шон ожидал. За четыре года город увеличился чуть ли не вдвое, городские окраины встретили их там, где раньше был вельд. Никуда не сворачивая, они миновали новые районы и скоро оказались в центре. Здесь тоже многое изменилось, но в целом все оставалось так, как он это помнил.

Они пробирались по шумной Элофф-стрит, и по обе стороны, смешиваясь с толпой на тротуарах, перед ним вставали призраки прошлого. Ему вдруг послышался смех Даффа, и он быстро обернулся, пытаясь глазами найти источник. Вот снова из проезжающего экипажа засмеялся какой-то щеголь в соломенной шляпе и с золотыми пломбами в зубах, и Шон понял, что это не Дафф. Правда, смеется очень похоже, но все-таки нет, не то. И все остальное здесь было так же похоже, но не совсем, все почти неуловимо изменилось, все вызывало в нем ностальгические воспоминания, глубоко омраченные потерей друга. Да, прошлое миновало; он теперь понимал, что назад вернуться невозможно. Все уже другое, поскольку реальность существует только в одно время и только в одном месте. Потом она умирает, ты теряешь ее и должен идти вперед, чтобы найти ее в другом времени и в другом месте.

Они поселились в гостинице «Гранд-Националь», в номере с двумя спальнями и гостиной, отдельной ванной комнатой и балконом, выходящим на улицу. С балкона открывался чудесный вид на крыши городских домов, а в перспективе виднелся хребет, вдоль которого шли вышки надшахтных копров и белые отвалы породы.

Катрина очень устала. Ужин им в номер принесли пораньше, они поужинали, и Катрина сразу легла в постель, а Шон спустился в бар, чтобы выпить перед сном стаканчик-другой.

Народу в баре оказалось много. Шон нашел местечко в углу и молча уселся, прислушиваясь к гулу разговоров. Теперь он только слушал, не принимая участия в беседах.

На стенке над стойкой бара прежде висела гравюра, изображающая охоту, теперь же ее сменило красочное полотно: на поле боя импозантно заляпанный кровью генерал в красном мундире прощается со своими офицерами и солдатами. По лицам его верных воинов было видно, что они явно заскучали. Взгляд Шона принялся блуждать по темным стенам с деревянной обшивкой. Он вспоминал прошлое – а тут много было что вспомнить!

И вдруг Шон заморгал от изумления. В обшивке возле боковой двери он увидел небольшой пролом в форме звезды. На губах Шона заиграла улыбка; поставив стакан, он погладил костяшки правой руки. Да-а, если бы Оуки Хендерсон тогда не нырнул под его руку, кулак Шона оторвал бы ему голову.

Шон сделал знак бармену:

– Еще бренди, пожалуйста.

Бармен кивнул и снова стал наполнять стакан.

– Кстати, что там у вас такое с обшивкой возле двери?

Продолжая наливать еще одну порцию, бармен бросил туда быстрый взгляд:

– А-а-а, это… Да какой-то парень дырку пробил кулаком. Давно это было. Хозяин велел оставить как есть – на память, так сказать.

– Наверно, крутой был парень… вон доска-то толщиной в дюйм, не меньше. Кто такой? – с интересом спросил Шон.

Бармен пожал плечами:

– Да какой-то бродяга. Разные тут бывают, приходят и уходят. Заработают несколько фунтов, пропьют и уходят, откуда пришли. – Скучающим взглядом он посмотрел на Шона. – С вас полдоллара, приятель.

Шон не торопясь пил бренди, между глотками вертя в пальцах стакан и глядя, как жидкость оставляет на его стенках след, словно тонкую пленку масла. По дыре твоей в стенке бара будут помнить о тебе.