Убить в себе жалость - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 84

— Вперед! — быстрым движением руки он выхватил пистолет и, не меняя положения тела, ткнул горячим глушителем в шею Мигунову. — Ехать, не снижая скорости, — скомандовал Андрей, — иначе будет больнее и не так скоро.

Яцкевич напряженно вглядывался в дорогу, определяя место: километрах в двух впереди, насколько хорошо он помнил, есть съезд на грунтовку, которая терялась из виду за лесопосадкой.

Мигунов тяжело сглотнул. Но пришел в себя довольно быстро.

Почувствовав его настроение, Яцек предупредил еще раз:

— Осторожно, приятель, не делай резких движений.

— «Осторожно» скажешь своему другу — когда встанешь в коленно-локтевую позу. — Иван качнул головой, ударяя ладонью по рулю. — Ну дурак!.. Попался как последний идиот! — Он рискнул повернуть голову и ожег Яцкевича ненавидящим взглядом. — Я узнал тебя. Это ты со своим приятелем пришил девочку.

Яцек хоть и был взведен подобно пружине, ответил в том же духе:

— Девочки меня не интересуют. А мой приятель в то время стоял позади меня. Я кричал ему: «Осторожней! Медленнее, малыш!»

— Давай, давай, — Мигунов уже не искал выхода к спасению, у него был единственный, пожалуй, шанс, резко ударить по тормозам, чтобы парня бросило к стеклу, а потом схватиться с ним. Или выскочить на встречную полосу, когда навстречу покажется грузовик. Тогда крышка обоим. Но ему все равно не жить, его достанут, и Курлычкин не поможет.

Иван еще раз глянул на Яцека.

— Это ты исполосовал девочку теркой, по твоей роже видно… Ну, чего молчишь?! Спроси, кто тебя подготовил к этому. Думаешь, твой Рожнов? Да он насчет меня распорядиться не смог как следует! Ему стоит держать не двух, а десяток наемников.

— Теркой, говоришь? — еще не веря, проговорил Андрей. Он не то что не верил, просто не успел сообразить, что к чему. — Нет, в тот раз я стоял позади и душил девочку. Скакалкой. Ты этот случай имеешь в виду? У меня таких много, сразу и не вспомнишь. Ну точно, вспомнил, таким образом мы разобрались с судьей.

— Точно, — словно передразнивая, бросил Мигунов. — Я неделю угрохал, следя за дауном, а ты… теперь вот собрался меня грохнуть.

— Ты что, друг, жалуешься, что ли? — спросил Андрей, а в голове метался всего один вопрос: «Кто? Кто-то… из наших?»

Андрей старался не сближаться ни с кем из команды, исключение составлял лишь Норик Оганесян, в нередких беседах Олег Шустов, намеренно стараясь подчеркнуть свою значимость, делал упор на простенькие разграничения в отряде типа: я начальник, ты дурак. До некоторой степени выходило это у него мягче, но смысл оставался прежним: если подчиненному дать свободы больше положенного, он начнет думать. Что ни говори, справедливое замечание, если учесть специфику отряда — его можно посчитать девизом; «один за всех…» — вызывал улыбку, особенно у Яцкевича, он не рисовался, когда поведал Белоногову: «Если однажды замочат кого-нибудь из команды, а меня спросят, где мой приятель, я отвечу, что его размазали по стене».

Ситуация оказалась совершенно неожиданной, Шустов несказанно удивился бы стройным выводам, молниеносно родившимся в голове подчиненного. Олег не держал подчиненных за дураков, все ограничения касались только работы: меньше думай, качественнее справишься с работой; порой видимые невооруженным взглядом огрехи в работе самого Рожнова впоследствии оказывались частью тщательно разработанного плана.

Почти сразу Яцкевич понял, что клиент напрямую связан с делом Валентины Ширяевой. Не потому, что тот в открытую заявил об этом, все дело в срочности заказа. А клиент «вспомнил» Яцкевича только по одной причине, объяснять которую нет никакого смысла. Он жил этой причиной, она сидела в нем так глубоко, что он отреагировал на пистолет соответствующим выкриком.

Пока Андрей мог предположить, что активизировавшаяся Ширяева могла вплотную подойти к исполнителям, которых отделял от заказчика именно этот человек, побелевшими пальцами вцепившийся в руль. Могло быть чуть посложнее, Яцкевич невольно сосредоточился на том, что волновало его больше всего.

«Так, Бельчонок отпадает, я отпадаю, кто остался? Шустов Олег? Вряд ли, у него самого ребенок есть, девочка. Кто остался?»

Яцкевич сощурился на впередиидущую машину с Оганесяном за рулем. «Вы с приятелем…» Конечно, в одиночку с таким заданием не справиться. И еще: «…стоит держать (Рожнову) не двух, а десяток наемников». Значит, только двое, уже легче. Кому? Идиотский вопрос.

«Стало быть, Норик и… Тимоха. Тимофей — насчет него я поверю, но вот Норик, Нораир, армян-Джигарханян… Да, Бельчик-то, оказалось, не бредил».

Андрей терял время. Необходимо срочно съезжать с дороги, подумал он, и разговорить этого парня, выслушать от него столько, сколько позволит ситуация. Но не успел.

Промедли Андрей мгновение, и Мигунов, наконец-то решившись, ударил бы по тормозам. Упреждая его, а может и нет, скорее всего сработал инстинкт самосохранения, Яцкевич быстро переместил ствол и выстрелил Ивану в висок. Тут же правой рукой перехватил руль, а левой, продолжая удерживать пистолет, потянул за штанину водителя, отрывая его ногу от педали газа. Постепенно машина сбавила обороты, Андрей выключил зажигание и съехал с дороги. Машина ткнулась капотом в придорожные кусты. До Юрьева оставалось около сорока километров.

Андрей бежал по ту сторону лесопосадки, местами ему была видна автомагистраль и проезжающие по ней машины, он бежал долго, одобряя действия Оганесяна, который, конечно же, видел, что произошло в машине Мигунова, поэтому не стал останавливаться, а наоборот, отъехал дальше.

Норик, Норик, проклиная хрипевшие от курева легкие, шептал Андрей. Поэтому Рожнов послал не тебя, а меня. Этот ублюдок наверняка видел тебя раньше и узнал бы, а вот второго… Второго он или не видел, или плохо разглядел, но сказал уверенно: «Я узнал тебя». На понт брал, понятно. А вдруг второй — Бельчонок? Просто прикидывается, падла, на всякий случай. Хотя нет, Бела Нога здоровенная балясина, питался в детстве, наверное, посконным молоком, тут не спутаешь, кто хоть раз увидит…

Яцкевич чуть сбавил темп.

Так, кто еще похож на меня? Кто эта падла? Олег? Если побрить ему ноги, надеть шорты — похож. Но я повыше Олега, меня скорее с Сергеем можно спутать. Тимоха… Тимоха — точно. И Норик. Кто же из вас держал, а кто стругал?.. И в мыслях Андрей был так же груб, просто не замечал этого, а сердце саднило от жалости к девочке.

Он увидал в просвете сосенок собственную машину с открытым капотом, Оганесяна, склонившегося над мотором. Яцкевич прикинул, что пробежал около трех километров. Вообще-то многовато.

Значит, напоследок подумал Андрей, вот чем попутно занимается Рожнов.

На этом мысли прочно заклинило, нужно успокоиться, остаться одному, чтобы в спокойной обстановке проанализировать ситуацию. А подумать есть над чем, например, ему не давала покоя новая иномарка, которая ни с того ни с сего появилась у Костерина, вроде и работы накануне не было, а до этого Тимоха потратился на двухкомнатную квартиру в центре города — эту покупку Яцкевич объяснил просто: в ту пору было ветрено, продырявили пару умных голов. Андрей прикинул, что Тимоха мог подрабатывать на стороне, но опять же чем — не собственным же телом, а умеет он хорошо стрелять (похуже, правда, Яцека), драться и сидеть в колонии усиленного режима. За последнее деньги не платят.