Вечная жизнь: новый взгляд. За пределами религии, мистики и науки - читать онлайн книгу. Автор: Джон Шелби Спонг cтр.№ 25

Наиболее важным и, вероятно, ключевым на заре религии было слово «дух». По сей день оно является основополагающим для религиозной мысли. Ему присуща удобная размытость, необходимая бесформенность и неопределенность. В таком виде оно исправно служило людям, только что шагнувшим от первичного сознания к самосознанию и испытавших страх одиночества, отделенности, бессмысленности, бесцельности и смерти. Эти люди искали силу за пределами собственной силы – хоть кого-нибудь или что-нибудь, чему они могли бы приписать причины, по которым некие события развиваются так, а не иначе. Объяснения искали в плане или цели, а они, разумеется, требовали наличия целеустремленного автора плана. Людям требовалась «сущность», способная не только объяснить, почему дело обстоит так, как обстоит, но и управлять стихиями, перед которыми сами люди чувствовали себя беспомощными, а эта сила могла бы спасти их из беды. Такие представления о Боге со временем породили религиозный штамп: «В окопах атеистов нет».

Слово «дух» отвечало всем перечисленным критериям. Поэтому древние применяли его почти ко всему, что двигалось и было живым. Иногда «дух» представлял собой единую силу со множеством проявлений, однако она возникла позднее и являлась более сложной стадией развития. Изначально люди, вероятно, верили, что мир населен духами, и их великое множество. Им давали различные толкования. Одни духи были добрыми, и люди стремились добиться их благосклонности. Другие были злыми, и люди старались избежать их гнева или свести его к минимуму. Общим во всех этих определениях было то, что духи, незримые, но считающиеся реальными, находились вне этой жизни, а потому не подчинялись законам этого мира. Они принадлежали к сфере сверхъестественных сил. Духи предписывали цель и смысл этому миру, находясь вне его, и их влиянием объяснялось все, что люди не могли истолковать иначе. Духи населяли все живое и даже приводили в движение неживое. Дух солнца заставлял его каждый день путешествовать по небесам; дух луны – меняться определенным образом за каждые тридцать дней. Духи обитали в каждой горе, в каждой роще, в каждом кусте и цветке. У рек, ручьев, прудов были свои духи, как и у бьющихся о берег волн неутомимого океана. Дух океана рождал в нем периодичные приливы и отливы; гнев свой этот дух изливал в виде потопа; а цунами объясняли ужасающей яростью божества.

У всех птиц небесных, у всех рыб морских, у всех зверей полевых и лесных по роду их имелись животворные духи. Тотемизм отражает эту мысль в полусовременной форме. Даже то, что позднее стали причислять к основным элементам мира – землю, воздух, огонь и воду, – считали наполненным духами. Насколько нам известно, именно представления о мире, полном духов, легли в основу первой человеческой религии.

Эта древнейшая религия, анимизм, была поклонением животворным духам, способным принимать разные облики. В те времена люди, как их человекоподобные предки, от которых они незадолго до этого произошли, были кочевниками, охотниками и собирателями, и мир, полный духов, окружал их повсюду, куда бы они ни направились. Разумеется, эти духи были человекоподобными, но для успокоения тревожности человека мир духов должен был стать чем-то большим, нежели мир людей. Так возникла идея супернатурализма. Людям нужны были сверхъестественные существа, не связанные рамками нашего физического мира. Определение, которое мы дали этим духам, а также природе их незримого мира, явно свидетельствует, что их создали люди. На протяжении всей истории мы творили богов по нашему образу и подобию, устраняя для них все ограничения, действующие для человека.

В обрядах анимизма мы видим квинтэссенцию всех будущих религиозных систем. Изначальной и основной целью религии было заручиться божественной поддержкой и с ее помощью справиться со страхом, рожденным из осознания нами самих себя. Способ, которым религия достигала этой цели – предмет нашей следующей главы. А пока достаточно сказать, что анимизм исправно служил нам религией на охотничье-собирательском этапе человеческой истории.

Анимизм начал угасать, когда охотники и собиратели перешли к оседлой жизни в земледельческих общинах. Это был огромный скачок в развитии человека, он неизбежно потребовал создания новенького, с иголочки, религиозного содержания и разработки совершенно новой религиозной системы. Однако анимизм, хоть и пришел в упадок, не исчез. Ни одна религиозная система человека не исчезает полностью. И когда современные христиане говорят о Святом Духе, в этих словах слышны отголоски древнего анимизма.

Недавно мы с женой провели день с парой коренных американцев – индейцев из племени пуэбло в их традиционном доме в Нью-Мексико. В ходе разговора мы завели речь об их религии. Довольно изысканно украшенная католическая церковь располагается в центре поселения пуэбло, и местные жители бдительно охраняют ее день и ночь от туристов с фотоаппаратами. Ясно, что в деревне церковь занимает господствующее положение. Но когда наши знакомые рассказывали о своих религиозных обрядах, стало очевидно, что римское католичество – лишь тонкий покров поверх их исконной анималистической религии. Эти люди живут в мире, полном духов, и чтят все, что в нем есть одушевленного. Сами себя они считают частью мира природы наряду с собаками, птицами, кроликами и растениями, и убеждены, что должны уважительно относиться к своему окружению. Секс они воспринимают как естественную и священную часть жизни, которую надо чтить и радоваться ей. О подавлении половой сферы, распространенном в западном религиозном мышлении, у них и речи нет. Анимизм не умер, он лишь прикрылся еще одним слоем цивилизации. Народ пуэбло по-прежнему мыслит в соответствии с обычаями своих предков, охотников-собирателей. Как видно из этого примера, религиозные системы лучше воспринимать как совокупные, а не заменяющие друг друга.

Когда уклад жизни человека по прошествии многих поколений сменился с кочевого, характерного для охотников-собирателей, на оседлый, типичный для земледельческих общин, – переход, случившийся самое раннее 12–15 тысячелетий назад, – содержание человеческой религии и ее представления о божественном мире неизбежно должны были измениться. Принять этот новый уклад людей побудило наличие плодородных земель, которые служили их потребностям выживания, обеспечивая их всегда доступным источником пищи. Вот почему первые человеческие цивилизации развились на богатых плодородных землях – например, в долине реки Нил на территории современного Египта и в пределах Плодородного полумесяца, образованного реками Тигр и Евфрат и в настоящее время относящегося к Ираку. По мере того как контекст человеческой религии претерпевал параллельный и кардинальный сдвиг, для древней идеи придумали новое облачение. Базовые потребности человеческой жизни, которым соответствовала концепция Бога, по-прежнему угадывались в этой религии. Бог все еще был «иным», действующим извне, по-прежнему наделенным сверхъестественной силой, которой не обладают люди. Благосклонности Бога все так же можно было добиться с помощью манипуляций и даже принуждения. Бог не был связан путами смертности, что дало людям основания утверждать, что и они не связаны ими.

В земледельческой общине выживание не зависело от силы благосклонных сверхъестественных духов в той же степени, как от плодородия почвы и скрытых сил, которые стали именовать Матерью-Землей. Следовательно, анимизм как религию, созданную кочевниками, требовалось адаптировать, приспособить к жизни оседлых сообществ, занятых земледелием и привязанных к земле. Переход от кочевого образа жизни охотников-собирателей к сравнительно постоянному пространству для жизни, по-видимому, увеличил расстояние между людьми и животными, к которым первые когда-то относились. В стремлении выжить животные были вечными охотниками-собирателями, пребывали в постоянном поиске пищи и воды. Животные не тратили силы сегодня, беспокоясь о поисках пищи, которая им могла понадобиться завтра. Они не сеяли весной, чтобы собрать урожай осенью. Они охотились либо поедали траву, стремясь прожить еще один день или до тех пор, пока сами не становились чьей-нибудь пищей. Будущее не вызывало у них тревожности, они не беспокоились о том, что обречены закончить свои дни как источник энергии для животного, стоящего на другой ступени пищевой пирамиды. Так хроническая тревожность и экзистенциальный страх смерти отделили человека от животных пропастью, которая, казалось, непрестанно расширялась.