Итальянский роман - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Смирнов cтр.№ 45

– Forza Torino! Да здравствует непревзойдённый чемпион итальянской моды!

Крики поднимались над городом, эхом разносились по Паданской равнине и достигали Милана.

– Что?!.. – возмутились миланские портные. – Чемпион?.. Ха!.. Сначала попробуйте обыграть нас. Forza Milano!

Они без промедления создали альтернативную организацию, Centro italiano della moda – «Италцентромод», и принялись проводить собственные антитуринские показы. Так началась Десятилетняя модная война. Пулемётами строчили швейные машинки, взрывались аплодисментами тиффози, чеканили шаг батальоны манекенщиц… К боевым действиям подключились было и римские модельеры, создавшие собственный «Комиссариат по модным делам», но заниматься организационной работой им было, во-первых, лень, во-вторых, Рим они полагали столицей не только всего мира, но даже самого Парижа, а потому главными врагами считали французов. Всерьёз же воевать с северными соотечественниками им казалось мелко и не с руки.

Проблема была лишь в одном: победы в модных битвах приносили лавровые венки и почитание восторженных толп. Но не приносили денег. Послевоенная Италия была страной очень бедной. Основная часть её граждан о покупке новых нарядов могла лишь мечтать. А потому коренной перелом в войне случился только в 1951 году, когда в бой вступила четвёртая сила – флорентийская модная армия под командованием Джованни Батисты Джорджини.

Сперва Джорджини был родовитым аристократом, но потом передумал и подался в коммивояжёры. В начале 20-х годов он уехал в Соединённые Штаты и бродил по ним от двери к двери, продавая с лотка муранское стекло, тосканскую кожгалантерею, сардинские ковры, полотна мастеров эпохи Возрождения и другие традиционные изделия итальянских народных промыслов. Сразу после окончания Второй мировой войны Джорджини опять оказался на родине, где втёрся в доверие к американским генералам, которые поручили ему открыть во Флоренции официальный сувенирный магазин сил Союзников. Там солдатики могли – всего лишь раз в пять дороже, чем за ближайшим углом – приобрести памятный магнитик на холодильник. Но цены их не смущали. Здесь, в нищей послевоенной Италии, обычный парень из сонного городка где-то в Оклахоме, располагавший капиталом в несколько лишних пачек сигарет, имел возможность ощутить себя миллионером. Добавьте к этому благодатный климат, роскошную природу, риск на каждом шагу споткнуться о какую-нибудь жутко историческую каменюку, вкусную еду, обаятельный и гостеприимный народ… Короче говоря, американских военнослужащих Италия совершенно очаровала. Земля соединённоштатовская начала полниться слухами о чудесной стране за океаном. И едва-едва окончательно улеглись военные треволнения, как на горизонте показались пароходы и самолёты с первыми туристами. Среди которых попадались бизнесмены, представители торговых сетей, а равно и другие прямо или косвенно связанные с индустрией моды лица.

Никто не знал о нравах и привычках янки больше, чем хитроумный Джорджини. На его доме сразу же появилась вывеска: «Только у нас! Настоящие хот-доги и всегда свежая Кока-кола!» Утомлённые монтепульчано и ламбруско заокеанские предприниматели слетались на неё как мотыльки. И попадали в ловушку. К их столику подходил статный тридцатилетний мужчина с внешностью героя-любовника из голливудского фильма и застенчиво говорил:

– Здравствуйте, меня зовут Эмилио. Я инструктор по горным лыжам. Вы не посмотрите мою коллекцию модной одежды?

– Эмилио! – делал страшные глаза стоявший рядом Джорджини. – Чему я тебя учил? Ну-ка представься полностью и расскажи о себе как положено!

– Пуччи, – поспешно исправлялся тот. – Эмилио Пуччи. Маркиз Ди Борсенто. Но вы не обращайте внимания, это у меня не специально так получилось. Семья моя, вообще-то, скромно жила, всю историю в коммуналке мыкалась. Одну половину Флоренции фамилия Медичи – слыхали, может, про них? – занимала, а вторую – мы, Пуччи. Ну ничего, хорошо жили, дружно. В тесноте, да не в обиде. Сам-то я в юности шалопаем был, всё больше на лыжах катался. Нет, не здесь. Какой же в Тоскане снег? У вас, в Орегоне. Ну а чтоб два раза не ездить, заодно там научную степень по социологии получил. С лыжами вот только не очень удачно вышло. В тридцать шестом году на Олимпиаде за Италию выступал, но ничего не выиграл. Расстроился, понятное дело. С горя решил под парусом на яхте поплавать. И увлёкся, знаете ли. Сам не заметил, как в кругосветку сходил. Вернулся, а тут война. Ну я – добровольцем, само собой. Торпедоносец, потом истребитель. Только подучиться слегка пришлось. Да нет, летать-то я и раньше умел. Вторая научная степень, по политологии. Ну, чтоб время не терять. Потом повоевал немножко. Ничего особенного, три креста, две медали за отвагу. В сорок третьем в госпиталь угодил. Выхожу, а Муссолини нет, с Союзниками перемирие, немцы итальянских солдат ловят и в Германию депортируют. Я огородами, огородами – и домой, во Флоренцию. Лежу, болею ещё. Тут раз – письмо. От Эдды, приятельницы моей. Ну, дочка Муссолини которая. Пишет: «Немцы меня заложницей держат, не дают видеться с детьми, угрожают. Спаси-помоги!» Прыгаю в машину, мчусь в Мюнхен, похищаю Эдду, похищаю детей, вывожу всех в Швейцарию. Она такая: «Мужа моего забыли, он в Вероне арестованный сидит. Поезжай, скажи папе и Гитлеру, что если его не отпустят, – всем расскажу, какие они плохие!» Делать нечего, опять прыгаю в машину, еду в Италию. Тут из кустов – Гестапо. Меня в карцер и пытать. Куда, мол, Эдду и прилагающиеся к ней секретные документы девал? Девять месяцев терпел, потом чувствую – не могу больше. Расколюсь. От греха подальше из тюрьмы сразу же сбежал, обратно в Швейцарию пробрался, устроился лыжным инструктором. Вот с тех пор так и живу. А в свободное время ещё немножко шью. Ну так как? Посмотрите мою коллекцию?

Когда его американским собеседникам удавалось вновь овладеть мускулатурой нижней челюсти и закрыть рот, они сразу же открывали чековые книжки. Благо, дизайнером Пуччи действительно был – по всегдашнему своему обыкновению – весьма талантливым.

В общем, Джованни Джорджини не просто нашёл новый рынок сбыта. Он стал делателем модельеров. Первым догадался, что продавать нужно не столько платья и костюмы, сколько стоящие за ними имя и историю. Даже не так: вместе с одеждой нужно продавать – в хорошем смысле – саму Италию.

Изобретение Джорджини, названное по привычке стянутым у неизменных французов термином moda-boutique, стало промежуточным звеном между высокой модой для миллионеров и традиционными безымянными домашними швейными мастерскими. У первой оно позаимствовало лёгкий флёр роскоши, у вторых – мелкосерийный способ производства и копеечную стоимость рабочей силы. В результате цены хотя и оставались высокими, но были уже вполне доступны американскому верхне-среднему классу, для завоевания симпатий – и денег – которого вся бизнес-конструкция и была предназначена.

Всё это привело к тому, что к концу 50-х годов война за звание столицы моды завершилась разделом сфер влияния.

Во Флоренции орудовала бутиковая банда Джорджини.

Ленивый и не воевавший толком Рим, благодаря идиллическому образу Италии во всё той же Америке, получил неожиданное подкрепление от кинематографа. Одри Хепбёрн задорно лупила полицейского гитарой по голове в «Римских каникулах», Анита Экберг уже приступила к тренировкам перед историческим заплывом в Фонтане ди Треви в «Сладкой жизни» Феллини. Поскольку же Вечный город в массовом сознании иностранцев являл собой единственный и неоспоримый символ настоящей дольче виты, тамошние дома haute couture наконец-то получили возможность на равных сражаться с французами за кошельки кинозвёзд и их подражательниц. Мало того, им удалось одним махом существенно расширить платёжеспособную клиентуру. Два храбрых портняжки с римской улицы Барберини задались вопросом: а почему это высокая мода должна быть только для женщин? С целью устранения гендерного неравенства они впервые в итальянской истории выпустили на подиум манекенщиков мужского пола. Все ахнули от удивления, а нью-йоркский журнал Life разразился хвалебной статьёй: «Это как французский Кристиан Диор, только для мужиков!» Отцы-основатели новой марки никак не могли решить, чью фамилию использовать в её названии, а потому расстелили перед собой географическую карту, закрыли глаза и ткнули пальцем в первое попавшееся место. Палец упёрся в хорватский архипелаг Бриони.